Смерть в Панама-сити

– Макс Дарроу, – сказал Квесада, – был компаньоном во многих предприятиях, причем не все из них были успешными.

– Он был антрепренером, – мягко добавил Кастанца.

– Они купили два подержанных военных судна, – продолжала Клер, – и переделали их для прибрежных перевозок. Перевозили что угодно, – добавила она, – но главным образом бананы из района Чирикуи.

– Я знал вашего отца, – кивнул Квесада, – Когда вы упомянули о судоходной компании, я его вспомнил. Он был лоцманом на канале, не так ли?

– Да.

– И что с векселем, о котором вы говорили?

– Полтора года назад здоровье отца ухудшилось и доктор сказал, что он должен вернуться в Штаты. Мистер Дарроу выкупил его долю, заплатив часть наличными, а на остальное выдав вексель на десять тысяч долларов.

– Ваш отец – доверчивый человек.

Рассел заметил, как девушка откинула прядь волос со лба и как краска заливает её щеки. Она смотрела на Квесаду в упор.

– У моего отца, – сказала она медленно и осторожно, – не было особого выбора.

– Я слышал, – добавил Квесада, – что оба судна были заложены и сейчас выставлены на продажу.

Он слегка поклонился, поблагодарив за информацию, заметил, что хотел бы позднее получить от неё письменное подтверждение отдельных деталей и переключился на Рассела.

– Вы также приехали в Панаму для того, чтобы встретиться с Максом Дарроу.

Это было скорее утверждение, а не вопрос, и Рассел покачал головой. Уже решив, что сейчас не время рассказывать всю правду, он начал перекраивать её на свой лад. Сказал, что прибыл сюда просто как турист, что не мог избавиться в Нью-Йорке от вирусной инфекции и один из партнеров по адвокатской конторе предложил ему взять отпуск на неделю и погреться на солнце.

– Я никогда не был в Панаме, – говорил он, – поэтому решил приехать сюда и посмотреть страну. Мы служили с Дарроу в одной части на Филиппинах, поэтому естественно, что я разыскал его.

– Вы были близкими друзьями?

– Нет. Когда вы оказываетесь в чужой стране, то станете разыскивать даже человека, с которым не были близкими друзьями.

Квесада с этим согласился.

– И в ваших беседах он не упоминал о своем намерении в ближайшее время покинуть Панама-сити?

– Да, он говорил об этом, – сказал Рассел и повторил кое-что из сказанного ему Дарроу.

Пока он говорил, у него в памяти всплыли, но ненадолго, человек в затемненных очках и вооруженный пистолетом толстяк. Представлялось совершенно очевидным, что эти двое обыскивали его комнату в надежде найти изумруды, но он не знал, почему подозрение пало именно на него – и если упомянуть об этом обыске, то он должен будет ответить на вопрос: – почему?

Почему кому-то в голову пришло обыскивать его, не иначе как возникли подозрения, что он скрывает какие-то ценности? Почему вообще была предпринята эта попытка?…Нет. До тех пор, пока он не решит рассказать всю правду о портсигаре и изумрудах, это происшествие следует сохранить в тайне. Вместо этого он рассказал о трех посетителях, которые побывали здесь днем.

Квесада внимательно выслушал, и в его глазах загорелся живой огонек.

– Этот летчик, о котором он говорил как о партнере, – протянул он. – Довольно крупный мужчина, блондин со светлыми глазами?

– И с довольно свирепым лицом. Его прическа явно нуждалась в стрижке.

– Его слова звучали как угроза?

– По смыслу, пожалуй, да.

– Это Фолли, – сказал Квесада Диасу и затем быстро заговорил по-испански.

Диас повернулся к одному из детективов, сказал что-то также по-испански и тот быстро вышел из комнаты.

– Так женщину звали Сильвия? – продолжал Квесада. – И к мужчине, который пришел вслед за ней, он обращался как к майору… Опишите его, пожалуйста.

Рассел сделал это. Квесада задумался, размышляя и слегка нахмурившись. Наконец он кивнул и снова повернулся к Диасу.

– Это майор Баском, – сказал он и опять после приказа, отданного по-испански, один из детективов покинул комнату.

