Красный принц

Мы стоим здесь, укрытые едва капающим дождем, наши тела крепко прижаты друг к другу. Часы отбивают десятый час, и совсем скоро Мария побежит к назначенному месту, из которого её заберет Артур домой. Я же, укутавшись в теплый, шерстяной шарф, который связала для меня Мария, быстрой походкой устремлюсь домой. Там меня будет ждать отец, очень понимающий и горький близкий человек, который не скажет мне правду, но сожмет моё плечо так сильно, как только сможет. Он заварит для меня крепкий чай с лимоном, освободит наше любимое кресло возле окна и достанет из шуршащей обертки новую книгу, которую я обязательно с любовью прочту. Мой отец не идеален, но что касается любви – то он всё прекрасно понимает.

***

– Значит театр, – чуть хриплым голосом утвердительно проговорил мой отец, когда я ему рассказал о предложении Марии, – ты уверен, что хочешь пойти? Это не будет для тебя увеселительной прогулкой. Ложе аристократов, что может быть хуже для простолюдина?

– Отец, на дворе двадцатый век, сейчас уже нет такого разделения между сословиями, как было раньше, – возразил я.

– Мой сын не настолько глуп, чтобы верить в это, – хмуро ответил он, поднимаясь со стула и подходя к окну. – Именно сейчас эти различия проступают очень ярко. Раньше ты даже приблизиться не смог бы к аристократке, не говоря о том, чтобы сходить с ней в театр. Я знаю, что между вами происходит нечто большее, чем просто дружба, молчи, сын! Я всё вижу и понимаю. Сейчас такое время, когда у аристократов остается всё меньше реальной власти, лишь титулы, за которые они цепляются, как утопающий за соломинку. И за эти титулы они будут бороться. Пока в головах простолюдинов есть разница между аристократом и не аристократом, они будут высокомерными, злыми, презрительными. И когда ты придешь в этот театр, наряженный в их одёжки, они будут смеяться за твоей спиной. Знай это, сын мой.

– Ты говоришь какие-то глупости, – я провел рукой по столу, а после сжал её в кулак и посмотрел на спину отца, – времена изменились сильнее, чем ты думаешь, отец!

– Да? – он повернулся ко мне лицом и мягко улыбнулся, – тогда скажи родителям Мэри, что вы вместе. Скажи им, что любишь её и посмотри, что будет.

– Ты не понимаешь… – устало пробормотал я, отводя взгляд, – я бедный еврей, я не смогу обеспечить её.

– И поэтому вы встречаетесь тайно? – ухмыльнулся он, – аристократия изжила себя только потому, что среди них осталось слишком мало настоящих волков, способных удержать власть и деньги в своих руках. Скоро на их место придут другие люди, свежая кровь и плоть, которые будут более безжалостны, чем они. А спустя поколения уже они будут зваться аристократами, их потомки будут презрительно смотреть по сторонам и считать себя выше других. Родители Мэри это понимают, поэтому ты никогда не сможешь взять её в жены. Они выдадут её замуж за волка.

– Я смогу стать достойным её, – разжав и снова сжав кулаки, я поднялся на ноги и прямо посмотрел на отца, – я стану волком.

– Нет, не станешь, – в ответ отец устало опустился на стул и положил руки на стол, – проблема в том, сын мой, что ты не такой. И я таким никогда не был. Если ты попытаешься погнаться за богатством, то либо проиграешь и станешь настоящим нищим, либо потеряешь себя и станешь бездушным. Тем, кто никогда не сможет держать в своём сердце любовь к этой девушке. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, отец, – прошептал я, подходя к нему и кладя руку ему на плечо, – к сожалению, понимаю.

– Тогда ты должен понимать, что время влюбленности подходит к концу. Пришла пора расставаний. Прекрати мучить себя и её, Давид, иначе ваши слезы окрасятся в алый цвет.

– Дай мне ещё немного времени, отец, – склонившись к нему, прошептал я в его ухо, – я не хочу терять её сейчас.

– Просто будь осторожен, хорошо? – также тихо ответил он, сжимая мою руку, – у любви слишком много острых граней, а вы и так были слишком долго вместе.

***

– Как я выгляжу? – покинув комнату, где переодевался, я прошел в гостиную, там меня уже ожидал мой отец, а также гувернантка Марии, мисс Хейли Брукс, которая привезла мне мой выходной костюм.

