Страница 17 из 21
— А вообще проверка?
— Вообще? — покачал он головой. — За это ты не волнуйся, будет она еще. За тобой сейчас все время приглядывают. Важно то, что ты не под воздействием, к Тьме не склонился, если только в пользу какого дальнего города шпионить можешь. Но чего в Горсвете шпионить? Такие везде есть, и у всех одно и то же. Так что все нормально, не боись.
Я прибавил газу, разогнав машину. К вечеру я уже владел «харлеем» вполне нормально — все оказалось не так уж сложно. И к правым поворотам приноровился, и к вялому тормозу, а в остальном даже нравилось. И вроде уже при деле был.
Вообще, день был суетной. Пока добыл руководство на мотоцикл, пока инструмент получил, который запасливый Василь Иваныч выдавал под учет, пока мне шкаф выделили, где я все мотожелезо сложил, — время так и шло. Попутно раздобыл мотоциклетные очки и синий рабочий комбинезон, который был куда как нужен. Техника по надежности до современной не дотягивала, в том же мотоцикле что-то постоянно требовало регулировки, а уж с машинами побольше возились постоянно, это мне механики сразу объяснили.
Обедал бесплатно, за талоны, в столовой, куда тоже сгонял на мотоцикле, да еще попутно двух мужиков с работы туда подвез.
Кормили неплохо, хоть и без изысков, вроде как в обычной рабочей столовой. Пюре жидковато, котлета суховата, суп терпимый, компот вроде ничего, но в принципе все съедобно. Фанатом такой жратвы не станешь, но и отплевываться до вечера потом не придется.
Замбой не обманул, и, когда я приперся к нему с документом, больше всего напоминающим не паспорт, а военный билет, он тщательно вписал туда тушью номера карабина и револьвера, после чего я получил оружие на руки, а заодно и боекомплект — тридцать патронов к револьверу и двести к карабину, а заодно четыре двадцатизарядных магазина к нему. Еще выдали кустарного вида брезентовую подвесную, скорее даже разгрузку. Не ах, но нормально, будет куда магазины и прочее рассовать — даже рюкзак небольшой имеется.
Гранат никаких не дали, замбой сказал:
— Гранаты, каски и прочее — в оружейке, выдают дежурным мотомангруппам. А это забирай.
— А как потом со всем, когда домой пора? — чуть растерялся от неясности.
— Можешь на склад сдавать, можешь с собой уносить, — пожал он плечами равнодушно. — Оно на тебе числится — ты за него и в ответе. Большинство карабины с автоматами сдает, а короткоствол с собой уносит: с ним в общественные места ходить не запрещается.
— Так… — кивнул я, выслушав его. — А теперь мне куда?
— В ПБУ иди, к Антонову, тебя еще к группе прикрепить должны. А дальше уже сам все поймешь.
— Понял, спасибо.
Дальше я как по рельсам покатился. На ПБУ было все так же суетно, да еще и накурено — даже открытые окна не справлялись с оттоком табачного дыма. Кто-то ругался по телефону, двое переставляли флажки по карте, а один громко читал им какой-то список с адресами, Антонов же изучал бумаги в папке. Увидев меня, лишь спросил, получил ли документы и оружие, а затем отправил меня вниз, на первый этаж.
— Караулка дежурной мотомангруппы, с караулом Горсвета не перепутай. Командира зовут Серегой Власовым, ему представишься. А остальное уже объяснят. Да, к слову, ты сегодня никуда не уходишь — так с группой на сутки и остаешься. Понял?
— Так точно.
— Тогда подгоняй мотоцикл к их сектору: там покажут, где машины дежурной группы, — и дуй к ним.
— Есть.
На первом этаже обнаружилось аж две караулки, находившиеся рядом. Я вошел в ту, в которой на двери были написаны буквы «ММГ», и наткнулся на Федора Мальцева.
— О! Вован! — поприветствовал он меня. — К нам определили, что ли?
— Похоже на то: с вами на сутки остаюсь.
— Нормалек! — обрадовался он. — Я к Антонову бегал, просил, чтобы с нами поставили.
— А Власов здесь кто? — спросил я. — Мне бы доложиться надо.
— Я Власов, — сказал среднего роста круглолицый мужик, подходя к нам и протягивая руку. — Мотоциклист?
— Ага.
— Отлично, ввели в штат, значит. Пойдем, покажу где что и с пулеметчиком познакомлю.
