Черная стрела

веселее на небесах.

– Оставь, Хэтч, – сказал Дик. – Имей уважение к его незрячим глазам. Неужели ты

хочешь обокрасть мертвеца? Смотри, он рассердится и встанет!

Хэтч несколько раз перекрестился; однако щеки его уже раскраснелись, и он не хотел

отказаться от своего замысла. Сундуку пришлось бы плохо, но внезапно скрипнула калитка,

отворилась дверь и в дом вошел высокий, полный, румяный, черноглазый человек лет

пятидесяти, в стихаре и черной рясе.

– Эппльярд! – проговорил вошедший и вдруг замер. – Ave Maria!7 – воскликнул он. –

Да защитят нас святые! Что это за шутки?

– Скверные шутки, сэр священник! – ответил Хэтч с деланной веселостью. – Эппльярда

застрелили у дверей его собственного дома, и теперь он входит во врата чистилища. Там,

если говорят правду, ему не нужны ни уголь, ни свечка.

Сэр Оливер с трудом добрался до грубо сколоченного стула и сел на него, дрожащий и

бледный.

– Вот он, божий суд! О, какой удар! – произнес он сквозь слезы и начал торопливо

бормотать молитвы.

Хэтч набожно снял свой шлем и опустился на колени.

– За что его убили, Беннет? – спросил священник, очнувшись. – Кто тот враг, который

убил его?

– Вот стрела, сэр Оливер. Посмотрите, что на ней написано, – сказал Дик.

– Такое имя противно даже выговорить! – воскликнул священник. – Джон Мщу-за-

всех! Вполне подходящее прозвище для еретика. И зловещая черная стрела... Эта стрела мне

не нравится. Надо посоветоваться. Кто бы это мог быть? Подумай, Беннет. Кто из

бесчисленных наших недоброжелателей способен с такой смелостью выступить против нас?

Симнэл? Сомневаюсь. Уэлсингэмы? Нет, до этого они еще не дошли; они еще надеются

победить нас с помощью закона, когда переменятся времена. Может быть, Саймон

Мэлмсбэри? Как ты думаешь, Беннет?

– А не кажется ли вам, сэр, – сказал Хэтч, – что это Эллис Дэкуорт?

– Нет, Беннет, никогда! Нет, не он, – проговорил священник. – Бунт, Беннет, никогда не

начинается снизу, – все здравомыслящие летописцы сходятся в этом. Бунт всегда идет

сверху вниз. Когда Дик, Том и Гарри8 хватаются за свои алебарды, вглядись внимательно и

7 Ave Maria (святая дева) – начало католической молитвы.

8 Дик, Том и Гарри – распространенные английские имена. В переносном значении – простой народ.

поищи, кому из лордов это выгодно. Теперь сэр Дэниэл снова примкнул к партии королевы и

в немилости у лордов партии Йорка. Это они нанесли нам удар, Беннет. Подробности я еще

выясню, но главное мне уже ясно.

– Прошу прощения, сэр Оливер, но вы не правы, – сказал Беннет. – В стране начинается

пожар, и я давно уже чую запах гари. Бедный грешник Эппльярд тоже чуял этот запах. Народ

так ненавидит всех нас, что для бунта не нужно ни Ланкастера, ни Йорка. Вы, служитель

церкви, и сэр Дэниэл, вечно поворачивающийся туда, куда дует ветер, слишком многих

ограбили, избили, повесили. Вас пытались судить за это, но не знаю как, а закон всегда

оказывался на вашей стороне. Вы думаете, на том и делу конец? Нет, извините, сэр Оливер!

Избитый и ограбленный человек затаил ярость, и в какой-нибудь несчастный день, когда его

попутает нечистый, он возьмет свой лук и всадит в вас стрелу длиной в целый ярд.

– Ты все врешь, Беннет, и твое счастье, Беннет, что я ни во что не ставлю твою

болтовню, – сказал сэр Оливер. – Ты пустомеля, Беннет, болтун, трещотка! У тебя рот до

ушей. Помни это, Беннет, очень советую тебе об этом не забывать!

– Ни слова больше не скажу. Пусть будет по-вашему, – ответил Хэтч.

Священник встал со стула и из футляра, висевшего у него на груди, вынул сургуч,

свечку, кремень и огниво. И Хэтч с неудовольствием смотрел, как он накладывает печать

сэра Дэниэла на шкаф и на сундук. Когда печати были наложены, все трое не без страха

выскользнули из дома и добрались до своих коней.

