Человек-машина

— Мне кажется, все дело в недопонимании с обеих сторон, — говорила Кассандра Котри. — Мы должны извлечь из случившегося урок.

— Лола… — произнес я невнятно.

— Ваше огорчение понятно. На вашем месте я тоже была бы огорчена. Но не забывайте, что ситуация была чрезвычайной. Нашим людям пришлось принимать молниеносные решения.

— Лола. — На сей раз мне удалось сказать четко. Левый глаз распахнулся. Еще немного, и мне удастся сесть. Еще чуть-чуть, и я дотянусь до шеи Кассандры Котри и сдавлю.

— Все дело в неопределенности, — изрекла она. — Неопределенность пугает. Заставляет думать о худшем.

Я вспомнил, как Лола потянулась ко мне. Как я пытался ее поймать. Но мои ноги не шелохнулись. Они стояли на месте. Они превратились в якоря. Я видел, как ее лицо менялось от шока. Как открывался и закрывался рот. Ее пальцы медленно описали дугу и замерли на красном цветке, распустившемся ниже на желтом платье. Я видел, как она упала.

— Вы сами виноваты, Чарли. Я не хочу искать крайнего. Но то, как вы сорвались… никто не знал, что у вас на уме.

Люди в форме выдернули меня из ног. Разорвали нервный интерфейс. В мое плечо впился шприц.

— По-моему, вы недооцениваете стресс, которому мы подвергаемся. Руководство. Повседневные неприятности. Постоянная неопределенность.

Мне удалось восстановить контроль над руками, я оттолкнулся и сел. Я находился в небольшой комнате без окон. Стены были выкрашены в тоскливый голубой цвет. На одной висела аптечка. Медицинский кабинет.

— Она в хирургии, — сказала Кассандра Котри. — Можете взглянуть, если хотите.

Я разинул рот. Вокруг все снова поплыло. «В хирургии?» — хотелось мне переспросить. И добавить: «Спасибо». И продолжить: «В противном случае…»

— Мне нужно побеседовать с вами, когда придете в себя, — молвила Кассандра Котри. — Я хочу знать, откуда у вашей подруги металлическое сердце.

Она ушла. В комнате остались только я, кровать и виниловый пол в подозрительных пятнах. По сравнению с прочими помещениями компании эта каморка выглядела островком третьего мира. Это свидетельствовало о наших приоритетах. Мы не были целителями.

Дверь была заперта. Во всяком случае, так я решил. Я не мог заставить себя выбраться из постели, проползти по полу и проверить. Мне не хватало моих ног. Раньше я без них обходился, но теперь знал, что больше никогда не расстанусь с ними. Сидя в постели — полчеловека — в ожидании шанса выяснить, жива Лола или мертва, я поклялся, что впредь никому не позволю отрезать от меня по куску.

Наконец дверь открылась; на пороге стоял Карл. Сначала мы оба молчали. В последнее время мы встречались дважды: когда я сбежал от него на искусственных ногах и когда он выстрелил Лоле в сердце. Необычная ситуация для общения.

— С ней, это… все будет в порядке, — сказал Карл. — Я так думаю.

Позади него в коридоре я заметил инвалидное кресло. Карл подошел ко мне и протянул руки. Я попытался его оттолкнуть, так как не был готов к его прикосновениям. Должно было пройти много времени, чтобы я воспринял их спокойно. Но у него были не руки, а балки, а у меня кружилась голова и не было кисти. Он поднял меня с постели. Уткнувшись в его каменную грудь, я вдруг зарыдал. Это была посттравматическая реакция. Я пережил слишком многое.

— Все будет хорошо, — повторил Карл.

Я плакал. Наверное, Карл был славным парнем. Славным парнем на крутой работе.

— Пистолет был несмертельный. Иначе бы я не выстрелил.

Я затих. Я достаточно хорошо знал вооружение нашей компании, чтобы понять, что означала формулировка «несмертельный». Если речь шла об оружии, после применения которого жертва не только оставалась в живых, но и могла вернуться к полноценной жизни, мы говорили «нетравматическое». Я ударил Карла в плечо. Он словно и не заметил. Я повторил, и он усадил меня в кресло.

— Та книжка — отстой, — сказал я. — Та глупая книжка о путешествиях во времени.

