Страница 13 из 70
Гар взялся провожать меня до дома, и в благодарность за то, что мне предстояло ещё не раз воспользоваться его компьютером и интернетом, я позволила. Но его увидели сидевшие на скамейке у крыльца папа, тётя Валя и Вера с Филом. Последние очень похоже скопировали полёт игоревой брови и синхронно удалились в дом.
Игорь снова засмущался, и я решила выяснить, что причиной на этот раз, задержала его у калитки.
Он ответил в совершенно саркастическом тоне:
-- Как, ты ещё не в курсе, что сейчас мы имели возможность наблюдать за жизнедеятельностью клюевоненавистников?
-- В курсе, но при чём здесь Клюевы? -- ответила я вопросом на вопрос, а сама мысленно хмыкнула: похоже, во Фролищах всё так или иначе связано с Клюевыми.
-- Здесь у нас всё так или иначе связано с Клюевыми, -- озвучил Игорь мои мысли, удостоившись недоверчивого взгляда от меня. -- Наверное, ты и сама уже подумала о том же. Верно?
Я кивнула.
-- Верно... -- задумчиво повторил парень. -- Раньше мы дружили. Вера, Фил и я. А потом появились Клюевы. И оказалось, что я должен сделать выбор, или -- или.
-- И ты выбрал Клюевых? -- робко предположила я.
-- Нет. Я выбрал одиночество. Если мои друзья не способны допустить в своё сознание мысли о том, что я способен разделить своё сердце на две равные части, даже не так -- клонировать своё сердце, и оба вшить в грудь, и одним любить и ценить дружбу с ними, а другим, новым, дружбу с Клюевыми... грош цена таким друзьям!
В этой фразе могло быть меньше наворотов и пафоса, однако, если бы Игорь изъяснялся иначе, он потерял бы как минимум половину своего очарования.
-- Странно, -- это действительно казалось мне странным, о чём я и сообщила. -- Странно, Гар. Я тоже дружу с Верой и Филом. И дружу с... -- чуть не сказала "с Эдиком", -- с Клюевыми. Я просто общаюсь то с одними, то с другими. И... нормально всё. Может, вы просто друг друга не поняли?
-- Нет, -- с ясно различимой горечью вздохнул Игорь. -- Нет, мы друг друга просто замечательно поняли. Да и ты бы тоже поняла. Вот сейчас что мы видели? Аттракцион ненависти ко мне, посмевшему пару месяцев назад заикнуться о дружбе с Клюевыми.
-- Но мне ведь...
-- Ты не росла вместе с ними! Ты не бегала каждый день с ними на речку! -- Гар говорил всё громче, а рука его всё размашистее отбивала ритм слов. -- Ты не изобретала с ними на уроках химии взрывчатку для подрыва школы! Не сочиняла с ними отговорки за пропущенные уроки физкультуры! Не лазила с ними по чужим садам за яблоками! Не дышала семнадцать лет одним с ними воздухом! Ты из Москвы, и уже за одно это тебе прощают дружбу с врагами!
Вот он, мой шанс, и я его не упустила:
-- А кстати, почему им Клюевы враги?
Игорь даже ростом ниже стал, так опечалил его мой вопрос:
-- Если бы мне знать, Надя. Но я не знаю. Я спрашивал, а мне говорили: ты нам друг или как? И ничего не объясняли.
-- Жаль.
Мне действительно было жаль.
-- Зайдёшь на чай?
-- Ты что? -- он снова прижал вскинутую бровь пальцем. -- Ты что, забыла, кто там у тебя сидит, э?
-- Ну, ладно, -- беспечно улыбнулась я. -- Тогда в следующий раз!
Гар обрадовался упоминанию о следующем разе и, козырнув к пустой голове, развернулся на пятках и чуть ли не побежал к себе.
Вера и Фил пили чай -- мне, кстати, тоже налили -- и спорили о том, почему я так выразительно улыбалась, прежде чем уйти домой, как теперь выяснилось, даже не к себе, а к предателю.
-- Ну какой он вам предатель? -- возмутилась я.
-- А что, он нашу дружбу не предал? -- парировал Фил. -- Мы же ему по-русски сказали, если хочешь дружить с нами -- даже не смотри в сторону Клюевых!
-- А что ж вы мне так не сказали? -- я начинала закипать, но ребята этого, кажется, не замечали.
-- Да что тебе-то говорить! -- засмеялась Вера. -- Тебе же можно!
