Почти рукописная жизнь

Но главное в этой картине – герои и диалоги. Персонажи «Шапито-шоу» уже давно не становились героями отечественного кино. Я знаю таких людей, знаю, где они живут, чем занимаются, о чём говорят и чего хотят. Герои этого фильма – одинокие и растерянные люди, которые не хотят быть одинокими. Это люди, ощущающие себя некрасивыми, но в своей борьбе с одиночеством они прекрасны.

В фильме много смешного, но такого, которое делает эпизоды не просто смешными, но ещё и весёлыми. Я давно этого не видел на нашем экране! От того, что делается в наших в бесконечных чудовищных комедиях, в залах возникает смех, но от этого смеха никак не весело. А в «Шапито-шоу» есть жизнерадостность и веселье, которые возникают оттого, что фильм делали люди умные, знающие жизнь, а главное – её любящие.

У каждого героя фильма есть песня и танец. Это странные, смешные, беспомощные, трогательные танцы и песни. Когда-то, ещё в театре «Ложа», я добивался от актёров таких танцев. Я хотел, чтобы не умеющие танцевать люди танцевали, как бабушки в деревнях рисуют наивные картины, то есть рисуют на пределе своих возможностей, добиваясь красоты, уверенные в том, что их картины красивы. Я добивался от танца предела возможностей и хотел, чтобы артисты на сцене танцевали, по их мнению, красивый танец. Это, конечно, получалось очень смешно, но человек танцующий становился беззащитен, открыт и тем самым прекрасен. Я называл это общедоступной хореографией. Именно такие песни и танцы в изобилии присутствуют в фильме «Шапито-шоу». Они фильм украшают, потому что сделаны не банально, с безупречным вкусом и пониманием материала.

Кроме всего прочего это настоящее кино. Современное, непросто сделанное, с изумительными актёрскими работами. Думаю, вы даже не сможете догадаться, кто перед вами, профессиональный актёр или нет, а непрофессиональных актёров в фильме много. В конце концов, это просто интересные истории с понятными и забавными персонажами. И даже немногочисленные мерзавцы в этой картине всё равно вызывают сочувствие и чуть ли не сострадание.

Сходите в кино! Поддержите вниманием и копейкой тех, кто работает честно и для нас, то есть для зрителей. Понятное дело, «Шапито-шоу» и близко не подойдёт к цифрам, которые покажут фильмы типа «Ржевский против Наполеона» или «О чём всё ещё говорят мужчины». У этого фильма нет такого известного лица, как у Сергея Светлакова, чтобы разместить его на афишах (как у фильма «Камень»). Но если у вас будет время, сходите. Даже если вам придётся сидеть почти в пустом зале. Если там кто-то будет кроме вас, вы встретите, скорее всего, хороших людей, а это уже само по себе приятно. И очень хочется, чтобы авторы фильма почувствовали вашу (нашу) поддержку. А кого ещё поддерживать?! ( Улыбка.)

3 февраля

Не разгибаясь сижу над текстом нового спектакля. Работа движется к финалу. А значит, практически каждая строчка уже требует тщательной огранки. Не люблю заканчивать работу над тем, над чем думал больше года и над чем последние месяцы трудился. Не люблю по той причине, что всё, кажется, получилось не так… Перечитываю текст, и он мне видится то слишком длинным, то, наоборот, коротким, то сложным для понимания, то, наоборот, элементарным и банальным. Но он заканчивается.

Вырвался на несколько дней в Киев. Нужно было немножко отключиться от текста. Настолько сложна композиция будущего спектакля и так увлекательны сами детали, с которыми я работаю, что хочется о каждой детали написать отдельное произведение. В этом смысле сложно себя ограничивать. Поэтому вырвался в Киев.

Впервые увидел его заваленным снегом, с огромными сосульками, придавленным непривычным для этого города морозом. Красиво очень! Хоть снег во многих местах, а особенно во дворах, не убран, на дорогах жуткие пробки. Многие люди явно не умеют ездить по такому снегу и в такой мороз… Но Киев, как выясняется, прекрасен в любую погоду.

