Порядок доставки

Перед тем как продолжить спуск, Дрей посветил наверх. Луч фонарика осветил не только тоннель, но и потолок комнатушки.

Кто-то сделал на нем надпись чем-то черным – возможно, просто копотью свечи. Под неумело воспроизведенным логотипом корпорации было выведено:

«Наноздоровье – создатели смерти».

Что же, находясь в текущем положении, спорить с этим утверждением доставщик не стал бы.

Семьдесят первый уровень встретил его неприветливо. Темнотой. Не полной: где-то далеко на уровне свет имелся, потому что абсолютной темноты не было – даже его Сова IV позволяла достаточно неплохо ориентироваться без фонарика, благоразумно выключенного им в конце спуска.

Всегда проще накачивать мышцы. Любые геммы на органы чувств стоили безумно, и даже при этом их невозможно было найти у скупщиков. Их просто было мало, даже на Закате. Так что Дрею приходилось довольствоваться не Совой Альфа, а всего лишь ее слабым унаследованным подобием. Зато мутация была чистой и не давала сбоев. Он быстро приспособился и просто шел будто в тумане, но вещи, находящиеся вблизи, видел вполне отчетливо.

Характер архитектуры здесь резко менялся. Исчезли ухоженные красивые коридоры, четко расчерченные, с перекрестками, блокирующими шлюзами во всех ключевых точках. Здесь все строилось иначе: тоннели между отдельными площадками были как будто прорыты кротами – неровные, часто поднимающиеся и спускающиеся вслед за какими-то замыслами строителей. Все эти уровни сплошь состояли из отдельных блоков, в которых, видимо, располагались лаборатории, и соединяющих их коридоров. Иногда от лаборатории к лаборатории можно было шагать сотни метров – и между ними не было больше ничего.

Так говорили самодельные карты уровней, которые Дрей просматривал еще наверху. Строители здесь вживались в породу. Шли за ней, подстраивались под нее. Слишком глубоко здесь даже для человека, чтобы диктовать свои условия. На Закате были и технологии, и мозги, чтобы не идти наперекор природе, но иногда, хотя бы иногда, пользоваться течением. Наверняка тут потребовались неимоверные вычисления, но в итоге – форт был достаточно стабилен даже спустя десятилетия. Здесь не было обвалов – по крайней мере, Дрей не увидел ни одного. И на самодельных картах они обозначены не были. Но карты современников устраивали доставщика не очень, и он вновь решил обратиться к первоисточнику.

Работающее освещение было далеко. Но он пришел сюда искать не лампочки, поэтому, как только осмотрелся и убедился, что никаких новых безумцев с пистолетами рядом не предвидится, Дрей оглянулся назад, к шлюзу, который разделял уровень и шахту, и нащупал карту аварийной эвакуации.

Похоже, это был самый нижний блок Баюна. Отсюда и до самого дна этажи шли один за другим, отстоя друг от друга несущественно. Но в уровнях начиналась путаница: насколько Дрей понял карты эвакуации – уровни начали перемешиваться между собой, находясь то выше, то ниже соседних. Таковы оказались издержки «натуралистического» строительства.

В конце концов Дрей кивнул сам себе и оторвался от карты. Ему предстояло пройти сотню метров до тоннеля, плавно уходящего вниз и соединяющего все следующие уровни, по крайней мере, до нужного доставщику сто первого. Вертикальные лифты здесь давным-давно не работали, а лезть в лифтовые шахты, в которых в любой момент можно наткнуться на мертвый лифт, было не лучшим вариантом. Наклонный тоннель его вполне устраивал, тем более что он вел прямиком к нужному ему месту.

Идти в темноте по этому термитнику было мучительно, но Дрей упорно не хотел включать фонарик. Для того чтобы не спотыкаться, света ему было достаточно. Иногда он проходил все еще горящие световые панели. А свои собственные чувства доставщик давно научился держать в узде практической целесообразности.

Так что он включал фонарик на минимальной мощности лишь изредка – либо когда вокруг становилось совсем уж темно, либо если ему нужно было рассмотреть что-нибудь поподробней.

