Камни бессмертия

– У Лиды был рак, и ничего поделать было нельзя, – сухо проговорил Зудин-старший. – Я просто встречался с Зосей.

– Ее Зойка зовут, – криво улыбнулся Антон. – И неужели ты не знаешь, что у нее есть…

– Тебя это не касается, – отрезал отец.

– Меня все касается в этой семье, – раздраженно проговорил Антон. – Надеюсь, ты помнишь, что я твой сын.

– А я думал, ты забыл об этом, – сухо заметил Вадим Константинович. – Для тебя чужие дороже.

– Для меня дорогая была мама, – напомнил сын. – Приехал я, собственно, затем, чтобы навестить ее могилу, – вздохнув, опустил голову, – увидеть тебя и встретиться с друзьями. И кроме того, мне никогда не нравилось торговать. Я выбрал в жизни то, что мне нравится. Знаешь, я доволен жизнью, зарабатываю очень хорошо. По крайней мере мне хватает, и я уже завел банковский счет. Еще пара лет и я остановлюсь. Но в Россию не вернусь. Есть шанс остаться во Франции, и я воспользуюсь этим. И знаешь, – усмехнулся Антон, – я доволен, что у Зойки есть хахаль. Неужели ты думал, что могло быть иначе?

– Хватит, – гаркнул отец. – Надеюсь, будешь уезжать, увидимся.

– Разумеется, – усмехнулся сын. – Я же должен сказать тебе кое-что.

– Я догадываюсь, что ты скажешь, – вздохнул Вадим Константинович.

– Погоди, – покачала головой Рената. – Сегодня вечером я занята. Да, – весело проговорила она. – Сегодня вечером я занята. Так что никаких посиделок не будет.

– У меня день рождения, – перебил ее женский голос. – И я бы хотела, чтобы ты пришла. Как я поняла, у тебя появился друг. Так приходите вместе с ним.

– Я не могу, – сказала Рената. – Извини, но не могу.

– Может, завтра заглянешь?

– Постараюсь, – усмехнулась Рената.

– Я его лично пристрелю, – зло бормотал вошедший в кабинет Чижиков. – Кастрирую и пристрелю.

– Ну, если ты его кастрируешь, – засмеялся сидевший за столом плотный оперативник, – зачем убивать. Жизнь для него сплошная мука. Разумеется, если этот интеллигент в возрасте. А скорее всего он молод. А он что, снова удивил? – усмехнулся плотный. – Так времени-то всего…

– Взял обменный у Ярославского, – процедил Чижиков. – Охранника сделал инвалидом. У того реакция хорошая, и он ушел от рубящего. Ну и бежал бы придурок, а он на преступника бросился. Ну и получил в печень. Врачи говорят, выживет, но похоже, инвалид. А может, и умрет. Твою мать. – Он сел и вытащил сигарету. – И снова ничего. Видели двое бородача в очках, сутулый такой, вышел и по переходу к вокзалу пошел. Табличка на двери «Закрыто».

– Понятно, – кивнул капитан. – Интеллигент растет. Так и на банк пойдет. Только бы охранник не крякнул. Если жмур будет, прокуратура вмешается и убойный отдел. А хочется самому с этим интеллигентом поздороваться. Как ты думаешь, капитан, – спросил он Чижикова, – ствол настоящий?

– Думаю, что да, – кивнул тот. – Он профи в своем деле и не пойдет на дело с игрушкой, а вдруг возьмут, и, представь, что будет. Он попал за гоп-стоп с пневматикой. Настоящий у него ствол, – уверенно проговорил он.

– А где и кем ты работаешь? – заинтересованно спросила блондинка.

– Свободный художник, – улыбнулся «спортсмен». – А если серьезно, то постарайся не задавать вопросов о моей жизни. Я не люблю этого. Постарайся понять меня правильно, Лида.

– Хорошо, – спокойно согласилась та. – Больше подобных вопросов не будет. Просто, знаешь, – вздохнула она, – мы с тобой совершенно случайно встретились. Я без мужа уже почти три года и не спала ни с кем. А природа требует, как говорил мой дедушка. Ты мне понравился. Ночь была великолепна, – улыбнулась Лида. – И я благодарна тебе за это. Цветы, хорошее вино, отличный любовник и элегантный кавалер. Что еще нужно молодой одинокой женщине, – рассмеялась она. – И когда ты ушел, не пообещав вернуться, я первые два дня была очень довольна. Но потом поняла, что я часто вспоминаю тебя и очень хочу увидеть. Для меня постель никогда не была главным ориентиром в отношениях с мужчиной. Я самодостаточна. И не нуждаюсь в подачках. Я люблю свою работу и не потерплю запрета на нее. Я не буду говорить, что обделена вниманием мужчин.

