Дитя эльфа

Меня затрясло в ознобе, и Кьяран потёр мои руки. Мой плач медленно стихал, и я вытерла глаза и нос.

 – И что теперь будет? – спросила я.  – Ты собираешься исчезнуть из моей жизни, как ты делал со своими другими детьми? – я увидела, как Кьяран вздрогнул, но все же продолжила. – Или ты останешься со мной, будешь учить меня, позволишь мне узнать тебя?

Сколько нужно правды, а сколько манипуляции, чтобы выполнить мою миссию? Богиня, я уже не знала. Он колебался, и мое небольшое дрожание переросло в содрогание с ног до головы.

Наконец он ответил:

– Ты еще молода, Морган. Ты все еще собираешь информацию. Ты не должна принимать какие-либо жизненные решения сегодня вечером.

Собираю информацию? Мороз пробежал вверх и вниз по моей спине. Что он подразумевал под этим? Как много он знал? Я медленно кивнула, не в состоянии заглянуть в его глаза.

– Что бы я действительно хотел, – сказал он, – так это чтобы ты осознала, что может значить быть Вудбейном – радость, власть, красота чистоты клана, восторг от возможностей.

Я подняла голову, и одна пара ореховых глаз встретилась взглядом с другой.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хотел бы поделиться кое-чем с тобой, моей самой младшей дочерью, – ответил он. – С тобой, настолько близкой моему сердцу и такой далекой от моей жизни. Я чувствую в тебе что-то сильное, чистое и бесстрашное, кое-что мощное, но все же мягкое, и я хочу показать тебе, как все может быть. Но я нуждаюсь в твоём доверии.

Теперь я была напугана, но все же меня невероятно тянуло к тому, о чем он говорил. Я почувствовала какой-то вкус во рту, и облизала губы, затем поняла, на самом деле этим вкусом была тоска: тоска за тем, о чем говорил Кьяран.

– Я не понимаю, – почти шепча, произнесла я. – Это о…?

– Я говорю о перемене формы, – спокойно ответил он. – О принятии физической формы какого-то другого существа, чтобы достигнуть усиленного понимания собственной души.

Внезапно я поняла, что он имеет в виду. Я попыталась не разинуть рот. Я слышала о том, что некоторые ведьмы могут менять облик – я даже знала, какими были другие облики членов Эмиранта, – но я поняла, что это, как правило, запрещено, это называют черной магией. Конечно, это никак не может остановить Кьярана.

– Ты шутишь, правда? – спросила я.

– Нет. Морган, тебе столько всего еще нужно узнать о самой себе. Ты должна доверять мне – нет лучшего способа узнать себя, чем через взгляд со стороны другого существа.

– Перемена формы? В ястреба? Или кошку? – Он не мог говорить это серьезно. Что он хотел этим добиться?

– Не обязательно в ястреба или кошку, – объяснил он. – Ни одна ведьма не может изменить себя или кого-то еще в существо, не связанное с ним. Например, если ты чувствуешь близость к лошадям, хочешь знать как это, когда мчишься через равнины, тогда довольно легко перевоплотится в лошадь. Но если ты не чувствуешь близости к животному, не имеешь ничего от этого существа в себе, тогда это невозможно. Вот  почему ведьмы обычно не принимают облик рептилий или рыб.

О, Богиня, он говорит серьезно. Я попыталась потянуть время.

– И все ведьмы могут это делать?

– Нет. Совсем мало кто. Но я могу, и, думаю, ты тоже можешь.

Он проникновенно смотрел в мои глаза до тех пор, пока я не почувствовала, что весь мир вокруг нас исчез.

– Что ты чувствуешь во мне? – прошептал он. – Что ты чувствуешь в себе?

Перед глазами появился образ животного. Я колебалась произнести его имя вслух.  Это было животное, которое приходило ко мне в ужасных снах в Нью-Йорке – животное, которое олицетворяло Кьярана и всех его детей, включая и меня. Я была так напугана тем, что могло произойти здесь, произойти сейчас, что не могла даже переварить все это. Но если я не смогу понять, то я не смогу почувствовать это.

– Волки, – сказала я. – Мы оба.

Его улыбка была как луна, выглянувшая из-за большого скопления облаков.

