Кровавые сны владык

Падавшими сверху раскаленными булыжниками убило вначале мальчишку, который брел рядом, рассказывая разные истории и зарабатывая этим ужин. Затем погибла лошадь бывшего героя Арены, а сам он успел спрятаться под раскидистым деревом до того, как каменный дождь стал каменным ливнем.

Слава богам, вскоре камни перестали падать, и Дивиан смог продолжить свой путь.

Однако в ближайшей деревне купить лошадь не удалось — там во время этого ужасающего дождя убило трех жеребцов и одну кобылу, и оставшиеся были для крестьян ценнее золота.

Расстроенные и обескураженные мужики попробовали было заколоть вилами явно небедного гостя, но Дивиан оглушил ножнами первых двоих, а остальным громко, яростно и доходчиво объяснил, что на самом деле им хочется совсем иного. Например — всем умереть, оставив жен вдовами, а детей сиротами.

Посовещавшись, крестьяне решили, что им и вправду не стоит нападать на него, но даже после этого продавать коня отказались.

Поэтому остаток этого дня, ночь, а затем и утро следующего Дивиан шел пешком, а два села, которые тоже попали под каменный дождь, обошел стороной. Ближе к полудню ему повезло — навстречу ехал барышник с четырьмя клячами, на которых не позарились бы даже упившиеся аракой варвары.

Дивиан придирчиво осмотрел лошадей и выбрал ту, которая вроде бы не собиралась издохнуть в ближайшие дни.

Ни удила, ни шпоры не помогли ему выжать из несчастного животного нечто большее, чем вялую рысь, поэтому до Жако он не добрался даже к ночи. И хотя город был уже не очень далеко, он решил дать кобыле отдохнуть и заночевал в таверне, в тесной комнатке с низким потолком, которую хозяин отказался сдавать без шлюхи.

Девушку звали Риэн, она была не очень красива, но услужлива и молчалива. Дивиану ее близость не доставила особого удовольствия, в Жако и гораздо более красивые женщины соглашались согреть его постель, не прося ничего взамен.

— Возьми меня с собой, — попросила она утром, когда он начал собираться.

— Не могу, я обручен со смертью, — ответил Дивиан одной из фраз, давно опробованных на таких же девушках. — А чем тебе здесь не нравится? Кров над головой есть, еда есть, да и хозяин вроде не худший, в обиду небось не дает.

Риэн потупилась, а затем взглянула ему прямо в глаза и негромко произнесла:

— Мир сойдет с ума. Небо упадет на землю, и смешаются люди и звери, и попраны будут все разумные законы, а других взамен не дадут. Боги погибнут, и все расы проклянут себя…

Тут Дивиан дал ей пощечину — ему было неприятно то, что говорила Риэн.

— Еще что-нибудь? — спросил он как можно небрежнее.

— Ты не возьмешь меня с собой? — поинтересовалась девушка вновь как ни в чем не бывало.

— Теперь — точно нет, — ответил Дивиан, застегнул на поясе ремень с ножнами и вложил в них короткий меч, лежавший всю ночь под кроватью с его стороны.

А потом он вышел прочь, собираясь забыть слова девушки, как страшный сон. Снаружи его ждал хозяин, теребивший грязный передник короткими толстыми пальцами.

— Ваша лошадь… — начал он, но не решился закончить фразу, видя грозное лицо гостя.

Дивиан быстрым шагом прошел в конюшню и обнаружил, что кляча ночью издохла.

— Ну как тут не поверить, что мир сошел с ума? — поинтересовался он.

Хотя поблизости никто не видел каменного дождя, шансов найти себе даже такую же кобылку не было — на день пути вокруг Жако люди наместника Жарая выгребли все подчистую.

И даже старосты порой впрягались в плуг, когда надо было вспахать поле.

Дайрут

Место, куда выходил старый подземный ход из Цитадели, Дайрут нашел давно.

Но только теперь, после того, как кочевники и варвары словно с цепи сорвались, пришло время открыть дверь.

Дайрут переступил через порог первым — он единственный хорошо знал Цитадель. За ним в темный тоннель один за другим нырнули лучшие бойцы Мартуса Рамена — всего сто пятьдесят человек.

