Приемные родители

— Мой муж, — постепенно вливая в голос весь доступный ему яд, — заговорил Кривошапкин, — мой драгоценный, мой любимый, ну просто обожаемый супруг иногда забывается… и называет меня Артуром. Он подразумевает, что я — как король Артур и все рыцари Круглого Стола вместе взятые, так умна и справедлива! Вам, Светочка, нравятся чёрненькие тачечки? Давайте я вам помогу… то есть, С-сс.. Элмер поможет погрузить багаж в чёрненькую, а мы поедем на серенькой. Видите ли, на мой взгляд, серый цвет в данном исполнении смотрится более элегантно. И… Элмер, дорогой, чтоб я больше не слышала от тебя этой ереси — более стильнее, менее синее. Русские — так не говорят!

Серёга успел за время Артуровой речи пару раз сменить цвет лица с багрового на зелёный, собрал мозг в кучку и ответил:

— А мы, д-рагая, не это! Мы не русские!

— А ты, д-рагой, — Артур подошёл к Серёге вплотную и сгрёб его за ворот майки, — ты, дорогой, поаккуратнее лопочи! А то превратишься внезапно в немого!

Зря Кривошапкин так приблизился к пьяному Лаврову.

Зря забыл, что находится в женском теле: вспоминать пришлось, когда вожделеющие лапы Элмера округло так прошлись по нижней части спины Вирджинии.

Но, надо отдать должное, соображал Артур всё равно быстрее. Руку вытянуть — пальцы сжать — кисть повернуть…

— Уй ё-оооо! — взвыл Серёга, сгибаясь в три погибели и чуть не падая на чемоданы Светочки. — Шо ж ты творишь, ё…

— Ах, дорогой, прости! Я всегда такая нервная накануне критических дней! Прости, прости, я хотела ласково погладить. А теперь встал и помог Светочке погрузить багаж. Куда понёс! В чёрную! Быстро!

"Тры часы до Уфтимски", которые предрёк водитель, пролетели почти незаметно. Правда, вначале "супруги Миллер" очень экспрессивно повыясняли отношения, сошлись на том, что действовать будут по обстоятельствам, и Кривошапкин чётко обрисовал права и обязанности Лаврова.

Серёге предписывалось как можно больше молчать, не встревать в обсуждения и вообще косить под дебила.

— Не, блин, если я буду дебилом, мне ребёнка не дадут!

— Хорошо, — согласился Артур. — Будь не дебилом, а восторженным идиотом.

— Не вижу разницы!

— Да? У тебя ещё пара часов есть на то, чтоб увидеть. Вот, полюбуйся на фотографии нашего загородного поместья, нашего конезавода, наших пяти городских квартир, нашей яхты, нашего офиса  — и там, в детдоме, всем их показывай. Восторженно и с идиотской улыбкой…. Хотя о чём я! Просто улыбайся. Тебе это идёт. Да, клички лошадей выучи и параметры, будешь хвастать всеми этими Чемпионами, Спотами, Венерами, Аризонами…

— З-зачем? — оторопело уставился Серёга на фотографию какого-то чёрно-коричневого коня.

— Ну Се… Элмер, ты меня поражаешь! Ты, владелец конезавода, ты просто обязан болеть лошадьми! Ты обязан знать наперечёт пятнышки на лбу и гвозди в подковах! Кто от кого когда родился, у кого предки быстрые, у кого выносливые, кто рысак, а кто иноходец, кого из двухлеток уже пустили махом, а кого тренируют тротом и шагом!

Серёга разинул рот:

— От блин! А ты откуда всего этого нахватался?!

— Чего — "этого"?

— Ну, тортом, шагом, махом, двухлетки…

— Отсюда! — со злостью швырнул на колени сотоварищу увесистую папку Артур. — Отсюда, да-ра-гой!

"Элмер" погрузился во вдумчивое изучение папки с фотографиями, подписями.

Прошло не менее получаса, прежде чем он, резко разогнувшись, пихнул "Вирджинию" локтем в бок:

— Эй! Ты скажи, это всё по-каковски написано?!

Артур сдвинул брови:

— Не понял?

— Ну это вот всё! Оно же… не по-русски!

— Как — не по-русски?!

Кривошапкин выдернул папку из рук Сергея.

— Как это не по-русски?! Ты чего? Вот же написано — "Зеленолесское конное хозяйст…"

Не договорив, он уставился на обложку папки, а с неё на него таращились латинские буковки.