Караулка, как оказалось, состояла аж из трех комнат. В первой, в которую вошел, народ отдыхал и книжки читал, во второй спали, хоть бодрствующей смены здесь не было, на вызов кидались всей толпой, оставляя одного дежурного на телефонах, а третья комната была тесной, закрывалась решеткой и была оружейкой.
— Карабин при себе держи — он твой постоянный, — объяснял Власов, — а вот гранаты, очки, шлемы, пулеметы — это все здесь хранится и переходит от дежурной группы к сменяющей.
Он обвел рукой целый ряд незапертых оружейных пирамид, затем открыл одну из них.
— Видал? Тут гранаты к карабинам… — Он указал на плоские ящики. — А, у тебя «американец», гранат не предусмотрено, — бери ручные. В той пирамиде пулеметы, очки из шкафа берешь… а, у тебя свои есть, хорошо. Без очков на выезд нельзя: можно нарваться. Подвесную получил?
— Ага.
— Три «лимонки» и три немецких «толкушки» берешь и вот так их распределяешь, — показал он на себе. — Загружайся, потом пойдем и пулеметчика покажу.
Пулеметчиком оказался Паша — тот самый, что ехал вчера со мной в «пепелаце». Обрадовался, поздоровались.
— Мобильную огневую точку решили добавить, а то иной раз не хватает поддержки с фланга, например, — объяснил он суть нашей совместной службы. — Все пулеметы на грузовиках, а если кто серьезный полезет или сразу кучей, то прикрыть некому. Ну и разведка по маршруту.
— Какой из меня разведчик, если города ни хрена не знаю? — поразился я.
— Я знаю — буду подсказывать. А вообще, надо учить где что: в нашем деле чуть не самое важное. Чай будешь?
Я покосился на внесенный откуда-то самовар и решил не отказываться.
— На будущее ты обзаводись теперь своей кружкой, вилкой-ложкой и прочим, мы с дежурства не отлучаемся — тут едим. Ты с сахаром пьешь?
— Две ложки.
Паша кивнул, сыпанул в алюминиевую кружку пару ложек сахара, плеснул заварки, залил все кипятком из самовара:
— Держи.
— Ага, спасибо.
— Вон диваны, вон полка с книгами — в общем, располагайся. Сухари к чаю вон, в вазе. Нам до десяти утра дежурить.
— А вызовы часто?
— Часто, так что не расслабляйся. А чем ближе зима, тем больше вызовов.
— За периметр? — спросил я, усаживаясь на большой диван из неизменного бурого дерматина и отхлебывая из кружки.
— Смеешься? — удивился он вопросу. — За периметром все дела днем делаются, там только плановые. А ночью мы по экстренным вызовам, то есть внутри периметра.
— Так вы же здесь все светите вроде? — удивился я.
— Все не просветишь. А бывает так, что за сутки пробой в какой-нибудь подвал. То может месяц простоять без проблем, разве что травка пойдет, а то сутки — и какая-нибудь страхолюда лезет.
— Народу много гибнет? Ну в городе, в смысле гражданских.
— Не очень, — ответил Паша, присаживаясь на диван напротив. — Тут к такой жизни привыкли, так что не нарываются. Бывают уж совсем дураки — из новичков чаще всего, — что могут ночью гулять пойти, такие долго не живут. Дома везде как крепости, подвалы даже просвеченные все равно запирают хорошо, так что мало гибнет. Мало. Ну и мы реагируем быстро.
— В частном секторе никто не живет?
— Почему же, живут. Колхозники, например. Жратва-то откуда? Но они же тоже знают, что к чему. Каждый день обход с фонарями по всем закоулкам, деревни строят тесно, огородами наружу, а между домами — заборы с колючкой, вроде как замыкают периметр. Привыкли. Кстати, пробоев никогда в трюмах не случается.
— В трюмах? Каких трюмах? — не понял я.
— В обычных, судовых. Если судно на воде стоит, правда, и к пристани не вплотную. Хоть метр промежутка — и можешь про фонари забыть, ни одна тварь не заводится и даже травка не растет. И чтобы дна не касалось: если на сваях — то уже не работает.
— А чего не живут? — удивился я.
— А на кой ляд? Переселись на реку — про город забудешь, а тут тогда такое разведется, что хоть не возвращайся: будет как в пустых городах — на каждом шагу дрожишь. На реке ведь всю жизнь не проживешь. Ну а пока здесь живем, то вынуждены чистить, ну и какой-то порядок поддерживается. Расслабляться просто не надо.