Попытался прогуляться в ночную стужу по центру и Андреевскому спуску. Не вышло. Одежда была калининградская, не соответствующая холодам. И ботиночки тоненькие. Короткими перебежками пробежался по улице, из одного заведения в другое. Мне захотелось ощутить и вдохнуть в себя описанный Булгаковым киевский холод, который, как отдельный герой, присутствует в его «Белой гвардии» и «Днях Турбиных». Мне этот холод представлялся чем-то выдуманным, я не мог себе представить Киев замерзающим, оцепеневшим… Но вот увидел, что действительно здесь может быть по-настоящему, по-сибирски холодно. Представил себя поручиком Мышлаевским, спешащим на огонёк, с желанием немедленно запрокинуть рюмку-другую. Что я, собственно, и сделал совсем рядом с домом Булгакова, где в эту зимнюю стужу так и виделись тени любимых персонажей.

Единственное, что сильно огорчало в Киеве, – это афиши. И афиши-то всё не киевские, а московские. Едешь по Киеву – и будто ты в Москве. Вот Стас Михайлов, вот Елена Ваенга, ещё не убрали афиши Григория Лепса. На кинотеатрах – «Ржевский против Наполеона», «Квартет И», среди белоснежного киевского благодушия страшно смотрится афиша жуткого (не страшного, а жутко плохого и бессмысленного до жути) фильма «Камень». На театрах – московские антрепризы. Плакаты калькированных и уже опробованных в России телешоу, какие-то соревнования певцов и опять же с лицом нашей Валерии… Почти затерялись среди всего этого маленькие афиши «Океана Эльзы» с симфоническим оркестром.

Создалось впечатление, что стужа пришла откуда-то со стороны нашей столицы. И принесла до боли знакомые лица замучивших нас исполнителей. Тесно этому холоду в сугубо российских пределах… Но если весна гарантированно придёт и уж точно потеплеет, то лица этих артистов, певцов, певиц и музыкантов ещё годы и годы не покинут наши улицы, в отличие от сугробов и сосулек.

А в Калининграде тоже холодно. Солнечно, морозно и непривычно тихо. Топлю печку в кабинете, из дома почти не выхожу. Самая что ни на есть рабочая обстановка. Очень надеюсь, что к тому моменту, когда мне предстоит начало гастролей, морозы отступят и можно будет отправиться в Питер и Краснодарский край в пальто и шляпе.

7 февраля

Закончил работу над текстом нового спектакля, который будет называться «Прощание с бумагой». Не рассчитывал, что так быстро удастся справиться с этой непростой и казавшейся в начале работы абсолютно непредсказуемой темой. Я закончил её поздно вечером и даже не поверил тому, что поставил точку.

У меня всегда есть ощущение, что рассказ, повесть, роман или пьеса заканчиваются сами. Начинаю писать их я, а заканчиваются они сами. И всегда это происходит хоть и ожидаемо, но неожиданно. В пятницу я работал весь день и думал, что буду работать чуть ли не до утра. А текст – раз – и закончился… Я не смог усидеть дома. То, что произошло, было и радостно, и тревожно, и непостижимо… Нашёл по телефону кого-то из друзей и куда-то помчался. В общем, шампанского выпили мы много.

Сейчас разбираю и редактирую рукописные листы. Диктую чистовой вариант. И совсем не могу и не хочу отрываться от этой работы. Ужасно не люблю окончание длительного рабочего процесса, после которого возникает пустота и растерянность, непонимание, к чему приложить нерастраченные силы.

В Калининграде, как во всей Европе да и в большей части России-матушки, стоят морозы. Из печных труб целыми днями идёт дым. В двухэтажных районах города пахнет сажей и стужей. Не люблю морозы в Калининграде. Не идут они этому городу. Не свойственны они ему.

А мне каждый день по нескольку раз звонят журналисты. Из редакций разных каналов зовут в какие-то программы обсуждать предвыборные темы. Интересуются, что я буду делать 4 марта и пошёл бы я на митинги или нет. Что я думаю о человеке по фамилии Навальный. Как я отношусь к тому или иному. Я отвечаю, что никак к нему не отношусь и про многие события не знаю. Мне не верят, полагают, что я чего-то опасаюсь.