Сиккер

"О, нет" вяло начал я, когда женщина закричала снова. Это заставило все волосы на моем затылке встать, и я некстати вспомнил время, когда Морган была перевоплощенной в волка.

"Помогите ей" сказала водитель сугубо деловым тоном.

"О, нет" сказал я пытаясь найти свой голос. "Ей нужно в госпиталь". Здесь кто-нибудь понимает по-английски? У меня быстро заканчивался французский. Я взглянул на кровать снова и увидел с тревогой что, фактически, это не была женщина во время родов — это была подросток, которой не могло быть больше, чем 16 или 17. Возраста Морган. И ей было трудно от этого.

"Нет. Помогите ей" сказала моя спутница, слегка более громко и с большим напряжением.

"В больницу?" сказал я с надеждой, и не мог не вздрогнуть, когда девушки снова закричала. Она кажется не знала, что я был тут. Ее черные волосы до плеч были пропитаны потом, и она сжала свой огромный живот и свернулась калачиком, чтобы уйти от боли. Лицо было мокрое от слез так, что не было сухой кожи. Пожилая женщина старалась успокоить ее, умиротворить, но девушка была в истерике и отталкивала ее прочь. Напряженность в комнате быстро поднималась, и я мог почувствовать витки напряжения, окружающие весь дом. О, Богиня.

Пожилая женщина посмотрела на меня. "Госпиталь в 5 часах отсюда. Далеко". Она указала рукой имея ввиду "очень далеко отсюда". "Это большие деньги, большие деньги".

Чертов ад. Девушка заплакала снова, и я почувствовал как будто я был в кошмаре. Огромная парящая атака от Эмиранта прямо сейчас, с Кьяраном, пытающимся выдрать мою душу прочь, были почти что более кстати. Пожилая женщина, которая, как я полагал, была акушеркой, подошла ко мне. Девушка рыдала судорожно на кровати, и я чувствовал, что ее энергия уходит из нее.

"Я вытащу ребенка" сказала пожилая женщина, используя описательные движения рук, что сделало мое лицо раздраженным. "Вы спокойны. Да? Спокойствие." Снова она жестикулировала, показывая успокаивающие, поглаживающие движения, затем указала на девушку.

Там не было ничего для этого: я должен был шагнуть в борьбу. Глаза девушки были дикие, вращающиеся как у испуганной лошади; она сражалась с каждым, кто пытался помочь ей. Мои нервы были потрепаны, но я погрузился глубоко внутрь своего разума и быстро заблокировал все лишнее, погружаясь в среднее медитативное состояние. Через несколько секунд я начал посылать волны спокойствия, комфорта, утешения девушке. Я даже не пытался взаимодействовать с ней самой непосредственно, но посылал эти мысли через нее, в ее сознание, его она будет просто получать их без рассмотрения и не подвергая их сомнению.

Дикие, напуганные глаза девушки медленно повернулись и сфокусировались на мне. Затем у нее начались следующие схватки, и она свернулась в кольцо и закричала снова. Я никогда не делал ничего подобного до этого и был вынужден придумывать план практически находу. Я продолжал посылать волны спокойствия, комфорта, утешения к ней, пока я отчаянно искал в моем репертуаре заклинаний что-нибудь, что может помочь ей. Правильно, давай, Найэл, вытащи его из своей шляпы. Я шагнул ближе к кровати и увидел то место, где она была промокшей от ее отошедших вод. Агх. Я хотел убежать из комнаты. Вместо этого, я отвернулся и начал рисовать печати над кроватью, бормоча заклинания забирающие боль, заклинания для успокоения, заклинания чтобы помочь ей расслабиться, отпустить, разродиться.

