Посылка или жизнь после жизни здесь

Тамара Полилова

Посылка или жизнь после жизни здесь.

Посвящается моей прабабушке Стахневич Зинаиде Григорьевне, актрисе, певице и просто благородной даме.

Итак, я умерла. Это было ужасно тяжело и невообразимо нам обычным смертным, не говоря уже о том, что я не была к этому готова вовсе. А случилось сие отвратительной холодной весной 1969, очень напоминающей зиму. В России, точнее тогда в СССР, всегда такая весна – холодная, промозглая, местами склизская, скользская и снежная, как зима на Аляске. Я умирала в ужасной гадкой советской больнице всего лишь от пневмонии, правда со мной были мои близкие, сходившие с ума и абсолютно потерянные. Мне было почти 75, и я была еще довольно крепкой, но во всем этом виновата только я одна. Не буду рассказывать о своей жизни, это совсем другая история, скажу лишь, что я наделала очень много ошибок и самая огромная и непростительная из них состоит именно в том, что, когда все мои знакомые, друзья и родственники покидали эту ужасную страну после революции с последним пароходом в 1922 г., я ждала два платья от портнихи и надеялась уехать в Париж с мужем и двумя крошечными детьми, как только они будут дошиты полностью, но они никогда не были дошиты до конца, границы закрыли со всех сторон, и мои несчастные дети остались здесь навсегда.

В молодости я была красива, очень красива, настолько красива, что двоюродный брат императора Николая приударял за мной и вроде даже хотел сделать предложение, а художники-современники мечтали нарисовать мой портрет на рассвете а ля Лорелей, но на рассвете я предпочитала поспать и всем им отказывала, о чем сейчас бесконечно сожалею. Да, и я была талантлива, безумно талантлива, у меня было второе сопрано, я пела на сцене Мариинки, будучи еще совсем юной девушкой, и даже после того, как я вышла замуж и родила двух детей. Но к тому далекому 1922 году все мое окружение уже уехало, а я все еще ждала платья, у меня был муж Алексашка и двое детей – Гулька и Тамарка. Платья я так и не дождалась, границы закрыли и все (как это называлось, «из бывших», кто не успел уехать) остались здесь навсегда мертвыми или живыми, боявшимися любого шороха и почти онемевшими, поскольку у всех стен были уши.

Да, я была именно «из бывших» и лишилась всего в одночасье, скорее из-за своей гордыни, инфантильности, в какой-то степени серости и непонимания действительности, а может быть из-за всеобщего «авось обойдется», никто ведь тогда не верил в победу «пролетариата», и все «наши» думали, что это ненадолго. Сейчас же в своем новом обличии, будучи абсолютно самодостаточной, независимой и хорошо образованной женщиной, я понимаю насколько мои поступки в прошлой жизни были глупыми, примитивными и недалекими. Но мы – выжили, и это единственное, что случилось с нами хорошего. В последствии сына моего, которого я любила больше всех на свете, убили в первый день войны с фашистской Германией, он служил на Брестской границе и был «чертовым» комсомольцем в то злосчастное время, а дочь осталась, вышла замуж за москвича (мы-то были из Питера), сына профессора, который был на 9 лет старше и в будущем стал академиком, и уехала в Москву в свои 18. Там она родила трех детей и думала всю свою жизнь, что все у нее не так уж и плохо, главное затаиться, помалкивать, не болтать лишнее и затереться среди толпы. У нее это очень неплохо получилось, кстати. Я же, после смерти Алексашки, тоже переселилась к ней в Москву, обменяв свои полквартиры, огромной даже по нынешним масштабам, на комнатку. Т.о. через некоторое время мы поменяли Тамаркину 3-х комнатную коммуналку и мою комнатку на 4-х комнатную квартиру в этом же доме в центре Москвы. Все были довольны и безумно счастливы.

Моя глубоко любимая сестра Полина, иммигрировала в Англию, по дороге в эту прекрасную страну, которую, по абсолютно непонятным мне причинам, я обожаю бесконечно (я провела там некоторое время и когда бы я не прилетела позже туда с транзитом, мне всегда кажется, что наконец-то я дома, это не передаваемо!!!), «товарищи» убили ее мужа, он был владельцем киностудии, которая в последствии уже без него назвалась Metro-Goldwyn-Mayer в США, а дочка умерла от рака в свои 16 в Польше. Не думайте, что я пишу эти строки холодным языком, как констатацию факта, реально – я плачу и роняю слезы на клавиатуру прямо сейчас, вспоминая все так отчетливо, как могу себе представить сегодня, по прошествии такого количества лет. Но моя сестра, не взирая ни на что, умудрилась убежать, и она тоже выжила, она, не имея средств к существованию, продав еще ранее все свои фамильные драгоценности, надеясь, что операция поможет дочери, ушла жить в монастырь где-то под Лондоном и проработала всю жизнь сестрой милосердия, по-нашему мед. сестрой. Ее могилу до сих пор не могут найти мои внуки и правнуки, хотя они – единственные выжившие ее наследники, и я, лично, была бы бесконечно счастлива, если бы они смогли получить хотя бы вид на жительство в Британии, именно сейчас и сегодня…