– Нам пора уже быть в пути, сэр Оливер, – сказал Хэтч, помогая священнику всунуть

ногу в стремя.

– Многое изменилось, Беннет, – ответил священник. – Я хотел оставить Эппльярда в

замке, но Эппльярд убит, упокой, господи, его душу! Я оставлю тебя, Беннет. Я хочу, чтобы

в эти дни черных стрел возле меня был верный человек. «Стрела во дне летящая», говорится

в евангелии; не помню, как там дальше. Я нерадивый священник, я слишком погружен в

мирские дела. Скорей, скорей. Хэтч. Всадники, наверно, уже в церкви.

Они помчались по дороге; ветер раздувал полы священнической рясы; за их спинами

медленно поднимавшиеся тучи уже скрыли солнце. Они проскакали мимо трех домиков

деревушки Тэнстолл, свернули на повороте и увидели церковь. Около нее ютилась дюжина

домишек, а за нею начинались луга. У ворот кладбища собралось человек двадцать; одни

уже сидели в седлах, другие стояли возле своих лошадей. Вооружены они были кое-как и все

по-разному: у одного копье, у другого алебарда, у третьего лук; на многих лошадях еще не

засохла грязь пашни: все это были самые захудалые из местных крестьян, так как все лучшие

кони и люди давно уже ушли в поход вместе с сэром Дэниэлом.

– Клянусь крестом Холивуда, отряд неплохой! Сэр Дэниэл будет доволен, – сказал

священник, подсчитывая воинов.

– Кто идет? Стой, если ты честный человек! – внезапно закричал Беннет.

Кто-то крался по церковному двору между вязами; услышав окрик Хэтча, незнакомец

перестал скрываться и со всех ног бросился к лесу. Люди, стоявшие в воротах, только сейчас

увидели незнакомца и встрепенулись. Пешие кинулись к лошадям, верховые сразу поскакали

в погоню; но им пришлось огибать церковь и кладбище, и скоро стало ясно, что добыча

ускользнет от них. Хэтч, громко ругаясь, хотел перескочить через забор, но конь его

отказался прыгать, и всадник вылетел из седла. Хотя он сразу же вскочил на ноги и схватил

коня за узду, время было упущено, и беглец находился уже так далеко, что не оставалось

никакой надежды догнать его.

Умнее всех поступил Дик Шелтон. Вместо того чтобы напрасно гнаться за беглецом,

он снял со спины свой арбалет, натянул его и вложил в него стрелу, потом повернулся к

Беннету и спросил, нужно ли стрелять.

– Стреляй! Стреляй! – закричал священник с кровожадной яростью.

– Попадите в него, мастер Дик, – сказал Беннет. – Пусть он свалится, как спелое

яблочко.

Беглецу оставалось сделать всего несколько прыжков, чтобы оказаться в безопасности,

но конец луга круто поднимался вверх по склону холма, и бежать приходилось медленно.

Начались сумерки, и целиться в бегущего человека было нелегко. Целясь, Дик почувствовал

нечто вроде жалости; по правде сказать, он хотел бы промахнуться. Стрела полетела...

Человек споткнулся и упал. Хэтч радостно крикнул, и все кругом закричали. Но

радовались они преждевременно. Человек с легкостью поднялся, издевательски махнул им

на прощанье своей шляпой и исчез в чаще леса.

– Да подохнет он от чумы! – крикнул Беннет. – У него ноги вора, и бегает он быстро,

как вор. Однако вы ранили его, мастер Шелтон. Он украл вашу стрелу, но я о ней не жалею!

– Что он делал возле церкви? – спросил сэр Оливер. – Наверно, что-нибудь очень

дурное. Клипсби, дружок, слезь с коня и поищи хорошенько среди вязов.

Клипсби скоро вернулся с какой-то бумагой в руках.

– Эта бумага была приколота к церковным дверям, – сказал он, подавая бумагу

священнику. – Больше я ничего не нашел, сэр священник.

– Клянусь могуществом нашей матери-церкви, – вскричал сэр Оливер, – это похоже на

святотатство! Только королю или лорду можно разрешить вывешивать приказы на

церковных дверях. Но чтобы всякий бродяга в зеленой куртке мог прибивать бумаги к

церковным дверям!.. Нет, это слишком похоже на святотатство. Многих сжигали и не за