Страница 18 из 70
Вера надолго замолчала. Похоже было, что эта страшилка уже кончилась. Правда, я б её веселилкой назвала. Хотя в начале и правда казалась страшноватенькой. А если б подруга поподробнее о делишках оборотней и вампиров рассказала, то стала бы и вовсе тошнотворненькой.
-- А дальше? -- всё-таки спросила я.
Вера вздохнула:
-- Ну а дальше обычно уже и не рассказывают. Обычно детям дальше показывают: вот, по эту сторону от хатки отшельника был лес оборотней, Мугреевский, а по эту сторону -- где военбаза, вампирский бор, Фролищенский.
-- Ясно, -- кивнула я, хотя особо ясного ничего не видела. -- А хатка отшельника где была?
-- А на её месте теперь Фролищи, -- улыбнулась Вера. -- Мы с тобой сейчас на оборотнической половине костёр жжём. А Клюевы твои на вампирской живут.
Я потрясла головой, чтоб получше улеглась информация.
-- Вер, а почему вы с Клюевыми так враждуете?
-- Говорю же тебе, -- устало повторила Вера. -- Говорю же: они по вампирской территории бродят. А мы по оборотнической. Вот и враждуем. Те, древние стаи, они же каждый на своей территории леса губили, а Клюевы всё норовят аж до Мугреевки дойти...
Я ещё раз тряхнула головой. Наверное, уже просто спать хотелось, мы уже прилично времени отсидели у костра.
-- А как же праздник? -- сквозь сон пробормотал Фил, и мы с Верой рассмеялись. Ни ей, ни мне даже в голову не пришло поговорить о нашей сверх-идее! А ведь так горели ещё с утра пораньше...
Глава седьмая. Кошмар на улице Школьной.
Надо ли говорить о том, что уснуть после такого насыщенного дня... вернее, вечера, то есть уже ночи, удалось только утром да и то с трудом? Рассвет мы дружной компанией встречали на берегу Луха, домой я пришла, когда папа, всё-таки вернувшийся из Дзержинска заполночь, уже собирался на работу, мы пожелали друг другу спокойного утра и хорошего рабочего дня; до кровати меня довёл автопилот. Казалось, упаду поверх покрывала и усну богатырски, на неделю, не меньше.
Упала -- и сразу же поняла, что спать нужно, но не хочется.
Хлопнула дверь, провожая папу.
Я легла на правый бок.
Стало жарко.
Перевернулась на левый.
Стало душно. Да, папа приобрёл сплит-систему, даже по стенам развесил, вот только забыл, что под неё ещё проводку делать нужно и подключать, поэтому кондиционера в доме не было. Яркое утреннее солнышко шастало по комнате, всё пытаясь пролезть ко мне под веки. Задёрнуть бы шторы, да лень...
Поменяв ещё раз пять левый бок на правый, я не выдержала. Совершила над собой насилие и поднялась с кровати. Сдёрнула покрывало, вытащила из шкафа махровый халат, чтоб не размениваться на полотенца, добрела до ванной, ополоснулась, можно сказать, чисто символически, вернулась к себе, задёрнула шторы. О блаженный сумрак! Хоть что-то папа помнил! Он купил светонепроницаемую ткань для штор!
Осталось только уснуть.
Левый-правый-левый-правый-спина-живот-левый-правый...
Гррррр!
Я подхватилась и выбежала на улицу, на ходу впрыгивая в хлопковый комбинезончик и вышвыривая из сенцев "Салют".
Ну зачем только ложилась? Зачем? Сидела бы себе на берегу да комаров кормила! Бешено крутя педали, я пролетела по сонным улицам, сопровождаемая редким брёхом собак и блеяньем коз.
Ветер бил в лицо, трепал волосы, велосипед скакал с кочки на кочку, и в глазах задорно плясали сосны, подсвеченные первыми солнечными лучами.
-- А-а-а-а-а-а-аа!!! -- яростно оповестила я лес о своём присутствии, выпуская клыки. А что? Грозная вампирша сходит с ума! Разбегайтесь, кому жизнь дорога! И тут случилось то, чего меньше всего ждала этим утром: сладкий аромат крови Эдика молотом ударил в лицо, и меня чудом не перевернуло вместе с великом, когда тормозила.
