Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 14 из 21



— Ох, ё… — протянул я, поднимаясь и по привычке шаря возле кровати в поисках бутылки минеральной и не находя ее, естественно.

У меня из-за сильно перебитого носа была привычка дышать ртом во сне, отчего утро глушило сушняком. Но сегодня я озаботиться не сумел — не нашел подходящей емкости под воду.

Федя же вскочил легко, натянул бриджи и, сунув ноги в тапочки, вышел в коридор, размахивая полотенцем и напевая:

— Ага, мне бы тоже проснуться, — прохрипел я, мотая головой и пытаясь вырваться из-под навалившегося, как пыльная перина, сна.

Кое-как удалось, тоже поплелся умываться, почему-то в мыслях сбившись на «Марш авиаторов» — видать, Федей и антуражем навеяло.

Потом пришлось вспомнить, как мотать портянки. Приодеться в обновки решил, оставив на себе лишь старый свитер. Нечего из рядов выделяться, да и пригодятся мне еще, чувствую, мои резиновые сапоги. Тут таких, кажется, большой дефицит, поберегу.

Английская танковая куртка вызвала у Феди шквал расспросов. Узнав, что меня назначают на мотоцикл, он и вовсе обзавидовался.

— Везет тебе, Вовка! А я все в атаке охреневаю. А водила наш сидит курит, пока мы с фонарями по развалинам лазим. А сколько за баранку просился.

— Так мне сказали, что мотоциклы пустые, ездить некому! — удивился я.

— Не, мотоциклов че-то боюсь, — признался он. — Мне бы на машину.

Надев пояс с кобурой, причем весьма продвинутого вида — самоделка, видать, — он извлек оттуда легко узнаваемый ТТ, выкинул магазин из рукоятки, оглядел, заглянул в патронник, после чего зарядил оружие, поставив его на предохранитель. Какая-то деталь словно по глазам резанула — очередная мелкая неправильность.

— Федь, что не так с твоим стволом?

— В смысле? — не понял он.

— Чем от нормального отличается?

— Ну ты спросил! — удивился он. — Откуда я знаю, как там у вас было?

— А откуда ты «фендер стратакастер» знаешь? — требовательно спросил я. — Из моего слоя песенка.

— Да здесь от кого-то слыхал, — оправдался он. — А «Стены древнего Кремля» у нас тоже пели.

— А ствол?

— Да сам глянь, только не пальни случайно: патрон в патроннике.

Разницу долго искать не пришлось. Рукоятка отличалась формой — больше заваленная назад, так что пистолет было держать удобней, — и патроны оказались совсем другими: девять миллиметров, с довольно длинной гильзой, вполне тэтэшной. И вес у ствола солидный, от нашего ТТ отличный вроде. Серьезный агрегат. Еще предохранитель сбоку, как на американском кольте, заходящий в выемку затвора, — тоже непривычно.

— Ты гля… — удивился я. — И как?

— Шьет любую тварь насквозь, — ответил Федя.

— А пэпэша твой под такой же патрон?

— Ага, под такой.

То-то магазин в его автомате не такой изогнутый, как в том ППШ, что в нашей реальности в пользовании был. Заодно я обратил внимание, что назвал оружие «автоматом», как было принято у нас во время войны, и как тут, похоже, его именуют. Да я и не против, у меня от сочетания «пистолет-пулемет» язык в трубочку заворачивается.

Народ внизу толпился у «пепелаца», так и оставшегося на ночь во дворе, но мне Федя предложил пойти пешком.

— Тебе же фотографироваться? По пути ателье. Срочную съемку закажешь, в обед карточки заберешь. К вечеру документ выпишут.



— Ага, нормально, — обрадовался я. — Пошли тогда.

Дождя сегодня не было, но стало еще холодней. Сырость висела в воздухе, озноб забирался под одежду, заставляя радоваться приобретенной куртке и сохранившемуся свитеру. «Фураньку» я, кстати, тоже натянул на голову, а танковый шлем нес под мышкой, полагая, что меня наверняка сегодня захотят посадить на мотоцикл. А раз уж нормальных шлемов здесь нет, то хоть такой защитит, случись навернуться. А случится навернуться обязательно, потому что любой мотоциклист знает — невозможно кататься и не падать, рано или поздно ты со своего стального коня полетишь.

