Налево пойдешь - Смерть свою найдешь

ВИКТОРИЯ КРЭЙН

Налево пойдешь - Смерть свою найдешь

The fallen angel shows the signs

He is no stranger in your eyes

He is immortal,

He is forever

From the portal his demons shall dance

Under burning skies

Now the four Horsemen ride along the shore

Across the sea the beast will rise

You will be sacrificed

XIII — Смерть (La Morte). Тринадцатая карта Старших Арканов Таро называется СМЕРТЬ и изображает скелет, косящий головы, руки и ноги, поднимающиеся из земли.

Смерть — это расставание, прощание, конец. Тем самым она оказывается провозвестницей нового, грядущего, хотя по самой карте на первый взгляд этого не скажешь. Тем не менее, карта скорее хорошая, потому что конец этот закономерен, мы его долго ждали, потому что это — освобождение, хотя и сопровождаемое огорчением и болью. В противоположность Десятке Мечей, означающей конец насильственный, то есть преждевременный, эта карта символизирует естественный конец, указывая, что пришла пора расстаться с кем-то или с чем-то. Так что ее совершенно напрасно связывают с одним только горем. Или, наоборот, считают только началом чего-то нового, не понимая смысла символики Смерти как начала и конца одновременно, как горечи расставания и радости ожидания. «Мы отделили жизнь от смерти, и заполнили промежуток между ними страхом», — писал Кришнамурти. — «Однако жизни без смерти не существует».

Прямое положение карты означает: преобразование — освобождение — изменение — смерть и возрождение.

Оригинальные значения карт, идущих с колодой.

— М-да, ну и ночка! — Я вывалилась через заднюю дверь клуба в сгущавшуюся тьму.

Свежий ветер тут же подхватил подол моего платья и дернул изо всех сил. Я помотала головой. Черт побери, давненько я так не отрывалась.

Сумка, зацепившись за что-то, соскользнула с моего плеча и потянула мою руку вниз, напомнив, что в ней все еще оставалась бутылка виски.

Дожила, называется, уже глушу вискарь из горла. Ну и что? Имею право раз в жизни как следует напиться.

Ветер крепчал. Я расправила на плечах палантин. В мозгу все туманилось. Я остановилась, откинула голову назад и сделала глоток. Виски уже не обжигал. Ну, хоть согреюсь. Остатки разума требовали вернуться обратно в клуб, к подругам, и продолжить отмечать… что? Это уже не имело значения. Но я, пошатываясь и хватаясь руками за все твердые поверхности, медленно двинулась вперед.

Сколько я так брела, не знаю. Но мое внимание привлекли всполохи, неровными бликами ложащиеся на обшарпанную стену какого-то здания справа от меня.

Шпильки мешали. Но снять туфли я побоялась — уж больно грязно было вокруг.

Пожар там, что ли?

До меня донесся шум. Резко. Неожиданно. Словно я перешагнула какую-то невидимую границу.

Я дернулась назад. Все звуки смолкли. Меня окружала тишина, такая же неестественная, как и недавний шум. Эх, вот уже и глюки начались. Я снова глотнула виски, постояла немного, а потом решила, что раз там что-то шумит, значит, там кто-то есть. Логика просто непробиваемая, и я пошла вперед. Любопытство — страшная вещь, с ним справиться невозможно. Особенно, когда выпьешь слишком много.

За углом был ад.

Нет, натурально. Горели машины. Витрины разбиты. Откуда-то справа раздавался звон осыпающегося стекла. В отдалении выли сирены. Какие-то люди бежали по улице. За ними…

Я зажмурилась, помотала головой и снова поднесла ко рту бутылку. В конце концов, не пропадать же доброму напитку. А там, глядишь, и случится чудо — прояснится мой мозг.

Мозг не прояснился.

Я пожала плечами, натянула на плечи в очередной раз сползший палантин и пошла за… эээ… чудовищами, которые умчались вниз по улице.

Через пару сотен метров передо мной, как в сказке, оказался перекресток.

— Направо пойдешь — счастье найдешь, — нараспев протянула я, — прямо пойдешь — богатым станешь. Налево пойдешь… ик… Умирать нам рановато, есть у нас еще дома дела.

Но ноги понесли меня налево. На самом деле особого выбора у меня и не было: справа переулок упирался в высокий забор, у которого была навалена гора хлама. Прямо унеслись люди с монстрами. А слева виднелись шпили какой-то церквушки.