– Да, – выдохнул он. – Да. Произнеси эти слова, Морган: «Анниал нат рек, аернан сил, лок мэйм, лок холлен, сил бейта…»

Даже не думая, позднее задаваясь вопросом, не была ли я заколдована Кьяраном, но уже об этом не заботясь, я повторила старые, пугающие слова. Перед моими глазами Кьяран начал меняться, но трудно сказать, как – его зубы стали острее, больше? На его руках появились когти? Я увидела новую, особую дикость в его глазах?

Его голос становился все тише и тише, и я выбросила свои сенсоры, чтобы услышать слова, чтобы повторить их. Затем я услышала что-то, что не было словом из заклинания. Это был... звук, и форма, и цвет, и символ, все сразу. Это было невозможно описать. Нет. Это было настоящее имя Кьярана, имя его сущности. Не знаю, как я узнала его… это был инстинкт. Я узнала настоящее имя Кьярана, туманно подумала я… Это значило…

В следующую секунду я задохнулась и согнулась, замученная иссушающей, неожиданной болью. Я посмотрела на свои руки. Они изменялись. Я изменялась. Я превращалась в волка. О, Богиня, помоги мне.

Я крикнула, но мой голос уже не был моим. Я упала на свои руки и колени, чувствуя мягкую землю под собой, едва замечая изменившегося Кьярана, выскальзывавшего из одежды, его толстую серебристо-черную шерсть. Его умные ореховые глаза смотрели на меня с волчьей морды. Я попыталась закричать от ужаса и боли, но мой голос как будто сдавили и сломали. Мое тело было напряжено, что-то вынуждало его согнуться и виться неестественными способами, словно каждая кость растягивалась, сжималась или искривлялась, как будто в кошмарном сне. Беспомощно скуля, я закрыла глаза и упала на бок, неспособная бороться и сопротивляться этому подавляющему процессу. Когда Кьяран ткнул в меня своим носом, я нехотя открыла глаза, поднялась на четыре лапы. Я стала волком. Мой мех был толстым и красновато-коричневым. Я взглянула вниз и увидела четыре сильные лапы, оканчивающиеся острыми, не выдвигающимися когтями. Я посмотрела на Кьярана и узнала его: он остался полностью собой, но все же он был волком. Я чувствовала себя собой, но когда я начала исследовать свое внутреннее состояние, то ощутила себя другой. Чужой. Волком вместо человека. Казалось, как будто моя человечность – это веревка, которая начала торочится с одного конца, и теперь я наблюдала, как она распадается. Скоро она полностью исчезнет. У меня было две мысли: «Как я превращусь обратно в человека?», «И что мне делать со своей миссией?»

Я подступила ближе к Кьярану, мои четыре ноги двигались гладко, точно, без усилия. Я чувствовала, какой я была сильной, какой мощной – моя челюсть стала тяжелее, на лапах работали тонкие мышцы, и я дышала легко, хотя превращение было ужасным. Кьяран раскрыл свой рот в зловещем, волчьем оскале, как будто говоря: «Разве это не великолепно?» Я тоже оскалилась, и меня наполнил иступленный восторг и взволнованность от того, что я испытывала. Я инстинктивно ткнулась носом в его шею, и он сделал так же.

Тогда я вспомнила. Наблюдательный знак. Волк во мне хотел бежать, бежать далеко, бежать в течение всей темной ночи. Последняя частичка человека Морган помнила наблюдательный символ. Я надавила на толстый мех на шее Кьярана и выдохнула на него слова заклинания. Быстрым, отчаянным движением своим волчьим носом я нарисовала символ на его шее.

Кьяран ничего не сделал в ответ, как будто не заметил и не почувствовал этого. Я понятия не имела, «прилипнет» ли этот символ, так как он был превращен. Тут Кьяран подтолкнул меня своей головой и, повернувшись, прыгнул в ночь. Чувствуя себя счастливой, без мыслей о Морган, миссиях и заклинаниях, я прыгнула следом за ним. Мои мускулы сократились и легко расширились; так легко было догнать его, и я бежала бок об бок с ним, ощущая, как миллионы новых запахов заполняли мой животный мозг. С моим магическим зрением я всегда очень хорошо видела в темноте, но теперь все было иначе, как будто вещи были выдвинуты на первый план, а их очертания светились инфракрасным. С каждым новым вдохом ветер нес мир запахов, ароматов, от которых я становилась все сильнее, все взволнованней, и это было невозможно описать словами.