Четвертый поросенок

— Ты скажи мне парень, — вдруг заговорила девочка, — как это ты без ножа и ложки оказался с местным погонялом?

— Не понял! — откликнулся он автоматически, ни секунды не раздумывая. — Ты про кликуху, что ль? Так она ко мне вчера прилипла, когда я слоносвина завалил.

— Фига се! Из этой тарахтелки?

— Ну, это вполне приличного боя автомат на самом деле, только их мало сделали, как мне мачеха сказала. Ну, когда мы прилетели на Прерию, она дала мне его поносить, пока не вырасту, — на этом месте Федька осёкся, поняв, что выразился невзросло.

— И давно вы с ней сюда прибыли? — а вот девчонка уверенно держит тон.

— Месяца не прошло.

— Так ты вообще землянин! — показалось, что она презрительно отодвинулась. Во всяком случае в голосе явно проскользнул холодок.

Не зная, как реагировать, мальчик замолчал. Некоторое время казалось, что вокруг нарастает напряжение, а потом неподалеку раздались звуки взрывов, и всё изменилось — щуплое тельце прижалось к нему и задрожало, совсем как Фагор прилип к ногам во время нападения слоносвина. Пришлось опять собрать себя в кучку и изобразить большого мужика, поглаживая острые лопатки.

— Так что это за история с моим погонялом? — решил он отвлечь ребёнка разговором.

— Сказку про трёх поросят у нас, на Прерии, рассказывают немного на другой лад. Четвёртый братец — задира и забияка Нах-Нах — никого не боится и всех обижает.

Некоторое время молчание прерывалось только раскатами взрывов, да ещё шуршала земля, сыплющаяся с торопливо сделанного перекрытия.

— А какой финал у этой истории, — наконец не выдержал Федька.

— Это зависит от того, чему в момент рассказа учат деток, — даже в кромешной темноте показалось, что девочка улыбается. — Иногда обиженные звери объединяются и навешивают засранцу звиздюлей.

Иногда он оказывается на пути шерстистого носорога и потом долго ковыляет в дом братьев с отдавленной лапой. А по дороге умоляет ранее обиженных им зверей не убивать его. Может отважно сразиться с саблезубом и погибнуть героической смертью, прихватив, заодно, и жизнь врага. Понимаешь, детки здесь хорошо знают, сколь грозен и непредсказуем лесной кабан, поэтому простенькая английская сказка в наших краях никак не канает. Ребята постарше придумывают встречу Нах-Наха с лесной свиньёй Хавроньей, от союза которых вырастают крепкие, но безбашенные детишки, изгоняющие из леса всех хищников.

Взрывы снаружи сделались редкими. Причём, было слышно, что теперь снаряды ложатся то там, то тут. Ещё чуть погодя обстрел и вовсе прекратился. Но темнота не рассеивалась и не рассеивалась.

— Так что мы сейчас тут сидим? — не выдержал парень.

— Как только высунемся, нас обнаружат беспилотники и вызовут огонь. Погибнем не за понюх табаку, — девчонка «отлипла» от него и стала напряжённо прислушиваться к происходящему снаружи.

— Ты чего-то ждёшь?

— Может подойти ещё одна группа, чтобы проконтролировать и зачистить местность… — что-то резко рявкнуло, послышался металлический лязг и из-за деревьев поднялось зарево, — …за мной, — «повариха» выскользнула наружу. В её руке Федька приметил замотанную тряпьём винтовочку с оптическим прицелом.

«Вот тебе и стряпуха!» — промелькнуло в голове.

Они вскарабкались по откосу лога, и взглядам снова открылась всё та же луговина, на которой пылало пятно земли. Посреди него что-то перемещалось. И ещё две «коробочки» крутились поблизости.

— Уходим! — девушка-снайпер стремительно скатилась обратно. — Тут уже ничего больше сделать нельзя.

Наконец-то забрезжил рассвет.

Свернутая занавеска, тюки, ящичек — она ничего не забыла. Всё навьючила на спутника. Двигались быстро по узкой тропе, недавно прорубленной сквозь густые заросли. Вокруг было тихо, но пахло кислятиной, и под ногами шуршало. А они шли и шли. Рассвело потихоньку. Над головами нависали кроны высоких раскидистых древ. Зачирикало, защебетало. Спутница впереди проявилась чётко — чистая мелочь с замотанной тряпьём винтовкой на плече.