Среди них шли мечники и арбалетчики, бывшие герои Арены и наемники, разбойники, воры и убийцы. Они все были разными людьми — кто-то воевал в свое время под знаменем императора, кто-то служил в охране купца или вельможи, кто-то продавал свои знания, силы и меч, получая взамен деньги и раны, кто-то предпочитал ночами пробираться по крышам до нужного окна, проникать внутрь, а затем вылезать обратно, оставляя позади тело того, за чью жизнь отмерили полновесные монеты, кто-то не любил вставать против более сильного и многочисленного противника, но в совершенстве знал искусство засад на большой дороге.

Они были разными и раньше легко могли столкнуться друг с другом, и при этом кому-то из них точно бы не поздоровилось. Однако сейчас все они стремились к одной цели — освободить Жако от кочевников, изгнать Орду с улиц древней столицы Империи.

Воины Рамена входили в темный проход один за другим, и у каждого третьего в руках горел факел.

Самому Дайруту свет был не нужен — некоторое время назад он обнаружил, что его скрытые под замшей перчаток руки светятся, и это позволяет ему хорошо видеть даже в полной тьме.

И сейчас он шел, держа в каждой ладони по старому мечу имперской работы, освещая путь тем, кто следовал за ним.

Он никогда не бывал в этом местами узком, местами широком — два орка разойдутся — тоннеле, но точно знал длину и даже все его изгибы. Помнил карту подземных переходов, здесь, невдалеке от реки Гаро, близких к поверхности, а с другой стороны Цитадели — глубоких и уходящих все ниже и ниже.

Те ходы, что располагались в пределах города, были исследованы досконально, а вот узкие и местами заваленные лазы, что находились под полем, где полегло в битве с Ордой войско Империи, уходили все ниже, неизвестно куда. По слухам, там имелся настоящий лабиринт с множеством ловушек, страшными тварями и сокровищами, но старинным указом вход туда был запрещен.

Дайрут в детстве дважды видел, как вешали искателей сокровищ, чудом выбравшихся из тех подземелий — причем каждый раз бедолаги могли похвастаться лишь свежими ранами и изможденным видом.

Тоннель привел их к двери, а та должна была открыться в сокровищницу.

Но выломав засов с помощью пары соратников, он обнаружил залу, забитую разбитыми ящиками и содранными со стен старинными гобеленами. Дверь из сокровищницы оказалась заперта снаружи, и не просто заперта, а еще и запечатана каким-то заклинанием — попытка выбить ее закончилась ничем.

Молодой маг, не проходивший обучение в Сиреневой Башне, зато обожавший Мартуса, считавший себя будущим героем и оттого полный энтузиазма, несколько раз мягко ударил по толстому дереву левой ладонью. Затем он зашептал заклинание, сжимая в руке магические кристаллы, и те начали один за другим рассыпаться в черную пыль.

— Готово, — сказал маг, когда длань его опустела.

Дайрут толкнул дверь — и она с диким грохотом вывалилась.

Мальчишка переборщил и, пытаясь уничтожить засов, превратил в ржу все три петли.

— За мной! — заорал Дайрут, кидаясь вперед.

Если он все правильно рассчитал, то до дверей ближайшей караулки им предстояло пробежать полсотни шагов — и теперь все зависело от того, сколько воинов Орды выскочит на шум. Если с полдюжины, то восставшие успеют раскидать их и закрыть двери, запереть добрую сотню противников.

А если хотя бы человек двадцать — то исход вылазки может оказаться совсем иным.

Двух кочевников, стоявших у двери на страже, Дайрут убил на бегу, почти не замедлившись.

А вот около двери караулки казарм завязался серьезный бой — выскочить оттуда в коридор успели немногие, и теперь они мешали выйти остальным, но точно так же не давали и людям Мартуса Рамена закрыть двери.

Дайрут сражался с улыбкой — ему действительно было хорошо, потому что в схватке, как обычно, воспоминания оставили его. Кристальные руки работали превосходно, тело будто стало единым целым с мечами, ну а легкий доспех почти не стеснял движений и в то же время отлично защищал от кинжалов и сабель противника.