– Подожди, – подвинув ей бокал и подняв свой, улыбнулся «спортсмен». – Давай не будем, – сказал он. – Я буду с тобой откровенен. Я не хочу серьезных отношений. Не потому, что не готов к этому, а просто не хочу менять свою жизнь. Если ты сейчас скажешь: уходи, я уйду без сцен, – вздохнул он. – И никогда больше не появлюсь в твоей жизни. Знаешь, – он усмехнулся, – наверное, для тебя так будет лучше. Но не выгоняй меня сейчас, давай проведем этот вечер вместе.

– Я и не собираюсь тебя выгонять, – улыбнулась Лида. – Я просто боюсь привыкнуть к тебе. И именно поэтому я и начала спрашивать о твоей жизни. Можно только один вопрос? – проговорила она.

– Хорошо, – улыбнулся он.

– Тебя связывают серьезные отношения с какой-нибудь женщиной? – тихо спросила Лида.

– Единственная женщина в мире, – усмехнулся он, – кому я говорил «люблю» вполне осознанно и серьезно, это была моя мама. – Поморщившись, он сделал два глотка. – Ее нет уже пять лет, и в этом есть и моя вина. Я так считаю, – добавил он. – Насчет наших встреч с тобой могу сказать точно только одно. Пока ты со мной, других не будет. Давай выпьем, – сказал он.

– Давай помянем твою маму, – поднялась Лида. – И пусть земля будет ей пухом, – тихо проговорила она. Он тоже поднялся.

– Спасибо, – скорее поняла по губам, чем услышала Лида. Оба выпили и сели.

– А имя Сергей настоящее? – спросила она.

– Именно так назвала меня мама, – ответил он. – Я не помню отца. Мама говорила, что он был военным и погиб. Я верил в это до второго класса, – кивнул он. – Потом учительница мне сказала, что мой батяня алкаш и утонул в бензовозе, удирая от милиции, когда возвращался из колхоза, куда отвез солярку. Я ничего не стал говорить маме, но мне было очень обидно. И только после выпускного я узнал, что отец мой действительно был военным, старшим лейтенантом, и погиб на Кавказе. А учительница наговорила со злости, она ненавидела маму, считая, что та увела у нее жениха.

– Знаешь, Сережа, – Лида вздохнула и отпила из бокала, – извини, но мне почему-то кажется, что ты военный или был им.

– Давай за тебя, Лидия, – улыбаясь, он встал. – И я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы сбылись все твои мечты и пожелания. Я понял, что в этой жизни почему-то не везет красивой женщине, если она хороший человек. Очень сложно быть красивой и остаться при этом хорошим человеком. Во времена СССР это было возможно, но сейчас, увы. За твою красоту, внутреннюю и внешнюю!

– Спасибо, – засмеялась Лида. – Но ты меня очень мало, а значит, плохо знаешь. Я просто ужасный человек!

– За тебя, Лидия, – повторил Сергей, поднимая бокал.

– Что же делать? – расхаживая по комнате, бормотал Стасин. – Он меня убьет. Что же делать? – подойдя к окну, остановился. – И решеток нет, – вздохнул он, – а все равно не выберешься и на помощь не позовешь. Предположим, сейчас появится милиция, что я ей скажу? Если правду, то меня самого упекут, а Берта найдет способ прихлопнуть меня и в тюрьме. Черт, – чертыхнулся Аркадий Семенович. – Зачем мне все это понадобилось? Идиот, – плюнул он на стекло и рукавом пижамы стер плевок. – Сам напросился и вот теперь, кажется, все. Что же делать?

За метаниями Стасина наблюдали двое.

– Похоже, он ничего конкретного не знает и говорит вам правду, – сказал, глядя в экран, рослый мужчина в спортивном костюме. – У него привычка говорить с собой. Но это нам ничего не дает.

– Ты можешь установить место, откуда будут звонить? – спросил Зудин.

– В пределах до трех километров, да, – кивнул тот. – Более приблизительно в радиусе…

– А если из-за границы?

– Можно, но аппаратура не та, и времени надо гораздо больше, чем пятиминутный разговор. Спецслужбы и то…

– А если телефон он включит на громкую связь, с той стороны абонент услышит или поймет это?

– В комнате, да, – кивнул рослый. – На улице слышны посторонние шумы. В машине, скорее всего, нет.