Кровавые сны владык

А затем пошел обратно — к Мартусу Рамену.

Его настроение улучшилось, он вспоминал упоение боя — а то, что при этом уничтожил четверых врагов, было всего лишь приятным дополнением.

Но лучше всего выглядело то, что после подобного Мартус наверняка поднимет людей на бунт.

Они давно уже обсудили подобный вариант — пока ордынцы соблюдают определенные правила, Жако позволяет им считать себя хозяевами, но как только случается что-то очень неприятное…

И даже ведьма не помешает им всколыхнуть мир — несколько дней назад она засела у себя в комнате, обложилась книгами и свитками и потребовала, чтобы ее не беспокоили до конца мира.

Ну а тот, по ее же словам, совсем близок.

* * *

В последнее время Лиерра заметила, что заклинания Хаоса стали требовать гораздо меньше кристаллов и усилий — и при этом давали гораздо большую, крайне неприятную отдачу. Если раньше вызов демона отзывался ноющей тупой болью внизу живота, то теперь ее колотило и трясло даже после наложения простенького проклятия, созданного с помощью сил Хаоса.

И в то же время проклятие это срабатывало быстрее и лучше, а обереги и защитные заклинания уже не спасали, и Лиерра немало времени потратила на то, чтобы понять, как именно можно противостоять возросшей силе Хаоса.

День за днем, отрываясь от других важных дел, затягивая подготовку к ритуалам, она пыталась понять, что можно сделать против магии разрушения. Десятки замученных крыс и мышей, бессонные ночи, многочисленные астрологические карты на отдельных людей и целые города.

Ей надо было понять, как бороться с врагом.

А враг находился близко, и именно он направлял ту штуковину, что росла в небесах, — в этом не оставалось сомнений. Так же как и в том, что Орда — это порождение демонических сил. То, что там прекратили убивать служителей Светлого Владыки, показывало лишь временную слабость сил Хаоса, но никак не перерождение их.

Лиерра искала выход.

Простое обращение к Светлому Владыке помогало уменьшить действие демонических заклятий. А хороший, по всем правилам проведенный ритуал в его славу позволял защитить от Хаоса кого угодно. Жаль только, что Лиерра никогда за всю долгую жизнь не интересовалась религией.

И теперь ей пришлось засесть за священные труды, в которых, в отличие от магических манускриптов, все излагалось какими-то совершенно безумными иносказаниями. Там, где хороший маг написал бы прямо, пророки и жрецы шли в обход, не всегда даже вспоминая в конце, что именно они хотели сказать в начале.

Но Лиерра знала, когда надо проявить настойчивость.

Она училась, преодолевая собственное отвращение к святошам и лицемерам, читала, выгрызая крупинки смысла из гор мусора, и все лучше и лучше понимала, что происходит.

Хаос собирался уничтожить все, не оставив после себя даже погостов.

— Светлый Владыка, — прошептала она однажды, поднимая слезящиеся от усталости глаза от громадного тома. — Я не прошу прощения за свою жизнь. Но знай — теперь я тебя понимаю.

И это было ближе всего к слову «молитва» из сказанного ею за всю жизнь.

Айра

Смерть Кэйра ошеломила Айру.

До его появления она могла не вспоминать о Мышике неделями, да и вспоминала в основном как о чем-то раздражающем — для королевы Дораса он был одним из тех, перед кем у нее остался долг.

Однако теперь все изменилось, теперь ей казалось, что он любил ее по-настоящему и что она тоже любила его. Крепкие руки, сжимавшие ее талию, обещали что-то завораживающее, настоящее, но обещание это, с благосклонностью принятое Айрой, так и осталось несбывшимся.

По ее приказу люди Имура вырыли большую могилу для дорасских солдат, а Айра нарисовала на влажной земле орла — символ Светлого Владыки и посох с тремя навершиями — знак Владыки Дегеррая.

Она прочитала две короткие молитвы — все, какие вспомнила.

Да и в том, что вспомнила — наверняка бы сбилась, если бы Голос, чувствующий ее настроение, не подсказал слова.

Для Айры эта помощь показалась удивительно приятной — в последнее время она то и дело начинала сомневаться, а правда ли Голос так хорош и добр, как он прикидывается? Не может ли он исходить от одного из тех, кого в Орде называли Темными Богами?

