Посох для чародея

— Здесь я задаю вопросы! — рыкнул Шед.

Но карлик пропустил это мимо ушей. Зыркал то на меня, то на Шеда, рот распахнул в немом удивлении.

— Вы живые? — тихо спросил он.

— Нет, Мрон тебя побери, совсем мертвые, — съязвил я. — Ты будешь нам отвечать или нет?

— Живые! — радостно взвизгнул человечек. — Живые! Живые!..

Он извернулся, вырвался из хватки Шеда, оставив в кулаке рыцаря кусок своего балахона, и стал бегать вокруг нас. Даже приплясывал от избытка чувств. На бурой мордочке выражение запредельного счастья. Я слышал, как он кричит что-то на незнакомом языке в мятущееся небо. Потом бухнулся на колени, поцеловал землю, тут же вскочил, кинулся за прилавок. Занял своя место, стал перебирать скляницы и кувшины, что-то бормоча под нос.

Рыцарь посмотрел круглыми глазами на него, потом на кусок ткани в руке, в сердцах плюнул, обернулся ко мне. На лице досада и растерянность. Он развел руками, беспомощно улыбнулся.

— Слышишь, маг, если мы не выберемся отсюда в ближайшее время, я с ума сойду. Мистика сплошная! Сначала с нежитью деремся, теперь маленькие зеленые человечки мерещатся.

Я устало вздохнул, с тоской посмотрел в небо. Даже оно тут мертвое. Жизнь — это глубокая лазурь, белые барашки облаков, стремительный полет птиц в вышние. А это небо шевелится, словно подгнивший вурдалак. Или как озеро тухлой слизи. Но это не жизнь, а агония. Горячий сухой ветер доносит запахи гари, тлена и разложения.

— Сэр Шед, держите себя в руках, — успокаивающе пробормотал я. — Этот гоблиноподобный индивидуум не является плодом нашего больного воображения, ибо материален.

— О! — воскликнул рыцарь. — И ты тронулся. Уже говоришь на непонятном языке.

Я отмахнулся, обратил взгляд на карлика. Ясно было: Шед на пределе, кровь так и не остановилась, он слабеет с каждой минутой, подбадривает себя остротами и глупыми шутками. Если не будет так делать, упадет в обморок. А я ничем помочь не могу, врачеванию меня не учили. Да что там говорить — меня вообще многому не учили. Рыцарь прав, зря я не начал изучать магию Серого Ордена. Может, сейчас не чувствовал бы себя таким беспомощным. Или даже смог бы пресечь заклинание Катрин.

О произошедшем думать не хотелось, я упрямо гнал от себя эти мысли. Главное — выжить. Но они снова и снова стучались в измученный мозг. Кто такая Катрин де Арно на самом деле? Какие цели преследовала своим заклятием? Где научилась эльфийской магии? Ответов нет. Понятно одно — что-то здесь не чисто. Столько странных совпадений одновременно. Убийцы, гномы, чуждое волшебство в крае, где эльфов не видели уже несколько столетий. Кое-что я смекнул, только доказать не мог. Нужны факты. Если вернусь в Гент, прижму графиню к стенке и задам несколько волнующих меня вопросов.

Карлик копался в своей посуде, перебирал кувшины, бутылки, двигал бочонки. Впалая грудь ходила ходуном, сквозь ветхую ткань балахона просматривались гонкие ребра. Его словно морили голодом долгое время. Он отдаленно напоминал гоблина. Но те помельче, кожа ядовито-зеленая, да и живут в болотах. Они двоякодышащие, дальние родственники жаб и лягушек, без влаги не могут, а этот как-то выдерживал жару и чувствовал себя неплохо. Карикатурная рожица морщилась в смешных ужимках, человечек о чем-то сосредоточенно думал.

— Это не то… может, этот? Нет, всего слишком много… О Создатель, что же делать? — запричитал карлик, потом вдруг отвлекся от своего дела, внимательно посмотрел на нас. — А вы точно живые?

Рыцарь поморщился: ведь достоинство теряет, разговаривая с таким существом. Ему бы дракона в собеседники или даже бога. Он все-таки усмирил гордыню, процедил сквозь зубы:

— Живые мы, живые…

— Как здорово! — восхитился карлик, обнажил в счастливой улыбке мелкие острые зубы.

Такими кости хорошо перегрызать, подумал я, завороженно глядя в рот человечку. Меня передернуло, усилием воли я заставил себя смотреть в глаза-плошки.

Я хлопнул рыцаря по плечу, привлекая внимание, одними губами сказал:

— Шед, вежливей! Воин скривился, словно съел муху, погрозил мне кулаком, но все же последовал совету.

