Страница 125 из 160
— Сколько мне здесь нужно находиться? — спросила девушка, глядя на него столь знакомым затравленным взглядом.
— Нисколько, если ты этого не хочешь, — ответкл Чимал, слишком усталый, чтобы спорить. — Ты думаешь, я делаю это ради собственного удовольствия?
— Я не знаю.
— Тогда попытайся подумать. Ну какое удовольствие я могу получить от того, что ты смотришь картинки и фильмы о детях и беременных женщинах?
— Я не знаю. Есть столько вещей, которые невозможно обьяснить.
— И множество имеющих обьяснение. Ты — женщина, нормальная женщина, несмотря на твое воспитание. И я хочу дать тебе возможность почувствовать себя женщиной. Я думаю, что жизнь обидела тебя.
Она сжала кулаки.
— Я не хочу думать, как женщина. Я — Наблюдательница. Это мой долг и моя гордость. Ничего другого я не желаю. — Огонек гнева погас так же быстро, как и разгорелся. — Пожалуйста, позволь мне вернуться к своей работе. Разве женщин долины не достаточно для того, чтобы сделать тебя счастливым? Я знаю, ты считаешь меня, наших женщин глупыми. Но такие уж мы есть. Неужели ты не можешь позволить нам остаться такими?
Чимал посмотрел на нее. Первый раз за все время она была ему понятна.
— Прости меня, — сказал он. — Я пытался сделать из вас тех, кем вы не созданы быть. Я изменился сам, и мне казалось, что измениться может каждый. Но то, кем я стал, было запланировано Великим Создателем так же, как запланированы вы. Для меня желание измениться и понимание — самые важные вещи в мире. Я должен был понять, что ваше… подавление столь же важно для вас.
— Да, это так. — С внезапной решимостью она расстегнула одежду и указала на серый пояс, стискивающий ее тело. — Я несу наказание за нас обоих.
— Да. Я понимаю, — сказал он. Дрожащими пальцами она застегнула одежду и поспешила отвернуться. — Мы все должны понести наказание за жизнь сотен тех, кто умер, чтобы доставить нас сюда. По крайней мере, это уже окончательно.
Чимал посмотрел на ряды пустых кроваток и яслей и с особой силой ощутил свое одиночество. Что ж, оно не слишком отличается от того, к которому он уже успел привыкнуть. И скоро они появятся, дети.
Через год здесь будут дети, через несколько лет воздух будет звенеть от их болтовни. Чимал вдруг почувствовал огромную близость между ним и этими еще не рожденными детьми. Он видел, как они смотрят на мир, размышляют о нем. Он слышал их вопросы.
И на этот раз они получат ответы на свои вопросы. Пустые годы его детства никогда больше не повторятся. Машины ответят на все их вопросы — и он тоже.
От этой мысли он улыбнулся. Он видел в этой пустой комнате пытливые детские глаза. Да, дети.
Терпение, Чимал, несколько коротких лет — и ты никогда больше не будешь один.
Артур Кларк
Встреча с медузой
Глава 1
С умеренной скоростью, триста километров в час, «Куин Элизабет IV» плыла по воздуху в пяти километрах над Большим Каньоном, когда Говард Фолкен заметил приближающуюся справа платформу телевидения. Он ожидал этой встречи — для всех остальных эта высота была сейчас закрыта, — однако соседство другого летательного аппарата не очень его радовало. Как ни дорого внимание общественности, а простор в небе еще дороже. Что ни говори, ему первому из людей доверено вести корабль длиной в полкилометра…
До сих пор первый испытательный полет проходил гладко. Нелепо, но факт: единственное затруднение было связано с древним авианосцем, который одолжили в морском музее Сан-Диего. Из четырех реакторов авианосца действовал только один, и наибольшая скорость старой калоши составляла всего тридцать узлов. К счастью, скорость ветра на уровне моря не достигала и половины этой цифры, и добиться штиля на взлетной палубе оказалось не так уж трудно. Правда, сразу после того, как были отданы швартовы, экипаж пережил несколько тревожных секунд из-за порывов ветра, но огромный дирижабль благополучно вознесся в небо, словно на невидимом лифте. Если все будет хорошо, «Куин Элизабет IV» только через неделю вернется на авианосец.