Карл промолчал, и я тоже не произнес больше ни слова.

Кассандра Котри ждала нас в небольшом затемненном смотровом зале над операционной: маленькая фигурка в костюме. Когда Карл вкатил меня внутрь, она взглянула в мою сторону и снова уставилась на людей в зеленых халатах, трудившихся за операционным столом внизу. Карл прикрыл дверь. Не дожидаясь, пока он возьмется за кресло, я нащупал поручни и сам подъехал к стеклу.

Лола лежала на столе. Ее рука торчала из-под зеленого покрова. То была единственная часть ее тела, видная на дисплее, но мне хватало. Хирург стоял ко мне спиной, его плечи двигались: он работал. Это казалось в высшей степени неправильным — Лола лежала, а незнакомый мужчина в ней ковырялся.

— Похоже, мисс Шенкс угодила на испытательный полигон, — заметила Кассандра Котри. — Сердце у нее производства фирмы «СинКардиа», но весьма необычное.

Я видел его. По крайней мере, верхнюю часть. В стальной чаше на тележке справа от хирурга лежало окровавленное устройство из пластика и металла. Выглядело оно странно. Но следовало сделать скидку на деформацию от выстрелов в упор из Карлова не-совсем-смертельного оружия.

— Очень много стали. Пожалуйста, расспросите ее, когда очнется.

Я не собирался говорить с Кассандрой Котри. Я принял это решение в инвалидном кресле, пока Карл катил меня по коридорам, пропахшим свежей краской. Я никому не скажу ни слова, пока Лола не поправится.

— К счастью, у нас есть замена. Небольшая несерийная модель нашей собственной разработки. И возможности для ее установки. — Она взглянула на меня. — Этого помещения не существовало еще две недели назад. Мы его только-только построили. Вы верите в удачу, Чарли?

Я держал рот на замке.

— Я тоже не верю. Думаю, что кому-то понадобилась ваша девушка. Кому-то наверху.

Сперва я решил, что она намекает на Бога. Потом сообразил, что она имела в виду руководство.

— Мы строили это помещение для вас. Под ваш проект.

— Я выхожу из проекта. — Мне пришлось нарушить обет молчания, но я не мог позволить ей продолжать.

Кассандра держалась сочувственно:

— Хорошо, Чарли. Как скажете.

Она не поверила мне.

Мы следили за операцией. Спустя какое-то время хирург, так и не повернувшись к нам, посторонился. Грудь Лолы представляла собой красную влажную яму.

— Коль скоро ее разрезали, — заговорила Кассандра Котри, — надо подумать, нельзя ли вживить ей еще что-нибудь.

Я в бешенстве взглянул на нее, одновременно испытывая смятение, так как думал о том же.

Когда Лола очнулась, я сидел рядом. Ее пробуждение застало меня врасплох, хотя я ждал его: веки дрогнули, ожили десятки мелких мышц — и вдруг ее лицо преобразилось. Это немного обескураживало. Прежде я такого не видел, столь резкого прилива сознания.

— Привет, — сказал я. Лола потянулась к носовым трубкам, и я отвел ее руку. — Ты перенесла операцию. Тебе заменили сердце.

Ее глаза расширились, пальцы потянулись к груди.

— Бра…

— Все нормально. Постарайся расслабиться.

— Бра…

— Что? — Я подался ближе.

— Бра. — Она вцепилась в мою рубашку. — Бра.

— Не напрягайся. Нельзя, чтобы у тебя поднялось давление.

Она все тянула меня к себе. Я уступил, потому что боялся, что у нее разойдется шов. Ее губы коснулись моего уха.

— Обратно, — произнесла она. — Поставьте… его… обратно.

— Почему вы не спрашиваете у нее про сердце? — осведомилась Кассандра Котри.

Разговор состоялся позже, в коридоре. Лола замолкла. Она смотрела в стену и не отвечала на вопросы. Я начал думать, что знал ее слишком плохо. У нас с ней были яркие общие воспоминания, но я подсчитал, сколько времени мы провели в общей сложности вместе, и вышло около четырех часов. Когда личность человека, с которым вы познакомились совсем недавно, разительно изменяется, вы начинаете гадать, какую считать настоящей. С чего я взял, что нравлюсь Лоле? Об этом я ни разу не задумывался. Я отнес это к области волшебства.