Когда дверь за ним закрылась, Квесада достал из внутреннего кармана длинный конверт и открыл его, взгляд его на миг задержался на каждом из трех свидетелей, пока он доставал из конверта пачку новых стодолларовых банкнот.

– Мы нашли этот конверт, прикрепленным к задней стенке ящика стола, – сказал он. – Содержимое ящиков указывает на то, что их обыскивали, но очевидно не хватило времени проделать это систематически… Всего здесь шесть тысяч долларов, – продолжал он, – из чего следует, что Дарроу не полностью полагался на свой сейф.

Он снова убрал конверт в карман, прошелся, чтобы ещё раз взглянуть на сейф и вернулся обратно. Затем покосился на Диаса и, не обращаясь ни к кому конкретно, сказал:

– Удивительно, что там нет изумрудов. – Он взглянул на Рассела и на девушку. – Известно, – продолжал он, как бы объясняя – что Дарроу коллекционировал изумруды.

Диас сделал какой-то жест рукой, но промолчал.

Квесада пожал плечами, как бы отбрасывая эту тему, потом посмотрел на присутствующих.

– Я должен просить вас отправиться к нам в управление, – сказал он. – Макс Дарроу застрелен, но мы не нашли пистолета. Необходимо обыскать вас – это простая формальность, вы понимаете, и получить показания. Машины ждут снаружи.

7

Пока они спускались по лестнице, Джим Рассел обдумывал сложившуюся ситуацию. Он шел рядом с Клер Тремен и когда решился ободряюще коснуться её руки, она ответила улыбкой. Это была невеселая, но дружеская улыбка, что заставило его вернуться к его собственной серьезной проблеме.

В первые секунды после замечания Квесады он едва не впал в панику. Но по счастью у него хватило времени понять, что это его сразу погубит и успеть полнее оценить складывающиеся против него обстоятельства. В глубине души он был убежден, что не может быть обвинен в преступлении, которого не совершал, но если сейчас у него найдут изумруды Дарроу, о которых он ничего не сказал, то он станет подозреваемым номер один. При таком очевидном мотиве преступления вряд ли стоит надеяться, что полиция ему поверит, по крайней мере вначале.

Более того, как адвокат он знал, что большая часть убийств раскрывается сравнительно быстро. Когда набирается достаточно фактов, картина предстает довольно ясной и остается только схватить главного подозреваемого. Так что вполне вероятно, что собрав все факты, Квесада будет знать, кто убил Макса Дарроу. Расселу хотелось исключить себя из числа подозреваемых, но весь парадокс заключался в том, что лучшим способом для этого были такие шаги, которые указали бы на него как на виновного. Вот в чем состоял тут риск.

Вот почему он счел, что для него лучше всего избавиться от изумрудов, а чтобы сделать это, нужно было время. Так как изумруды принадлежали Дарроу и были частью его состояния, да ещё представляли огромную ценность, совесть не позволяла Расселу выбросить камни в канаву, где они навсегда бы сгинули. Задача состояла в том, чтобы временно их спрятать, и вот теперь, переходя улицу к двум полицейским седанам, он уже знал, что делать. Он не был уверен в том, что это решение лучшее, но ничего другого не мог придумать в сложившихся обстоятельствах.

За рулем каждого автомобиля сидел водитель, рядом с ними стоял детектив. Кастанца, Квесада и Диас находились в паре шагов позади, так что немного опередив Клер Тремен он открыл дверь второго автомобиля и сел в него. Когда Клер последовала за ним, он просто открыл вторую дверь и выскочил наружу. Выбравшись на мостовую, Джим бросился бежать по темной и пустынной улице к ближайшему углу прежде, чем кто-либо сообразил, что он делает.

Теперь его союзниками была неожиданность и темнота. Поворачивая за угол, он услышал крики; он бежал легко, держась поближе к зданиям, там, где тень была гуще, пока не добежал до отходившей налево аллеи. Заглянув в её чернильную тьму, он заметил поворот на другую улицу и помчался туда.

Обнаружив, что позади не слышно близкой погони, он перешел на быстрый шаг, дошел до другой улицы и снова свернул налево, пока не увидел темный проулок. Здесь вдоль узкого тротуара медленно двигались безликие тени, изредка попадавшие в полосы света из открытых дверей или окон.