Мы шли по улице не одни: много народу спешило в разных направлениях, все по своим делам. Хватало и машин, на которые я глядел с настоящим восхищением — прямо музей на свободу вырвался и здесь катается. Видел и «виллис», и «бантам», и наш «ГАЗ-67», и «додж’ѕ», и знаменитый «студебекер» пронесся мимо нас, разбрызгивая лужи колесами. Протарахтел мимо трофейный серый «кюбельваген», пронеслись два советских мотоцикла М-72, в каждом по водителю и бойцу с пулеметом в коляске. Много было полуторок, которые тут, похоже, были за основное развозное средство, вроде «газели» у нас, некоторых машин я просто не знал. Может, их не было в моей реальности, а может, просто не видел — я специалист в них невеликий, знаю только то, что любили в хронике и в кино показывать.

Хватало тентованных грузовиков, которые везли, судя по одежде, рабочих. Уточнил у Феди, тот подтвердил:

— Ага. На перегонный, на угольный разрез, на электростанцию, на металлургический. Там всех всегда с доставкой и охраной, чтобы не вышло чего дорогой.

— А чего так?

— А за периметром почти все. Дорога тоже под охраной, в общем, но все же бывают инциденты. Но с работягами — никогда, их от КПП под охраной брони повезут еще.

Я продолжал глазеть, и вскоре меня особенно восхитила высокоосная и явно полноприводная машина, эдакая смесь представительской и внедорожника, с запаской на водительской дверце и запасными канистрами на бортах. Не удержался, спросил у Федора.

— «Додж» пятьдесят третий, который «карри олл», «вези все». Это, кстати, начальник Горсвета проехал — наш босс, так сказать.

Действительно, помимо водителя внутри можно было разглядеть мордатого мужика в фуражке и серой шинели. Прямо генерала на фронт повезли.

— Симпатичный экипаж, — прокомментировал я.

— Ага, — согласился Федя и добавил: — Но мне для моих дел «блиц» куда лучше. Кстати, когда за генератором поедем? Это же золотое дно, у тебя его с руками оторвут.

— А когда лучше?

— Ну… послезавтра? Если тебя на сутки не поставят, ты все равно выходной, и я сменюсь. Оружие-то не выдали?

— Пока нет.

— За периметр без него не надо. Нельзя даже. Купить можно, но в продаже ничего такого особого нет, «болты» одни. «Мосинки» и немецкие маузеры, и ничего больше обычно. Да и дорого. И все равно документы нужны.

— Кстати, Федь, народу со стволами много, до стрельбы дело не доходит в городе? Друг в друга в смысле.

— Доходит. Но очень редко.

— А чего так?

По моим прикидкам, где народ нервный, а при такой жизни под Тьмой им точно станешь, до пальбы должно доходить легко и — главное — часто.

— У нас за это расстрел, если первый начал и кого-то подранил хотя бы, — усмехнулся Федя. — Если просто не по делу, от избытка чувств пострелял — в потолок, например, лихость показать или спьяну, — то на общественно-полезные работы. А общественно-полезные у нас конкретно стремные.

— Это какие?

— Дома разбирать за периметром. Не, фонарщики там профилактику постоянно делают, но не везде успевают. Так что могут быть проблемы. И бывают регулярно. Больше года не дают — считают, что за год точно соображать научишься. Кстати, тебе ствол пока не выдали?

— Спрашивал уже. Обещали выдать, если какой-то там экзамен сдам и документы будут готовы.

— Экзамен несложный, а документы… ну вон ателье, уже пришли.

Фотоателье словно в кино или воспоминания детства меня окунуло. Тогда тоже были такие большие деревянные фотоаппараты на треногах, и фотограф с головой накрывался черной тканью, а тебе надо было чинно глядеть в объектив. Пахло химикатами, запах которых ни с чем не спутаешь, я в свое время увлекался фотографией сам, пытаясь щелкать «сменой» все подряд, честно проявляя пленки и печатая, а потом сваливая получившиеся скручивающиеся фотографии в коробки из-под обуви. Скручивались они потому, что у меня не было глянцевателя — еще одного страшно необходимого прибора.