Все было в полном порядке, испытательные приборы давали нормальные показания. Капитан Фолкен решил подняться наверх и последить за стыковкой. Передав командование помощнику, он вышел в прозрачный туннель, который пронизывал весь корабль. И, как всегда, дух захватило при виде самого большого объема, какой человек когда-либо замыкал в одну оболочку. Десять наполненных газом шаровидных мешков, каждый тридцати метров в поперечнике, вытянулись в ряд исполинскими мыльными пузырями. Прочный пластик был настолько прозрачным, что Фолкен отчетливо видел руль высоты на другом конце корабля, за добрых полкилометра. Кругом простирался трехмерный лабиринт каркаса: длинные балки от носа до кормы и пятнадцать кольцевых шпангоутов, ребра небесного гиганта (их диаметр к концам убывал, придавая силуэту корабля изящество и обтекаемость). На малой скорости звуков было немного, только мягко шелестел ветер вдоль оболочки да иногда от меняющейся нагрузки поскрипывал металл. Бестеневой свет укрепленных высоко над головой Фолкена ламп придавал окружающему странное сходство с подводным миром, и вид прозрачных мешков с газом только усиливал это впечатление. Однажды на мелководье над тропическим рифом ему встретилась целая эскадрилья больших, но совсем безопасных, безотчетно плывущих куда-то медуз. Пластиковые мешки, в которых таилась подъемная сила «Куин Элизабет», нередко напоминали ему этих пульсирующих медуз, особенно когда менялось давление и они морщились, переливаясь бликами отраженного света.
Фолкен подошел к лифту в носовой части, между первым и вторым газовыми отсеками. Поднимаясь на прогулочную палубу, он заметил, что слишком уж жарко, и продиктовал об этом несколько слов в карманный самописец. Около четверти подъемной силы «Куин Элизабет» обеспечивалось за счет неограниченного количества отработанного тепла реакторов. В этом полете загрузка была небольшая, поэтому только шесть из десяти газовых мешков содержали гелий, в остальных был воздух. А ведь двести тонн воды взято для балласта. Все же высокие температуры для подогрева отсеков затрудняли охлаждение переходов. Тут явно есть над чем еще поразмыслить… Выйдя на прогулочную палубу под ослепительные лучи солнца, проникающие через плексигласовую крышу, Фолкен ощутил приятное дуновение более прохладного воздуха. Пять или шесть рабочих, которым помогали столько же симпов, как называли супершимпанзе, торопливо заканчивали настилать танцевальную площадку, другие монтировали электропроводку, закрепляли кресла. Глядя на эту упорядоченную суету, Фолкен подумал, что вряд ли все приготовления будут завершены за месяц, оставшийся до первого регулярного рейса. Впрочем, это, слава богу, не его забота. Капитан не отвечает за программу круиза.
Рабочие приветствовали его жестами, симпы скалили зубы в улыбке.
Фолкен проследовал мимо них в полностью оборудованный «Небесный салон». Это был его любимый уголок на корабле. Когда начнется эксплуатация, здесь уже не уединишься… А пока можно позволить себе отключиться на несколько минут.
Он вызвал мостик, убедился, что по-прежнему все в порядке, и удобно расположился во вращающемся кресле. Внизу, лаская глаз плавным изгибом, серебрилась оболочка корабля. Сидя в верхней точке дирижабля, Фолкен обозревал громаду самого большого транспортного средства, какое когда-либо создавалось руками людей. Насытившись этим зрелищем, он перевел взгляд вдаль — до самого горизонта простирался фантастический дикий ландшафт, изваянный за полмиллиарда лет рекой Колорадо. Если не считать платформу телевидения (она сейчас опустилась пониже и снимала среднюю часть корабля), дирижабль был один в небе, до самого горизонта — голубая пустота. Во времена его деда, подумал Фолкен, голубизна была бы расписана дорожками конденсационных следов и запятнана дымом. Теперь — ни того, ни другого; загрязнение воздуха исчезло вместе с примитивной технологией, а дальние перевозки вынесли за пределы стратосферы, с Земли не видно и не слышно. В нижней атмосфере опять парили только птицы и облака. Впрочем, теперь к ним прибавилась «Куин Элизабет IV»…