— Командир! — раздался негромкий голос из зарослей, — ты не ранена?

— Нет, — отозвалась мелкая. — Скопцов и Угрюмов пришли?

— Так точно. Час назад. Скопцов даже провода смотал, куркуль бережливый.

— Вы хоть прозвонили их? Могло же осколками посечь!

— Ща, сделаем.

— Нет! — строгим голосом остановила неизвестного девчонка. — Вы на склоне балки «баньши» смонтировали?

— Ещё с вечера.

— Тогда, всем сниматься и уходить на следующую позицию. Нах-Нах! За мной, — и она свернула направо. Тут, под растянутым полотнищем Федьку переодели в мешковатый пятнистый балахон поверх исподнего, связанного из толстых верёвок — праздничные брюки и рубашка на нём уже превратились в лохмотья. Пользуясь передышкой и куском проволоки, выпрошенным у дядьки, ковыряющегося в какой-то приспособе, подкрепил и туфли.

Девчонка, к которой обращались «товарищ Мелкая», давала распоряжения кивающим на её слова солидным мужикам. Куда идти, и где копать. Ещё упоминались «свистки», «пыхтелки», «дымокуры» и прочая дребедень, которую предписывалось расставлять в определённых местах. Впрочем, пауза длилась недолго — народ как сбежался, так и разбежался, а у Федьки забрали поклажу и навьючили её на Бахрома.

На этот раз позиция снайпера была оборудована на голом крутом склоне среди камней, которые недавно слегка передвинули, образовав несколько связанных между собой нор. Сверху на это навалили толстых палок и веток и присыпали землёй. Тут и сидели целый день до самого вечера, наблюдая за проходящей у подножия горки грунтовкой, на которой так никто и не появился. Собственно, мальчику досталось смотреть вверх по склону, но изредка он «подглядывал» и в других направлениях.

Жара, сухая глотка и скука неимоверная. Изредка откуда-то доносились звуки войны — хлопки, взрывы, выстрелы. Если бы не это — наверняка бы уснул. И прозевал бы опасность. Три силуэта, появились словно ниоткуда неясными тенями среди редкого кустарника — остролиста. В них он и ударил длинной очередью, не медля ни секунды — показалось, что они совсем рядом. И тут же пополз, пятясь в узкую нору прохода.

О том, что в него тоже стреляют, догадался по каменной крошке, выбитой пулями из места, где недавно находился. Рванул к соседней ячейке и ткнулся головой в мягкое — Мелкая уже здесь и тоже пятится. Близкие взрывы, толчки ударной волны, звон.

А за другим проходом метнулась какая-то тень и что-то влетело. Граната. Бросок вперёд, чтобы навалиться телом на снайпера и прикрыть её. Удар, темнота, нечем дышать!

Очнулся от льющейся в глотку воды.

— Ну ты, Нах-Нах, и отчубучил! — Мелкая оторвала фляжку от его губ и сама к ней присосалась. — Обязательно сообщу инструктору, что этот приём нужно внести в наставление по противодействию поражающим факторам газовой гранаты.

— Ты о чём, командир?

— О затыкании прохода двумя задницами. Скопцов нас с тобой еле расклинил. Он-то кабанчик ого-го. Насилу пролез в лабиринт, чтобы тебя с меня за ноги стащить. Ещё и обшутковал всю, — добавила она смущённо. — Обещал, что папе скажет, чем я тут с мальчиками занимаюсь во время войны.

— Э-э… А разве мы тут не вдвоём оставались?

— Не. Наблюдатели ещё, прикрытие. Они тоже эту группу не обнаружили, зато, как спохватились, так запустили «баньши», и уж она весь склон вычесала, — перестала прикалываться девчонка. — Тебя камнями по икрам и ляжкам приложило — синяки получились — закачаешься. Так ты полежи пока примочки подействуют, — покачав возле уха фляжку, девушка закрутила крышку и ушла.

Фёдора слегка мутило. И болела голова. Опять же какой-то неприятный запах беспокоил.

«Неужели я обоссался от страха?» — пришла в голову горестная мысль. Сделалось тоскливо и очень стыдно. И куда девался Фагор? Почему его не было утром во время «развода на работы»?

— Хорош валяться, — подошедший мужчина швырнул на землю рядом с Федькой кучу всякой всячины. — Одевайся, снаряжайся, да пошли.