Еще ей почему-то казалось, что, похоронив рыжего Мышика вместе с дорасскими солдатами, она успокоится — но на самом деле ей становилось все хуже и хуже.

Айра поняла, что на самом деле она предала Дорас, который обещала защищать до последнего — и ради чего? Ради кого? Для того, чтобы сохранить в целости Орду, что сама по себе являлась самой страшной угрозой для страны, в которой Айриэлла была королевой?

Имур словно чувствовал ее состояние — пока они ехали обратно, он ни разу не попытался заговорить.

Обратный путь по старинному тракту оказался гораздо более быстрым, хоть и не таким приятным. Доехали поздним вечером, и когда впереди показался конный разъезд, говоривший, что лагерь рядом, Айра спросила:

— Как ты меня нашел?

— У меня есть шаман, которому я дал твою вещь, — ответил Имур. — И он по ней легко определяет, где именно ты находишься. Так было в прошлый раз, когда тебя украли те глупые варвары, и так случилось сейчас. По направлению я понял, что тебя везут в Дорас, а учитывая, что пройти туда можно только по узкому перешейку, все оказалось просто. Я отправил сотню воинов к единственному проходу, а сам взял две сотни и местного проводника. Он подсказал три места, где вы можете выскочить на дорогу, я счел то, где встретил вас, самым лучшим — и не прогадал.

Мышик Кэйра погиб не потому, что был плохим воином или слишком сильно любил Айру. Он сложил голову из-за того, что недооценил врага — для него Орда была кучей сброда, варваров, степняков, орков и гоблинов, всех тех, кто, по его мнению, не умеет слушать приказов, сражается, только если преимущество очень значительно, а в остальных случаях сбегает.

У шатра Хан-ши как ни в чем не бывало ждали Ритан и Коренмай.

— Здорова, красива и с виду одержима демонами не более чем обычно, — усмехнулся Ритан и тут же ушел.

— Пришли новости из Ган-Деза, — сообщил Коренмай, когда они вошли в шатер.

— Там больше нет гарнизона? — уточнила Айра.

— Все сошли с ума, — мрачно кивнул кочевник с изуродованным пытками лицом. — Заперлись в караулке, запалили огонь и до последнего, до смерти пели что-то жуткое. Откуда ты узнала об этом?

— В Дорас известия доходят морем, там о Ган-Дезском пожаре узнали гораздо раньше.

— Мне не нравится то, что происходит. — Коренмай нахмурился и стиснул рукоять сабли. — Воины сходят с ума. И если месяц назад безумцы появлялись раз в несколько дней, то теперь и дня не обходится без потерь. Люди обеспокоены. Многие считают, что нужно возвращаться в степь, кто-то распускает слухи о том, что там гораздо лучше и нет смысла умирать здесь за чужую землю.

Айра кивнула — ей это было знакомо.

Она и сама предпочла бы вернуться в Дорас.

— Надо казнить нескольких болтунов, — предложила она. — Остальные умолкнут.

— Уже не поможет, — сказал Коренмай. — Все меняется слишком быстро. Провинции готовы восстать, бандиты грабят наши обозы. Вчера пришло донесение о том, что неподалеку от Тар-Меха наши люди остановили купеческий караван, где гномы пытались провезти две разобранные катапульты. Кому они везли их — неизвестно, потому что все они полегли в схватке.

— Катапульты — это серьезно, — нахмурилась Айра. — Это уже не бандиты, это нечто большее.

Коренмай кивнул, и его изуродованное лицо сморщилось в гримасе ярости.

— У меня сотни донесений, и в каждом — плохие новости! Наместники, боясь нашего гнева, пишут, что они удерживают свои земли — но на самом деле они врут, и это ясно по тому, что пишут другие наместники, опять же выгораживая себя. В каждом городе есть гильдии воров и убийц, с которыми мы боролись и боремся, но они привыкли всегда быть в тени, и выкорчевать эту заразу не удается. Торговцы и ремесленники днем работают, а ночью берут в руки сабли и топоры и грабят наши караваны или взламывают амбары. Демоны нападают на людей, и Орду винят в каждой смерти, вспоминая, что при прежних правителях такого не было!