Итак, моя сестра обосновалась в Лондоне, я уже немного успела успокоиться по поводу ее жизни. Прошло некоторое количество лет, и она стала присылать посылки с одеждой и материалами по шитью для меня и моей семьи на мое имя. Самое удивительное, что они доходили в эту ужасную страну, и видимо, только потому, что мой зять был достаточно крупным ученым, но только пока я была жива… Хах…

Итак, я умерла… Тамарка, будучи в глубокой депрессии, вызванной моей довольно внезапной смертью, получила уведомление, что пришла посылка, ровно через месяц после моей действительной смерти. Она пошла на почту, точнее Главпочтамт… Человек, некто «товарищ Донин», допросил ее с особым пристрастием (кто, почему, зачем, степень родства), сообщил, что посылку она не получит, посылка будет отослана обратно и передана ей только в том случае, если вернется в СССР на ее собственное имя, и она, именно, докажет степень родства при этом. Тамарка, убитая горем от моей смерти, да еще ошарашенная обстоятельствами и условиями получения посылки, побрела домой писать письмо для моей сестры Полины.

Полина всегда была особенная среди нас четырех сестер, иногда создавалось впечатление, что она думает за нас, лучше бы так и было реально. Вот она и придумала. Там у себя она написала письмо Брежневу, не могу передать точно весь текст, но говорила, что она потеряла все, уехав из России, мужа, дочь, семью. Писала, что сейчас на пенсии, всю жизнь проработала сиделкой (мед. сестрой по-нашему) и очень сильно ограничена в средствах, что сестра ее умерла совсем недавно, племянница многодетная мать, доход семьи минимален, и если ее посылку, направленную сестре для внуков и дочери, пришлют обратно, то у нее, всего лишь британской пенсионерки, просто не хватит средств оплатить возврат этой самой посылки для племянницы. И не поверите, о чудо произошло в то ужасное время, Брежнев или его «слуги» прочитали письмо, я до сих пор так и не знаю причину «чуда», но Тамарку вызвал товарищ Донин обратно и отдал посылку без разговоров через месяц с небольшим… При этом остальные ее посылки, которые приходили позже, всегда отдавались моей семье. Когда в новой жизни мне было около 7 месяцев, пришла посылка от Поли, там было красивое вязаное белое пальтишко и комбинезончик с помпончиками розоватого цвета, не поверите, но я всегда знала, что это от нее. Наверное, мне забыли отшибить память, когда переселяли в новое тело (как в каком-то хорошем американском фильме), слишком я многое помню, или, напротив, это было сделано специально, чтобы я не повторяла прошлых ошибок. Но, к сожаленью, от себя не уйдешь…

Я хочу сказать только одно, что я очень сожалею, я безумно виновата перед всеми своими потомками (детьми, внуками, правнуками и праправнуками теперь уже), я бы все на свете исправила, если бы могла, но… Видимо, я не могу побороть свои привязанности, свою несамостоятельность и свой идиотизм в какой-то мере, не взирая на два высших образования, полученных мною уже в этой жизни… Смешно, но я и сейчас живу здесь в России, хотя с глубокого детства мечтаю уехать отсюда. Кстати, я по-прежнему могу петь, не так великолепно, как раньше в прошлой жизни, но, как говорят все вокруг, намного лучше, чем на российской эстраде, и это совсем никому не нужно на коррумпированной «Родине». Положа руку на сердце, скажу, жизнь в этой стране стала еще хуже, казалось бы хуже некуда, но… Я очень боюсь за будущее своих детей, можно сказать, что я живу в постоянной панике и стрессе. Тамарка уже очень стара, ей стукнуло 90 летом, она даже не подозревает обо мне и, что я – это я, и я совсем рядом, хотя может быть и догадывалась иногда, но я уже давно (почти век) знаю, что если нынешних моих сыновей из этой жизни заберут в армию, то они умрут в первый же день, а «Тамарки» просто не будет, поскольку в этой жизни дочери у меня нет (и это, казалось бы, должно быть знаком для меня)… Но это ничего не меняет, я по-прежнему здесь, плыву по течению и жду своего часа, хотя в этот раз я понимаю всю ответственность за свои тупые поступки, за свою нерешительность и в некотором виде зависимость от других, и больше всего на свете я хочу вывезти своих детей из этой еще более ужасной, чем 90-лет назад, страны навсегда-навсегда, и чтобы они никогда не возвращались обратно… Если бы я только знала как… Господи, помоги нам всем …