Он как раз рассматривал надпись около очередного проема, решив под конец, что это все же «94», а не «84», когда услышал звук. Возможно, он мог обманывать сам себя относительно первой цифры номера уровня, но звук не был галлюцинацией, связанной с долгим пребыванием под землей. Да и не стал бы он себе внушать настолько неприятного звука, больше всего походившего на то, что кто-то неторопливо волочит трубу по бетонному полу.

Звук шел откуда-то снизу. Дрей пару раз чуть повернул голову, подставляя то одно, то другое ухо. Уже через пару секунд он мог точно сказать, откуда идет этот скрежещущий звук. «Веретено», отвечающее за стабилизацию вестибулярного аппарата, имело один приятный побочный эффект – позволяло достаточно точно определять источник звука как раз в таких сложных условиях. Когда коридоры, когда эхо мечется от стены к стене, когда порой начинаешь вообще чувствовать себя в иной вселенной.

Дрей мог сказать, что кто-то медленно тащит металлическую трубу по бетонному полу тоннеля-спуска, по которому он шел. Тащит в сотне метров дальше-ниже. И эту трубу неторопливо тащат в сторону доставщика. Дрей мог также сказать, что труба очень ржавая, хотя был уверен, что это знание для него абсолютно бесполезно.

Глава 6

Срок годности

«Канадский шустряк» – самая известная из эпидемий нанозомбирования начала Заката. На тот момент Манчестерский протокол был уже разработан, но ратифицирован далеко не всеми странами. США и Канада до последнего вводили дополнительные условия перед принятием Протокола к обязательному использованию. Как известно, в итоге Манчестерский протокол был ратифицирован всеми правительствами без исключения, хоть и значительно позже, и зачастую не правительствами уже уничтоженных к тому моменту стран, а руководством секторов.

Канадский дипломат, пересекший океан вместе с семьей, отказался проходить обязательный по Манчестерскому протоколу месячный карантин (параграф номер два 4/JV-Протокола – карантинные обязательства секторов). Сославшись на дипломатическую неприкосновенность, он покинул зону карантина. На тот момент такие вольности иногда еще были возможны.

Особенность наноколонии «Канадский шустряк» была в том, что первые признаки заболевания можно было идентифицировать только через 7–12 дней после заражения. Пренебрежение карантином привело к превращению в нанозомби 18 тысяч нано и гибели 4 тысяч экзо и людей базовой расы. Эпидемия была быстро локализована ввиду невозможности распространения наноколонии никакими путями, кроме открытых ран на теле или через слизистые. Сектор Нева-14 обеспечил свою собственную безопасность жесточайшими методами (все зараженные были уничтожены, введен запрет на любые исследования нановируса этой категории).

Остальные эпидемии так называемого «нанозомбирования» всегда носили очень локальный характер. «Канадский шустряк» сумел распространиться из-за двух основных преимуществ – длительного периода латентной стадии и благодаря тому, что зараженные практически не отличались по скорости и реакции от людей.

Тем не менее считается, что имя эпидемии дало не это свойство зараженных, а именно действия самого дипломата, столь шустро прошедшего карантинную зону.

Сотни случаев подобного пренебрежения параграфами Манчестерского протокола и последствия, которые они вызывали, и привели в итоге к тому, что Протокол стал догмой. В конце Заката, когда людей обеих рас осталось угрожающе мало, Манчестерский протокол и его необходимость стали самоочевидными. А те сектора, которые так этого и не поняли, просто исчезли.

Отступать не имело смысла. Ему надо было вперед, и это был единственный путь, который он знал. Звук приближался, хотя крайне медленно. Как будто трубу тащил кто-то смертельно уставший и никуда – абсолютно никуда – не спешащий.

Дрей двинулся ему навстречу, шагая бесшумно, но быстро. Наверное, бесполезная предосторожность, если его заметили и осознанно шли именно к нему. Но привычка использовать все шансы, что достаются, давно въелась в него. В конце концов, звук мог быть и случайным. Просто так совпало, что в пустынных подземельях встретились два одиночества.