Страница 11 из 31
— Значит, ваш мир моложе, — она помедлила, чтобы снова бросить взгляд на разрушенный город. Если совесть и мучила королеву, то по ее лицу угадать это было бы решительно невозможно. — Что ж, пошли. Здесь холодно, здесь настает конец всех веков…
— Куда пошли? — хором спросили дети.
— Куда? — поразилась Джадис. — В ваш мир, конечно же.
Дети в ужасе переглянулись. Полли-то королеву невзлюбила с первого взгляда, но даже Дигори, выслушав историю Джадис, не испытывал никакого желания продолжать это знакомство. Она явно была не из тех, кого хочется видеть у себя в гостях. Да дети и не знали, как можно было бы взять ее с собой. Им самим нужно было домой попасть, но Полли не могла дотянуться до своего кольца, а Дигори без нее никуда бы не отправился.
— Н-н-наш мир, — пробормотал мальчик, краснея, — я… я думал, вы туда не хотите…
— Но зачем же вы явились, разве не забрать меня с собою?
— Вам не понравится наш мир, — сказал Дигори, — точно, Полли? Там скучно, и смотреть не на что.
— Скоро там будет на что смотреть, когда я стану его владычицей, — отвечала королева.
— Но вы не сможете, — возразил Дигори, — у нас другие порядки. Никто вас на трон не пустит.
Королева презрительно улыбнулась.
— Немало могучих королей думало, что они могут покорить Чарн,
— сказала она. — Все они пали, и их имена покрыты тьмой забвения. Глупый детеныш! Разве не видишь ты, что с моей красотой и с моими чарами весь ваш мир через год уже будет у моих ног? Приготовься вымолвить свои заклинания и немедленно доставь меня туда.
— Ужас какой-то, — шепнул Дигори девочке.
— Возможно, ты страшишься своего родича, — сказала Джадис. — Но если он выскажет мне должное почтение, я сохраню ему и жизнь, и трон. Я прихожу не для схватки с ним. Должно быть, он великий чародей, если сумел послать вас сюда. Правит ли он всем твоим миром или только частью?
— Он вообще никакой не король, — ответил Дигори.
— Ты лжешь. Чародейство требует королевской крови. Кто слышал о чародеях-простолюдинах? Но сквозь твои слова я различаю истину. Твой дядя — великий властелин и волшебник твоего мира. Призвав свое искусство, он увидел тень моего лица в некоем волшебном зеркале или заколдованном водоеме и, возлюбив мою красоту, произнес могучее заклинание, до основания потрясшее ваш мир, чтобы вы сумели преодолеть пропасть между мирами и испросить моего благосклонного согласия прибыть к нему. Отвечай, так ли это было?
— Н-не совсем, — смутился Дигори.
— Не совсем? — передразнила Полли. — Да все это чушь собачья, от начала до конца!
— Негодяйка! — Королева повернулась к Полли и ухватила ее за волосы на макушке, там, где больнее всего. При этом она поневоле отпустила руки детей. «Давай!» — крикнул Дигори. «Вперед!» — подхватила Полли. И они засунули руки в карманы. Стоило им только коснуться колечек, и весь этот жуткий мир мгновенно исчез. Они понеслись вверх, где нарастало теплое зеленое сияние.
Глава шестая
Как начались несчастья дяди Эндрью
— Пустите! Пустите! — кричала Полли.
— Да не трогаю я тебя, — отвечал Дигори.
И головы их вынырнули из пруда в солнечную тишину Леса Между Мирами, которая после того затхлого и разрушенного мира, что они оставили, показалась им еще глубже и теплее. Мне кажется, что они бы с удовольствием снова забыли, кто они такие и откуда явились, чтобы снова лечь на землю и погрузиться в радостный полусон, прислушиваясь к растущим деревьям. Но им было на этот раз не до сна. Едва выбравшись из пруда на траву, они обнаружили, что отнюдь не одиноки. Королева — или ведьма, выбирайте сами — перенеслась сюда вместе с ними, крепко ухватившись за волосы Полли. Вот почему девочка так отчаянно кричала свое «Пустите!»
Попутно, между прочим, выяснилось одно свойство колечек, о котором дядюшка Эндрью не знал, и потому не сказал о нем Дигори. Чтобы перенестись из одного мира в другой, достаточно было не надевать кольца или касаться его, а просто дотронуться до того, кто к нему притронулся. Колечки в этом смыcле действовали вроде магнитов. Кто не знает, что уцепившаяся за магнит булавка притягивает и другие булавки тоже.