– Теперь ты настоящий джентльмен, сынок, – с какой-то грустью в голосе, пробормотал он.

Хейли лишь довольно улыбнулась, а затем прошла через всю комнату, чтобы стряхнуть с моего плеча невидимую пылинку.

– Ты просто великолепен! – мягко улыбнулась девушка, – Мэри будет в восторге.

– Что же, я надеюсь на это!

На мне был черный, сильно открытый на груди пиджак с длинными, обшитыми чёрным шёлком лацканами. Такой пиджак ещё называют смокинг, но так как я не курю, то лучше его назвать «вечерний пиджак». Под ним на мне была белая льняная сорочка с французскими манжетами с классическими золотыми запонками геометрической формы. На шею я надел галстук темно-синего цвета без узора и завязал его классическим «крестовым» узлом. Этому меня научил отец, когда я пришёл устраиваться на работу в библиотеку. Красивый симметричный узел идеально подошел к моему костюму.

Однако я чувствовал в себе неуверенность. Костюм, что был на мне, стоил целое состояние, если судить по доходам моей семьи. Мария говорила, что ничего страшно не будет, если я помну его или испачкаю, но это не успокаивало меня.

– Давид, ты чего стоишь такой задумчивый? – внимательно посмотрев мне в глаза, вежливо поинтересовалась девушка, – волнуешься?

– Разумеется, да, я волнуюсь, – постаравшись придать своему лицу расслабленное выражение, я вымученно улыбнулся и посмотрел на часы.

– У вас с мисс Хейли есть ещё время до отъезда? – поинтересовался отец, проследив мой взгляд.

– Да, ещё чуть-чуть.

– Эх, хотела бы и я присоединиться к вам, – с легкой тоской пробормотала Хейли, – жаль, что билетов всего две штуки, а партер такой дорогой.

На мгновение я почувствовал неловкость. Если бы я был настоящим джентльменом, то отдал бы свой билет ей. Но это неправильно. Билеты принадлежат Марии, и ей решать, кому давать второй. К тому же эта пьеса принадлежит только нам, она символ наших отношений, которые длятся уже больше года. А Хейли, эта недалекая гувернантка, которая довольно посредственно разбирается в искусстве, просто хочет оказаться в высшем обществе, чтобы покрасоваться среди состоятельных людей. Мария рассказывала, как эта девушка неоднократно пыталась привлечь к себе внимание, но не преуспела. И дело не в том, что она некрасива, нет, просто эта девушка не способна преподнести свою красоту достойно. Она кажется нескладной и угловатой, когда она сосредоточенно думает, то сильно отводит губы в сторону и прикусывает щеку. Из-за того, что она редко утруждает себя чтением книг, предпочитая смотреть телевидение, у неё на лице нередко появляется глуповатое выражение, когда она что-то не понимает. Но при всём при этом, она довольно миловидна, хоть и несколько широковата в кости. Короткие каштановые волосы с длинной челкой, неплохо обрамляли её округлое лицо. Пухлые детские губы, карие, почти черные глаза, длинные, хоть и редкие ресницы, эти черты лица делали её привлекательной, и если бы она по-настоящему захотела, то смогла бы стать настоящей леди, красавицей, которая смогла бы найти себе приличного мужа. Однако вместо этого эта девушка предпочитает гнаться за иллюзиями, уродуя как свою внешность, в погоне за современными веяниями, так и свою внутреннюю красоту, лишая покоя свою душу. Когда я спросил Марию, почему она работает на её семью, то девушка ответила просто – сила привычки. Мать Хейли была гувернанткой у Роберта Милтона, отца Марии. Когда в семье Милтонов появилась Мария, то спустя пять лет к ней была приставлена двенадцатилетняя Хейли, которая должна была присматривать за ребенком и следить, чтобы шалости малышки не вышли из-под контроля. Так же она должна была говорить с девочкой по-французски, чтобы она легко выучила новый язык. Сама Хейли получила все свои знания от матери, которая предвидела, что они пригодятся девочке в жизни. Когда Марию определили в пансион для благородных девиц, её отец также отправил Хейли в другое заведение, в котором та должна была получить соответствующие знания, чтобы всегда быть поддержкой и опорой для своей дочери.