-- Потому, что я из Москвы?
Будь я кошкой, уже засыпала бы их всех искрами. Или глаза бы повыцарапала. Им. Обоим. Они дружно ржали и покачивались на стульях, ставя их на две задние ножки.
-- В общем, так! -- я с размаху хлопнула обеими ладонями по столу и резко села.
Стул не вынес напора и с оглушительным треском развалился подо мной!
Если бы я не успела вцепиться в столешницу -- загремела бы на пол, головой о холодильник...
А вот если бы Вера с Филом не прекратили ржать, я б, наверное, присоединилась к ним, мы дружным смехом проводили бы в мебельный рай душу безвременно почившего стула и на том бы всё закончилось. Но они умолкли как по команде и смотрели на меня с таким непонятным выражением... неприятным.
-- В общем, так, -- я постаралась, чтобы голос мой звучал ровно, встала, упёрлась руками в стол, склоняясь к сладкой парочке. -- Слушайте меня, и внимательно. Вы ненавидите Клюевых, но терпите то, что я дружу с ними. Значит, будете терпеть и то, что Гар -- мой -- друг! Не хотите с ним общаться -- не надо. Но чтобы в моём присутствии никаких подколов, издёвок и игнора в его адрес!
Вера тоже встала. Скрестила руки на груди.
Ой.
Наверное, надо пугаться, когда перед тобой вдруг вырастает отвесная скала-девушка сплошь из загорелых мускулов, а рельефные плечи её медленно и неотвратимо раздуваются до толщины вековых сосновых стволов.
Трёхвековых.
Нет, пятивековых...
Мне бояться было нечего. Я выпрямилась. Я всё равно была ниже ростом, но разделявший нас стол нивелировал эту разницу. Хотя, конечно, что я могла противопоставить мускулатуре Захарченко, кроме несгибаемой воли -- и одного маленького, совершенно незначительного сюрприза, о котором подруга-культуристка даже не догадывается.
Ведь у меня несколько больше мышц... во рту.
Мы с Верой смотрели друг на друга. Молчали, пока она очень холодно не поинтересовалась:
-- Это ты сейчас взялась мной командовать?
-- Да, -- спокойно кивнула я. -- Это я попросила тебя принять как данность то, что я всегда дружила и буду дружить только с теми, с кем хочу. С тобой -- хочу. С Филом хочу. И с Клюевыми! И с Гаром, представь себе, тоже.
Следующие слова дались мне очень тяжело. Может быть, пройди чуть больше времени, чем три дня, я бы их и не сказала, но всё происходило слишком стремительно, и поэтому я верила, что у меня хватит сил выполнить то, что пообещаю:
-- А если ты -- не принимаешь меня -- такой, какая я есть... что ж, Вера. Тебя здесь никто силой не держит.
Фил громко стукнул лбом о столешницу. Гарантия, не хотел издавать такого сочного звука, но так уж получилось.
Вера расплела руки, и с тенью улыбки на лице почесала Филу за ухом, как коту. Широков незамедлительно замурлыкал. Захарченко более явственно улыбнулась и вздохнула:
-- Ой, Надька, по краю ходили... ну да фиг бы с ними всеми! Чего не сделаешь ради настоящей дружбы... дружи, с кем хочешь, раз ты всегда так поступаешь.
Я хмыкнула:
-- Ой, Верка, неужто ты мне разрешаешь?
Вот теперь, хоть и запоздало, Широков и Захарченко разразились дружным хохотом.
Да уж. Лучше поздно, чем никогда.
В катании на велосипеде была своеобразная прелесть. Живя в Москве, я не могла её до конца прочувствовать. Ведь нельзя же получать удовольствие от запаха выхлопных газов и асфальта, бесконечных верениц машин на улицах и толп народа в парках и скверах!
А вот во Фролищах в моё распоряжение поступили шикарные пейзажи средней полосы, реликтовые сосновые боры и чистейший воздух, полный природных ароматов... кстати, некоторые из них были вовсе не так уж приятны. Например, бензиновая лужа на стоянке автобуса... хотя это как раз и не особо природно. Или, вот ещё, козы. Пегая папина Упа -- он назвал её именем речки, чтоб молоко рекой текло -- и её товарки, многочисленные Ляльки, Мальвы, Дарёнки и прочие, дни напролёт усердно выщипывали траву с обочин и посыпали дороги отборным "душистым горошком", а уж как одорировали округу их хлева и загоны с поросятками и прочей живностью...