В Лесу Между Мирами королева изменилась. Она так побледнела, что от ее красоты осталось совсем мало. И дышала она с трудом, словно здешний воздух душил ее. Дети совсем перестали ее бояться.
— Отпустите! Отпустите мои волосы! — твердила Полли. — Чего вы за них ухватились?
— Ну-ка, — подхватил Дигори, — отпустите-ка ее. Сию секунду!
Пришлось детям заставить королеву силой — вдвоем они оказались сильнее своей противницы. Она отпрянула, задыхаясь, с ужасом в глазах.
— Быстро, Дигори, — сказала Полли, — смени кольца и давай нырять в наш пруд.
— Помогите! Помогите! — закричала ведьма слабым голосом, ковыляя за ними. — Будьте милосердны, возьмите меня с собой, я погибну в этом страшном месте!
— А интересы государства? — съязвила Полли. Помните, как вы прикончили всех жителей своего мира? Торопись, Дигори!
Они уже надели зеленые колечки, когда Дигори вдруг охватил приступ жалости.
— Слушай, что же мы делаем?
— Не будь идиотом, — отвечала Полли. — Зуб даю, что она притворяется. Давай, давай же!
И дети прыгнули в отмеченный заранее пруд. «Здорово, что мы его не потеряли», — подумала Полли. Но во время прыжка Дигори вдруг почувствовал, что кто-то ухватил его холодными пальцами за ухо. Покуда они спускались все глубже, и в воздухе начали появляться смазанные очертания нашего мира, хватка этих пальцев становилась все крепче. К ведьме явно возвращалась ее былая сила. Дигори вырывался, брыкался, но все без малейшего толку. Спустя мгновение они уже были в кабинете дядюшки Эндрью, и сам хозяин этого кабинета в изумлении смотрел на невиданное существо, принесенное Дигори из другого мира.
Его можно было понять. Полли и Дигори тоже замерли, пораженные. Ведьма, без сомнения, оправилась от своей слабости, и от ее вида в нашем мире, в окружении обыкновенных вещей, попросту захватывало дух. Она и в Чарне-то вызывала тревогу, а в Лондоне — просто ужас. Во-первых, дети только сейчас поняли, какая она огромная. «Верно, она и не человек вовсе?» — подумал Дигори. Между прочим, он, возможно, был прав. Мне доводилось слышать, что короли Чарна ведут свой род от племени гигантов. Но главное было даже не в росте королевы, а в ее красоте, неистовстве и дикости. Дядя Эндрью то кланялся, то потирал ручки, и, по правде сказать, выглядел насмерть перепуганным. Рядом с ведьмой он казался сущей букашкой. И все же, как говорила потом Полли, был он выражением лица чем-то похож на королеву. Тем самым выражением, той меткой злых чародеев, которой королева не увидала на лице Дигори. Одно хорошо: дети теперь не боялись дядюшки Эндрью, как не испугается гусеницы тот, кто видел гремучую змею, а коровы — видевший разъяренного быка.
Дядя знай потирал ручки да кланялся, пытаясь выдавить что-то очень вежливое из своего пересохшего рта. Его эксперимент с колечками прошел успешнее, чем ему бы хотелось, потому что хоть он и занимался чародейством долгие годы, но опасностям предпочитал подвергать других. Ничего даже отдаленно похожего никогда с ним раньше не случалось.
И тут Джадис заговорила. В ее негромком голосе было нечто, от чего задрожала вся комната.
— Где чародей, что перенес меня в этот мир?
— Э… э… мадам, — пролепетал дядюшка, — чрезвычайно польщен… премного обязан… такая нежданная честь… и если бы я смог подготовиться к вашему визиту, я бы…
— Где чародей, глупец?
— Э… это, собственно, я и есть, мадам… надеюсь, вы простите ту вольность, с которой с вами обращались эти испорченные дети… уверяю вас, что со своей стороны…
— Ты? — Голос королевы стал еще грознее.
Одним скачком она пересекла комнату, схватила старика за седые космы и откинула его голову назад, вглядываясь ему в лицо точно так же, как в лицо Дигори в своем королевском дворце. Дядя только моргал и беспокойно облизывал губы. Она отпустила его так неожиданно, что он стукнулся спиной о стену.