Эдик.
Я слезла с велосипеда и нервно облизнулась.
Эдик!
Аккуратно прислонив "Салют" к ближайшей сосне, пригнулась, побежала вперёд, как собака на охоте, рыская по сторонам, принюхиваясь.
Запах Эдика был всюду! Такой, грммм... такой...
Определив, наконец, в какой стороне он сильнее, я припустила туда, зорко высматривая, не мелькнут ли где бронзовые кудри, но заметила первыми, конечно, его стильные белые шорты.
Он бежал от меня!
Бежал, да так, что любо дорого посмотреть! Ни дать ни взять, косуля, трясущая по кустам белым хвостиком.
Нет, друг Эдик, врёшь. От меня не уйдёшь. В тот раз ты тягался с велосипедом, из которого нереально выжать по-настоящему большую скорость, но сегодня я бегу сама! А от меня ещё никто не сбегал, когда я этого не хотела.
Мои ноги, казалось, едва касались земли, бесшумной тенью летела я за Эдиком, облизывая клыки, и вот уже его вспотевшая спина замелькала совсем рядом, вот уже различима стала каждая мокрая прядка его чёрных от пота волос, и запах его крови сделался осязаемым, обрёл вкус, оседая на моих клыках...
И тут меня подхватила в воздух гибкая, шершавая, клейкая сосновая ветка.
Я взбрыкнула ногами, замолотила ими в воздухе, с каждым движением понимая, что меня всё туже стискивают со всех сторон древесные ветви.
Разбудите меня, кто-нибудь!
Эдик стоял на коленях. Больно, наверное, на хвое да на шишках-то. А рядом с ним стоял... волк. Чуть поодаль -- сказочно-бурый медведь в соломенной шляпке с большим красным бантом... медведица, наверное. Да разбудят меня сегодня или нет?!
-- Не ешь его, Наденька, -- умильно облизываясь, проговорил волк. Ну да, "не ешь, я лучше сам".
-- Не ешь его, Наденька! -- пропищали хором высыпавшие из-за сосен зайчата.
-- Не ешь его, Наденька! -- воззвало ко мне кабанье семейство. Звонче всех хрюкали крыжовнично-полосатые поросятки.
-- Не ешь... не ешь... не ешь... -- взвился многоголосый хор мышей, волчат, кротов, грачей, лисиц, рысей, бабочек, ромашек и молодых сосенок.
-- Да кто вам сказал, что я есть его собралась?! -- не выдержала я, понимая, что это не может быть ничем, кроме сна, и сильнее задёргалась в путах странных веток.
-- А зачем ты за ним бежала? -- спросила рыжая лисичка в шапочке с пером. Наверное, лис, а не лисица...
-- Ну...
Это что, я должна ещё во сне объяснять зверью, что сойду с ума, если не выпью эдиковой крови? Нет уж. Не дождутся.
-- Вот сейчас как проснусь! -- пригрозила я им всем, и Эдик тут же вскочил, протягивая ко мне загорелые мускулистые руки:
-- Нет, Надя! Нет! Только не это!
Я обмякла:
-- Это ещё почему?
-- Потому, что только во сне я могу тебе сказать честно и откровенно, что не представляю себе жизни без тебя...
Ах, какие слова! Так бы и слушала до конца дней своих!
-- Не представляю, что будет, если нам когда-нибудь придётся расстаться, если я не смогу видеть каждый день, как ты летишь по лесным тропинкам на своём "Салюте", не смогу слышать твоих едких подколок в мой адрес...
Это когда это я его подкалывала, да ещё и едко?! Но говори, Эдик, говори, я не буду просыпаться, буду слушать и слушать твой голос, и мне всё равно, что меня обвили не "сосновые лианы", а скрутившиеся в жгуты простыни, одеяло и халат... стоп.
Это что, я уже проснулась, что ли?
Ну вот так всегда!
И никакого тебе леса, никаких страшных сосен. Экзотические зигзаги постельного белья прочно удерживали мои руки-ноги. Это как надо было крутиться, чтоб так запутаться? Удивительно, что я не проснулась раньше, с таким клубком под спиной.