Уродина

— Она явно ошиблась вечеринкой.

Надо быть совершенно невоспитанной, чтобы явиться в таком виде. Тэлли сглотнула подступивший к горлу ком. Маска оказалась ничуть не лучше ее собственного лица. Этот фокус ее уже не спасал.

Она побежала вверх, оставив голоса позади. Может быть, они забудут о ней, если исчезнет с глаз долой. Оставалось всего два этажа в особняке Гарбо, а потом — крыша. Перис должен был находиться где-то здесь.

Ага. Если только не ушел на лужайку позади особняка, не улетел на воздушном шаре, не поднялся на бальную башню. А может, он гулял по увеселительному саду с кем-нибудь. Тэлли прогнала последнюю мысль и стрелой помчалась по залу, не обращая внимания на однообразные издевки по поводу ее маски. Время от времени она позволяла себе заглянуть в комнаты.

Ничего, кроме удивленных взглядов, наставленных на нее указательных пальцев и красивых мордашек. Но ни одно из этих лиц не заставило ее вздрогнуть. Периса нигде не было.

— Эй, хрюшка, хрюшка! Эй, вот она!

Тэлли полетела на последний этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Она тяжело дышала, ее лоб покрылся испариной, маска изнутри нагрелась и начала отставать от лица, несмотря на все старания смарт-липучки. Группа красавцев и красоток устремилась следом за ней. Они хохотали и наступали друг дружке на ноги, поднимаясь по лестнице.

Осматривать этот этаж времени не было. Тэлли в отчаянии обшарила взглядом зал. Тут, так или иначе, никого не оказалось. Все двери закрыты. Быть может, некоторые из похорошевших девиц (или парней) уподобились спящей красавице.

Если она поднимется на крышу, чтобы там искать Периса, ее изловят.

— Эй, хрюшка, хрюшка!

Пора бежать. Тэлли бросилась к кабине лифта и остановилась, оказавшись внутри.

— Нижний этаж! — выпалила она, задыхаясь. — Она ждала, испуганно вглядываясь в зал и обдавая горячим дыханием пластиковую маску. — Нижний этаж! — повторила она. — Закрой дверь!

Ничего не происходило.

Тэлли вздохнула и зажмурилась. Без кольца-интерфейса она — никто, ее словно бы нет. Лифт и не думал ее слушаться.

Тэлли знала, как перехитрить лифт, но для этого требовалось время и перочинный ножик. У нее не было ни того ни другого. Первый из ее преследователей появился в зале.

Она прижалась к боковой стенке кабины лифта, встала на цыпочки. Она изо всех сил старалась стать плоской, чтобы ее не заметили. В зал выбежали еще несколько хорошеньких парней и девушек. Они пыхтели и охали, как типичные красотки и красавчики, не привычные к физическим нагрузкам. Тэлли видела их в зеркале, висевшем на задней стенке кабины лифта.

А это значило, что они увидят ее, если только посмотрят в эту сторону.

— Куда подевалась эта свинья?

— Эй, свинка! Хрюшка!

— Может, на крышу побежала?

Какой-то юноша спокойно вошел в кабину и удивленно оглянулся на «поисковый отряд». Заметив Тэлли, он вздрогнул.

Боже, как ты меня напугала! — Он заморгал веками, опушенными длинными ресницами, глядя на ее лицо в маске, потом перевел взгляд на свой фрак. — Ой. А разве эта вечеринка не с парадной одеждой?

У Тэлли сердце замерло в груди, во рту пересохло.

— Перис! — прошептала она.

Он пригляделся к ней внимательнее.

— А мы…

Она бросилась было к нему, но, опомнившись, прижалась спиной к стенке кабины. От стояния на цыпочках у нее жутко болели мышцы.

— Перис, это же я!

— Эй, хрюшка! Свинка, ты где?

Он обернулся, услышав голос, доносившийся из зала, вздернул брови и снова посмотрел на нее.

— Закрой дверь. И не открывай, — быстро проговорил он.

Дверь скользнула слева направо и закрылась. Тэлли пошатнулась и отлепилась от стенки. Она сорвала с лица маску, чтобы разглядеть его получше. Это был Перис: его голос, его карие глаза, его привычка удивленно морщить лоб.

Но теперь он был такой красивый. В школе объясняли, как это действует на человека. Не важно, знаешь ты об эволюции или нет. Все равно действует. На всех.