Вообще-то меня смущала одна небольшая деталь. Такое ощущение, что я оказалась в месте, где ни разу в жизни не была. Город не мой, понимаете? Не мой. Другой. Чужой. Вроде, все нормально: дома, дорога, машины… Вот это, например, старенький «Гольф», но… Воздух другой. Запах. Не знаю. Но я точно здесь никогда не была раньше.

Поразмышляв в подобном ключе несколько секунд, я махнула рукой. Ну, напилась я, бывает. Точнее, давно не было, но когда-то, давным-давно, такое ведь случалось. Ничего страшного, отосплюсь, потом буду вспоминать. Как сон. Или вовсе ни о чем не вспомню.

Церкви мне всегда нравились. Не то чтобы я была очень религиозным человеком, нет. Просто я люблю смотреть на все красивое. И фотографировать. Жаль, фотоаппарат остался в клубе. А то бы я сию секунду. С этого самого ракурса. Строгие линии церкви, устремленный в небеса крест и ангел с карающим мечом… Кстати, церквушка-то католическая. Откуда здесь она? Снова вернулись мысли о непонятном. Ладно, потом разберусь.

Чем ближе я подходила к церкви, тем тише и спокойней становилось вокруг.

— Как в могиле, — хихикнула вслух я.

Правильно, я ж налево пошла, вот и… Смиренное кладбище. Как водится, ангелочки, цветочки, склепы. Черт, ну почему я забыла фотоаппарат, а? Какие бы кадры вышли! Готичные. И еще зарево над домами. Что там все-таки горит-то?

В тишине, с режущим слух стуком распахнулись двойные двери церкви. Оттуда вышел человек. Я инстинктивно отшатнулась к ближайшему дому, чуть не подвернула ногу, но удержалась на своих уже вызывавших лютую ненависть шпильках. Прижавшись к стене, я наблюдала, как из темного дверного проема показался еще один мужик. На руках он нес обнаженную девушку. Голова ее была запрокинута. Без сознания, отстраненно отметила я. Следом появились еще двое.

У меня все еще глюки? Или трое типов на самом деле голые? Ну, точно. Голые. А мужик с девушкой на руках одет. Они постояли у церкви, а потом… исчезли. Кроме одного. Он стоял замерев, словно к чему-то принюхиваясь. А потом развернулся и потопал точно в мою сторону.

— Нет, нет, нет, — пробормотала я. — Меня здесь нет.

Я медленно подняла голову и задохнулась.

Мужик не может, не должен быть таким! Он возвышался надо мной. Прекрасный. Великолепный. Потрясающий. И… голый.

Вокруг него клубился туман. Нет, не туман, какая-то неясная мерцающая дымка, делающая его фигуру нереальной, ненастоящей. Отвернешься — исчезнет.

— Кто ты? — тупо выдавила из себя я.

Угу, ничего лучше придумать не могла.

«Смерть», — прозвучало у меня в голове.

Я нервно рассмеялась.

— Налево пойдешь — смерть свою найдешь, — сказала я вслух. — Привет, Смерть.

Его рука медленно, очень медленно поднялась и коснулась моей груди.

Я вжалась в холодную, склизкую — ох! — стену дома.

— Послушай, парень, — начала я, — все это до ужаса прикольно, но не мог бы ты хотя бы чуток приодеться? А то, знаешь ли, так начинать знакомство… несколько неприлично, не находишь?

Он склонил свою красивую голову набок. Кудри, черные словно ночь, они почти сливались с окружающим нас мраком — и когда только успело настолько потемнеть? — колыхнулись, обрамляя идеально вылепленные черты лица. Глаза, странные, глубокие… черные, зовущие, уставились на меня. У меня от этих гляделок начала кружиться голова, и я переместила взгляд ниже. Но лучше бы я этого не делала. Полные, чувственные губы обещали всевозможные наслаждения, и явно с грешным оттенком. Высокие скулы, узкое лицо. Золотистая кожа. И это не загар. Очень необычный оттенок, экзотичный. И разрез глаз, отметила я. Нездешний. Чужой. Чувственное лицо. Прекрасное. Просто дух захватывало. Я невольно подняла глаза. Длинные, пушистые, изогнутые ресницы. Вот черт. У него же черные глаза? Или нет? Сейчас они были серебряные. Оттенка чистого серебра. И они темнели буквально у меня на глазах.

1