Девушка издавала резкие задыхающиеся звуки, аа, аа, аа, но не спускала глаз с моего лица. Как будто во сне, я медленно протянул руку и коснулся ее мокрых волос, похожих на черные шелковые нити под моими пальцами. Как только я коснулся ее, я получил ужасную волну боли, как если бы кто то пропустил мачете через мои кишки, и я ахнул и тяжело сглотнул. Девушка завопила снова, но ее плачь был уже менее интенсивным, менее испуганным. Она попыталась откинуть мою руку, но я увернулся и остался соединенным с ней, посылая немного моей собственной силы и энергии в нее, передавая некоторые из моих сил. В течении полуминуты она прекратила делать усилия, перестала так сильно корчиться. Ее следующая схватка прервала нашу связь, но я восстановил ее, коснувшись ее виска и закрыв свои глаза чтобы сосредоточится. Бедная девочка подросток не могла понимать, но глубоко-укоренившаяся, первобытная женщина внутри нее могла откликнуться. Сосредоточившись, я настроился на мысль, что женщины в цикле природы, обновления, рождения. Я послал знание, что схватки не были болью от травмы или повреждения, а просто знаком удивительной силы ее тела, силы, которая была в состоянии принести ребенка в мир. Я почувствовал самосознание ребенка внутри нее, почувствовал, что он был сильный и здоровый, девочка. Я улыбнулся и посмотрел вверх. Моя водитель и акушерка были рядом. Акушерка обтирала лоб девушки и поглаживала ей руку. "Дочка" сказал я улыбаясь. "Ребенок девочка. Она довольна".

На этом, девушка встретила мои глаза снова, и я увидел, что она понимала, что она была достаточно спокойна, чтобы слышать и понимать слова. "Дочка" сказал я ей мягко снова. "Она довольна" я пытался придумать слова для здоровья, но не смог. "Ей хорошо" было все, что я смог придумать. Акушерка улыбнулась, а также женщина которая привезла меня, и я почувствовал, что начинаются другие схватки.

На этот раз я протянул руку и взял девушку за руку, и когда ее мышцы начали свои ужасные толчки вниз, их интенсивное концентрическое давление, я старался проецировать чувство, что эти схватки были тем, что просто ее тело прилагало все усилия, чтобы сделать что-то. Это было то, что она должна была сделать, чтобы получить своего ребенка наружу; она должна была избавиться от страха и позволить своему телу взять все на себя. Ее тело, как и тела женщин с начала времен, знало что делать и могло сделать это хорошо. Вместе мы одолели волну ее схваток, сжимая наши руки вместе когда она достигала пика, и затем, я думаю, мы оба задыхались, когда ее сила ослабевала и ее мышцы расслаблялись снова.

"Да, да" пробормотала акушерка. Она была в конце кровати, прижимая колени девушки, и что-то, чего я не хотел знать. Я стоял в изголовье кровати, глядя в бездонные черные глаза девушки, держа ее руку, посылая успокаивающие волны. Ее глаза были гораздо спокойнее и более присутствующие; она выглядела скорее как личность.

"Это случилось" пробормотала акушерка, и лицо девушки искривилось, и быстро, быстро я послал образы раскрывающихся вещей, цветущих цветов, рождения потомства, всего, что я мог придумать в моем паническом состоянии. Я представил релаксацию, концентрацию, чувство страха, отдаляющееся от ее собственного тела. Когда я посмотрел на нее, ее глаза были очень широкими, ее рот приоткрыт, она сказала "А, а, а, а" пронзительным голосом, и тогда неожиданно показалось, как будто она опустошена. Я сделал ошибку, взглянув чтобы посмотреть как акушерка вынимает темно красного, эластично-выглядящего ребенка, еще соединенного со своей матерью пульсирующей голубой пуповиной. Пот выступил у меня на лбу, моя кожа похолодела, как если бы я вот вот упал в обморок. Ребенок открыл свой крошечный ротик, сделал вдох, и завопил, звуча как крошечный разъяренный щенок.

Лицо моей пациентки смягчилось, и она инстинктивно вытянула свои руки. Акушерка, сияющая сейчас, завернула брыкающегося, визжащего ребенка в чистое полотенце и передала ее матери, пуповина тянулась позади нее. Как будто всего эпизода ужаса и разрывающей боли некогда не было, девушка смотрела на своего ребенка и восхищалась им. Чувствуя тошноту, я посмотрел на ребенка, этот конечный продукт того, что двое людей занимались любовью 9 месяцами ранее. Ее лицо было красным и выглядело влажным. Она имела шапочку длинных, прямых черных волос, которые были приклеены к ее маленькому черепу чем-то, выглядящим как вазелин. Ее кожа была испачкана кровью и белой липкой противной массой, и неожиданно я почувствовал как будто мне не хватает свежего воздухи, я хотел бы умереть.