Существует определенный вид красоты — привлекательность, заметная каждому. Большие глаза; губы пухлые, как у ребенка; гладкая, чистая кожа; правильные черты лица и еще тысяча разных мелочей. Подсознательно люди всегда ищут в других эти «метки». Никто не может их не замечать, как бы ни рос, как бы ни был воспитан. За миллионы лет эволюции это стало неотъемлемой частью головного мозга человека.

Большие глаза и пухлые губы говорят: «Я молод и хрупок, я не могу причинить тебе вред, а ты хочешь меня защитить». Все прочее говорит: «Я здоров, я тебя не заражу». И как бы ты ни относился к красавчикам и красоткам, некая часть тебя думала: «Если у нас будут дети, они родятся здоровыми. Я хочу этого красавчика (эту красотку)».

Биология, так говорили в школе. Невозможно не поддаться этому зову, как невозможно остановить собственное сердце. Невозможно, если ты воочию видишь такое лицо. Красивое лицо.

Как у Периса.

— Это я, — выдохнула Тэлли.

Перис сделал шаг назад, вздернул брови, потом опустил глаза и посмотрел на свою одежду.

Тэлли только теперь вспомнила, что на ней — мешковатый комбинезон, здорово испачканный после того, как она перебиралась по веревке над рекой, ползала по саду, падала на землю среди лиан. Брюки и фрак у Периса были из черного бархата, а сорочка, жилет и галстук сияли белизной.

Она отступила.

— О, прости. Я не хочу тебя запачкать.

— Но что ты здесь делаешь, Тэлли?

— Я просто… — выпалила она и запнулась. Глядя на него, она не знала, что сказать. Все придуманные разговоры вылетели у нее из головы, растаяли в этих больших прекрасных глазах. — Мне надо было узнать… Мы с тобой по-прежнему…

Тэлли подняла правую руку. На фоне прилипшей к поту грязи белел маленький шрамик.

Перис вздохнул. Он не смотрел ни на ее руку, ни в ее глаза. В ее чуть раскосые, близко посаженные тускло-карие глаза.

— Ну да, — ответил он со вздохом и добавил: — Но… неужели ты не могла дождаться, Косоглазка?

Ее уродское прозвище из уст красавчика прозвучало странно. Конечно, еще более глупо было назвать Периса Шнобелем, как она раньше звала его по сто раз на дню. Она замялась.

— Почему ты мне не писал?

— Я пробовал. Но не получалось ничего. Я теперь совсем другой.

— Но ведь мы с тобой… — Она указала на свой шрамик.

— Посмотри, Тэлли. — Он продемонстрировал ей свою правую руку.

Кожа у него на ладони была гладкая, без единого изъяна. Эта рука словно бы говорила о Перисе: «Мне не приходится делать тяжелой работы, и я слишком умен, чтобы получать травмы».

Шрамик от пореза, который они когда-то сделали вместе, исчез.

— Его убрали.

— Конечно убрали, Косоглазка. У меня вся кожа новая.

Тэлли часто заморгала. А она и не подумала об этом…

Перис покачал головой.

— Ты еще совсем ребенок.

— Лифт ждет распоряжений, — напомнила о себе кабина. — Вверх или вниз?

При звуке синтезированного голоса Тэлли вздрогнула.

— Не открывай дверь, пожалуйста, — спокойно проговорил Перис.

Тэлли облизнула пересохшие губы и сжала пальцы в кулак.

— Но кровь-то они тебе не поменяли. А мы с тобой обменялись кровью.

Перис наконец посмотрел ей прямо в глаза и не скривился, чего она очень боялась. Он очаровательно улыбнулся.

— Нет, кровь не поменяли. Новая кожа, подумаешь. А через три месяца мы с тобой посмеемся над этим. Если только…

— Если только — что?

Тэлли неотрывно смотрела в его огромные карие глаза, полные тревоги.

— Пообещай мне, — сказал Перис, — что ты больше не будешь делать таких глупостей. Что не придешь сюда, как сегодня. Не делай ничего такого, из-за чего можешь попасть в беду. Я хочу увидеть тебя красивой.

— Конечно.

— Тогда пообещай.

Перис был всего на три месяца старше Тэлли, но она потупилась и вдруг почувствовала себя маленькой.

— Ладно, обещаю. Никаких глупостей. И сегодня меня не поймают.

— Хорошо. Теперь надевай свою маску и… — Он вдруг осекся на полуслове.