— Э-э-э… уважаемый… А не подскажете ли вы измученным путникам, где они находятся?

— Как это где? — изумился человечек. — В Преисподней, конечно.

Рыцарь выпучил глаза, посмотрел на меня с открытым ртом.

— Приплыли! — выдохнул он.

— Угу, — подтвердил я. — Веселого мало.

— Маг, ты даже не удивился, — настороженно сказал Шед.

На меня посмотрел внимательно, глаза стали холодными, взгляд пронзительным. Он схватился за рукоять меча.

— Устал удивляться, — фыркнул я. — К тому же сам подозревал с недавнего времени. Просто озвучить боялся.

— Та тварь? — спросил рыцарь.

— Угу, — подтвердил я. — Я ж ее вроде убил на мельнице, а она растаяла как дым и сюда перенеслась.

— Простите, уважаемые, — подал голос карлик. Мы обернулись к нему, а он уставился на нас, нервно заломив ручки. — А вы по какому поводу здесь? Меня в наказание оставили, условие освобождения дали. Вот и коротаю срок, искупаю вину. А вы?

— А мы тут случайно, — ответил я и добавил многозначительно: — Магия.

— А-а-а… — покивал головой карлик, — А я вас за демонов сначала принял, похожи очень. А потом смотрю — а на вас пут нет, значит, не наказаны.

— Каких пут? — удивился я.

Карлик поднял руки вверх, поболтал в воздухе. На миг показались толстые стальные цепи, приклепанные к браслетам на запястьях, тут же исчезли, растворились в ввоздухе. Человечек сделал загадочное лицо, даже указательный палец поднял вверх.

— Магия, — многозначительно сказал он, копируя меня.

Я не удержался, хихикнул. А карлик с чувством юмора. Ему бы шутом пойти работать, при дворе любого короля прижился бы.

— Так, а что за наказание? — поинтересовался я. Человечек замялся. На сморщенном личике мелькали то страх, то надежда, то смертная тоска. Он развел ручками, указал на свое богатство.

— Вина продаю, — уныло сказал он. — Как видите.

— Здесь? — удивился Шед.

— Вот и я о том же, — хмыкнул карлик. — Кому нужны вина в Преисподней? Низшие демоны грязью и дерьмом всяким питаются, высшие — эманациями боли и страданий заключенных. За тысячу лет ни одного кувшинчика не продал. А вина прекрасные. Вот фландское особое. Вот мирратское мускатное, шенданское игристое…

Человечек тыкал пальцем в кувшины, перечислял, жалобно глядя на нас. В огромных круглых глазах стояли слезы, губы подрагивали.

— Тысячу лет?! — вскричал Шед.

— Или около того, — уныло подтвердил карлик. — Время здесь считать трудно.

— Ну так сам бы и пил эти вина, — сказал рыцарь.

— Не могу, — вздохнул карлик. — Запрещено.

Я по-новому посмотрел на кувшинчики и бочонки. Жажда замучила. Сейчас бы и из лужи лакал, но в Преисподней сухо и жарко. Как же, наверное, мучался карлик! Многие годы стоять у прилавка, заставленного кувшинами с прекраснейшим вином, и не в силах даже прикоснуться к ним, не то что отведать крови лозы.

— Мы можем купить у тебя вина, — прохрипел я.

— Правда? — с надеждой воскликнул карлик.

— Правда, — подтвердил я. — Сколько просишь за все?

— За все? — открыл рот человечек, но тут же спохватился, принял деловой вид. — Один золотой.

— Дороговато, — проворчал Шед.

— Все рыцари такие прижимистые? — фыркнул я. — Или только ты?

Пошарил в кармане: вроде бы что-то должно остаться, когда шел на бал, взял несколько монет. Но они mогли вывалиться, или карман мог порваться. Но нет, пальцы нащупали несколько кругляшей. Я извлек на свет божий монету и небрежно кинул карлику.

— Сдачи не надо, — буркнул я.

Человечек поймал, заверещал от радости, выскочил из-за прилавка, бухнулся на колени предо мной. Стал отбивать поклоны, тычась лбом в рыхлый пепел.

— Спасибо, человек, спасибо тебе! До конца дней буду тебе благодарен!

— Да встань ты, — поморщился я. — Эка невидаль, вина купил…

Карлик вскочил на ноги, счастливо улыбнулся, стал пританцовывать вокруг меня. Крепко сжимая в грязных пальцах монету, он смотрел на меня, словно верущий на явившегося ему бога.