Моя преступная связь с искусством

Маргарита Меклина — прозаик и эссеист. Выросла в Ленинграде, с 1994 года живет в США. Дебютировала в литературе в 1996-м году публикациями рассказов в альманахах «Вавилон» и «Митин журнал». Лауреат премии Андрея Белого в номинации «Проза» (2003) «за героическое неразличение реального и возможного миров, за книгу „Сражение при Петербурге“ — побочный трофей этого неразличения». Лауреат «Русской Премии» за 2008 год в номинации «Малая проза» за рукопись «Моя преступная связь с искусством». Лауреат премии «Вольный Стрелок» (2009) за эпистолярный роман «Год на право переписки» (совместно с А. Драгомощенко). Считает, что существование в двух культурах дает ей больше возможностей в противостоянии языковой и социальной среде, в какой бы стране она не жила, а также, что к «писателям-билингвам можно относиться только как к бисексуалам — с завистью».

В своих коротких текстах балансирует на грани фикшн и нон-фикшн, жизни и творчества, России и США. Ее сюжеты по замысловатости могут сравниться лишь с Борхесом, стиль — с Набоковым, а послужной список стран, в которых она побывала и откуда заняла своих литературных героев, составит честь любому шпиону. Эта книга познакомит вас с художником, крадущим картину из музея в Берлине; с проживавшими в Аргентине еврейскими гаучо; с девушкой, беседующей на линии экватора в Эквадоре со своим мертвым любовником; с дальневосточным ученым, размышляющим о сталинских временах, и другими яркими персонажами.

Книга — лауреат «Русской премии» 2008.

Маргарита Меклина

Jealousy или Жизнь во время Жизни

Часть I

Полные тарелки, пустой ресторан

Европейский роман

Смерть в воздухе

Письмо ученого

Изучаем червей

Совы Вей-Вея

Пиджаки на столе

Образ отца

Мистер Эспозито

Теория клеточной памяти

Ребенок

Зороастрийские зеркала

Часть II

Моя преступная связь с искусством

Заданные числа, неизвестные и свободные члены

Икебана как иностранец

Посвящается Соне

У розы нет зубов:

Библиотека приютила Ботеро

Если смешать черное с белым, получится кофе

Все остальное — это джаз

Снимки шли по рукам

Тропинками антрополога

Петрарка в Перу

Гаучо по фамилии Герчунофф

Обнаженные женщины в ожидании казни, некоторые с грудными детьми на руках

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

Маргарита Меклина

«Моя преступная связь с искусством»

ThankYou.ru: Маргарита Меклина «Моя преступная связь с искусством»

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Увы, я давно не читаю так называемой художественной литературы — романы, повести, рассказы, новеллы, «новелетты» (существуют ли такие?), потому что перестал понимать, для кого они пишутся. Однако, Маргарита Меклина меня всегда обманывала, причем бессовестно. В итоге я находил себя по уши увязшим в ее… писаниях, как в той легендарной переписке, которую мы затеяли однажды много лет тому. Всякий раз я говорил себе — запомни, в следующий раз здесь будет некий поворот к железнодорожному полотну, а там образуется легко воткнутый домик, а по дороге будет катиться непременный обруч. И каждый раз ничего не оказывалось на местах, ни домика, ни поезда с фривольными облаками позади. Обруча также не наблюдалось.

«Моя преступная связь» — и есть преступления неких связей, уготованных беллетристикой для дозированного чтения или же для «колонок» в лакированных коробках, — все шнурки типа связаны и в белых тапочках в гробу.

Преступая связи, Меклина преступает пределы вещей, а выходя за их актуальное состояние, она создает новые. И вещи, и связи. Подчас невольно, но не ослабевает подозрение в том, что она знает, как это делается. Это как рисовать карту никогда не существовавшей страны, а потом узнать, что ты ошибся лишь на несколько градусов меридиана. При этом любые ошибки являются для Меклиной лишь частью некоего замысла, который она с неотступным прилежанием и только ей свойственной зоркостью исследует. Вроде как… спасения нет.

Аркадий Драгомощенко

В целом стиль отличный: отжатый, элегантный, литой.

Прочтя «Полные тарелки, пустой ресторан», в стотысячный раз укрепила мнение, «чего ради мы пишем». (В кавычках, потому что это, в первую очередь, то же самое, что — «чего ради мы дышим», если не сказать грубее.)

Думаю, что writing (как результат) — кроме естественных отправлений физиологии — есть для пишущих единственный путь общения с себе подобными.

К примеру: возьмём горький, очень не-горьковский, «образ матери» в этом рассказе. Как говаривал Владимир Набоков, биологический вид есть кишение подвидов. Так вот: подвид того же вида я изобразила в образе тётки (т. е. Гертруды Борисовны) в повести «Кабирия с Обводного канала». Можете проверить. Этот текст был написан ещё в до-интернетную эру, но, видимо, есть на моём сайте.

А вот представьте, что писатели взялись бы обмениваться устными мнениями по поводу, скажем так, «прототипов». Дурость, ложь, немота, глухота. И полная бессмыслица. А так — «встретились, поговорили…» Обоюдно утёрли «невидимые миру», зато хорошо видные друг другу слёзы. И никакой неловкости.

Марина Палей

Если бы писателя Маргариты Меклиной не существовало, мне пришлось бы её придумать: эта проза существует, чтобы напоминать — у слова по-прежнему могут быть вкус, цвет, осязание, сила сострадающ его и насмешливого взгляда. Эта проза происходит медленно, точно, даже с несколько томным самолюбованием, задерживаясь на особенно сильных мнениях, чувствах, метафорах. По выражению одного замечательного непонятного художника, в объекте искусства важнее всего — сделанность — Меклина знает, что это такое. Персонажи Меклиной украдены ею из так называемой реальности и перемещены в волшебный, жутковатый замок слов, где нет смерти, нет снисхождения, а падших не жалеют, а желают.

Полина Барскова

Если бы я писал статью о прозе М. М., я бы её назвал «Проникновенное перо», позаимствовав эту двойчатку у автора, чьё пристрастие к подобным созвучиям возникло, вероятно, из сочетания собственных имени и фамилии. А если бы я вспомнил, что на блатном жаргоне «перо» — это перочинный ножик, то разговор о рассказе «Моя преступная связь с искусством» занял бы в статье центральное место.

Если же без шуток (но в продолжение их содержательности) — перед нами проникновенная и ранящая проза, нежная и беспощадная к тому, кого воскрешает: к отцу, к возлюбленному… — к миру. Чувственная, музыкальная, иногда сбивающаяся почти на стихи, она в то же время со зрелой расчетливостью распределяет себя на дистанции и создает объёмное и живое в каждой интонационной тючке изображение.

Владимир Гандельсман

Дорогая Маргарита. Твое писательское мастерство <…> поражает. Я была тронута <…> профессионализмом твоей прозы… Надеюсь, из-под твоего пера выйдут и другие истории.