"Horse-breeding center "Greenwood"

— Ви тэпэр миня убьёти? — внезапно спросил водитель, о котором "супруги" успели начисто забыть.

— Ага, — машинально отозвался Артур.

Машина резко вильнула на дороге, вылетела на встречную и под радостный визг тормозов улетела в кювет.

— Ви шпиёны, — затравленно лепетал водитель. — Ви амэриканьские шпиёны, я слишал разговоры, ви шпиёны…

— Мать твою ну что ж! — рычал Серёга, изо всех сил подпирая плечом машину.

Они вдвоём с водителем толкали, Артур на водительском месте давил на газ.

Элегантная серенькая тачечка ревела, пыхтела, чихала, урчала и сантиметр за сантиметром преодолевала невысокий, но очень крутой подъём наверх. Как только не помялась и не перевернулась!

— Ви шпиёны, — крутил свою шарманку водила.

Серёга решил лучше помолчать. Всё-таки надо бы доехать до Ухтомска — а то вот так запугают совсем бедного азиата, он и сыграет с ними "в камикадзе"…

Когда машину вытолкали на шоссе, оказалось, что, собственно, авария случилась под табличкой "Ухтомск", а метрах в ста стоит неуклюжая бетонная скульптурка-указатель с аналогичными буквами. Под ним ответвление дороги зарывалось в сады-огороды окраины городка.

— Приехали, — почему-то без особой радости сообщил Серёга.

Странно, так хотелось побыстрее с этим заданием разделаться, а тут вот оно — можно начинать действовать — а всё желание работать куда-то испарилось. А главное, в голове ни единой мысли о том, что делать дальше!

— Приехали, — таким же безрадостным эхом отозвался Артур. — Надо искать гостиницу… мотель… в общем, где на ночь остановиться.

— Ви хатель убить кого в Уфтимски? — словно невзначай поинтересовался водила.

— Ми хатель убить в Уфтимски всех, — зловеще пообещал Серёга и скорчил такую жуткую рожу, что бедный водитель ужом ввинтился на водительское кресло рядом с Артуром, не иначе как представив, что прямо сейчас "шпиёны" достанут ракетную установку и запустят в Ухтомск ракету с ядерной боеголовкой.

Правда, пришлось ему тут же выкатиться наружу с громкими воплями — "Вирджиния" решила, что начались сексуальные домогательства, и повторила на водиле уже опробованный на Серёге трюк с "поворотом".

— Извините-извините, — пропищал Артур, выбираясь из авто.

— Ага, извините! — подхватил Серёга. — Знаете, моя жена — она такая нервная накануне этих, критических дне… Ё! Да что я опять не так сказал-то!

Воспользовавшись тем, что всё внимание "Элмера" обращено на водителя, "Вирджиния" шустро так нагребла на обочине внушительный пучок сухой травы и мусора и засунула "мужу" за шиворот. Пока Серёга плясал, вытряхивая "подарочек", его "супруга" остервенело визжала, топая ногами:

— Не тебе трепать на каждом углу о моих критических днях! И вообще — что ты о них знаешь?!

Серёга уставился на Артура — сверху вниз:

— Э… а, собственно, ты сам-то что про них знаешь? Или про это тоже написали в той папочке?

— …! — ёмко высказался Кривошапкин.

И притих. Лавров довольно улыбнулся. Правильно, так его, умника-зазнайку, альфа-самца несчастного! Пусть подумает.

Хотя, правда же. С чего вдруг Артур стал такой истеричкой? Неужели у биомуляжей… внезапная мысль оттянула нижнюю челюсть Серёги чуть не до колен:

— Ар… кхе… Джинни!

— Чего тебе? — буркнул Артур.

— А ты, случаем, не того?

— Чего не того?

— Ты… может, у тебя… правда?!

Кривошапкин широко-широко распахнул и без того не маленькие глаза и позеленел:

— Правда?!.

И рванул куда-то в кусты.

Серёга покачал головой. Надо будет в следующий раз попробовать побыть бабой. Прикольно, наверно! Ведь интересно же, а вдруг будет биомуляж с такими же буферами, как в этот раз Вике достались? Ух, Серёга б их помял бы, так бы помял бы, вах! Сладострастные фантазии заполонили всё сознание и были упоительны ровно до тех пор, пока Лавров не вспомнил: можно быть единовременно кем-то одним. Или бабой, или мужиком.