Страница 69 из 86
В ночь на 8 июня блокированные силы партизан пошли на прорыв позиций врага с целью выхода из окружения. Была создана ударная группа прорыва из автоматчиков, в состав которой вошли омсбоновцы отрядов С. А. Ваупшасова и Д. И. Кузнецова. Форсировав болото, ударная группа смяла заслоны врага и обеспечила выход всей окруженной группировки в район Заречья, на оставленный накануне полуостров Битень, образуемый изгибом Птичи. Карательная экспедиция захлебнулась.
Ударной силой обороны соединения были автоматчики Градова и Кузнецова. Они успешно отбивали многочисленные атаки врага, проникли в тыл противника и нанесли ему неожиданный удар, заставив спешно отступить. Они первыми шли в контратаки и на прорыв, в последний, самый тяжелый день блокады, выдержав двенадцать атак фашистов, перешли в контрнаступление с целью прорыва и вывода соединения из кольца блокады.
«Я повел к месту прорыва группу автоматчиков Дмитрия Кузнецова, – вспоминал С. А. Ваупшасов. – Мы сошлись с немцами лицом к лицу, стреляли почти в упор. Враг не выдержал удара и бежал» {316}.
В этой контратаке отличились лейтенант Ф. Д. Эскрибано, сержанты и бойцы В. Рассадин, И. Иванников, Б. Мартынов, Я. Фокин, Л. Семин, Д. Киселев. Вот как вспоминается этот эпизод одному из авторов этой книги, участнику событий:
«…Шел двенадцатый день изнурительных боев. Днем мы отбивали непрерывные атаки, а ночами совершали быстрые броски, стремясь оторваться от врага и выйти из окружения. Измотанные боями, голодные, спавшие лишь урывками, мы отбивали в этот день одну атаку за другой. После одной из них мы почувствовали, что и враг на пределе, и бросились в контратаку. Помню бегущих с автоматами Фелиппэ, Рассадина, Завгороднего. Справа от меня шел в полный рост, поливая врага из ручного пулемета, партизан-градовец. И вдруг он покачнулся и упал: разрывная пуля пробила левое плечо и оставила под ключицей рваную рану. Товарищи подобрали его, а позже бережно несли его на самодельных носилках во время прорыва кольца блокады. Атака продолжалась. Немцы спешно отступили, оставив несколько трупов. Вскоре и мы залегли. Но нас насторожило то, с каким упорством немцы пытались притянуть к себе труп одного из убитых. Мы с Рассадиным подползли к трупу. Убитый был, как оказалось, офицером. Забрав полевую сумку, оружие и патроны, мы отползли назад. В сумке оказались ценнейшие документы о расположении сил противника в прифронтовой полосе» [68] .
Приведем также отрывок из воспоминаний В. Рассадина:
«…После длительного и изнурительного марша по болоту мы наконец вышли на песчаную гряду, поросшую лесом. Выставили секреты. Все остальные бойцы попадали на землю и уснули мертвецким сном. Но вскоре мы были подняты по тревоге: один из секретов доложил о подходе к гряде большого карательного отряда. Автоматчики срочно развернулись в цепь. Немецкая цепь появилась как-то неожиданно для нас. Прозвучала команда, и мы почти в упор открыли огонь из автоматов и пулеметов. Какой же это был огонь! Все были охвачены азартом боя. Такого плотного огневого удара немцы не ожидали, а когда автоматчики перешли в контратаку, враг дрогнул и побежал, побросав убитых и раненых» [69] .
С утра 8 июня 1944 г. фашисты стали спешно сниматься с занятых ими рубежей. Блокада и на этот раз сорвалась. Свое бессилие и злобу фашисты срывали на мирных жителях. Тысячи людей были угнаны в Германию, сотни стариков, женщин, детей зверски замучены и сожжены. Тактика «выжженной земли» осуществлялась на наших глазах с фашистской жестокостью и циничной последовательностью. Но дни пребывания врага на белорусской земле были уже сочтены. В каждой из карательных экспедиций удары фашистов были направлены против объединенных партизанских сил, и борьбу с ними вели все партизанские отряды, бригады и соединения. Но при этом особая роль в борьбе с ними не случайно принадлежала спецотрядам и спецгруппам ОМСБОНа, которые имели фронтовой опыт, были вооружены автоматами, обеспечивали радиосвязь с Центром.
По приговору партизан
Партизаны ОМСБОНа вели строгий учет бесчеловечным злодеяниям гитлеровских палачей на оккупированных территориях. На основании приговоров, вынесенных партизанами, омсбоновцы осуществили 87 актов возмездия. Подготовка и свершение каждого такого акта требовали большого опыта, смелости, находчивости. Необходимы были точное знание и учет конкретной обстановки, в частности сложной системы охраны гитлеровских палачей. На них – инициаторов и руководителей злодейских акций, жертвами которых были сотни тысяч зверски замученных и убитых мирных граждан и военнопленных, – в первую очередь и были направлены акты справедливого возмездия. Каждому из них предшествовала тщательная разведка, поиск конкретных исполнителей, разработка различных вариантов их действий, обеспечение их боевыми средствами (мины, взрыватели, взрывчатка, оружие и т. д.). В этой работе штабы и разведка спецотрядов и спецгрупп опирались на активную помощь подпольщиков и связных. Нередко последние добровольно брали на себя роль непосредственных исполнителей акта возмездия. В этих случаях делалось все возможное для обеспечения безопасности их и членов их семей.
Каждый свершенный акт возмездия, особенно над высшими представителями гитлеровской администрации, имел широкий общественный резонанс и большое психологическое и нравственное значение. Он утверждал неминуемость наказания главных преступников, торжество справедливости, непобедимость народа, силу духа и волю к борьбе которого не могли сломить самые жестокие репрессии.
Палачом номер 1 белорусского народа был назван гитлеровский наместник в Белоруссии гауляйтер фон Кубе. Его приезд в Минск в сентябре 1941 г. сразу же был отмечен ужесточением режима, усилением репрессий, систематическим проведением акций массового уничтожения советских граждан. Стало известно, что генеральный комиссар лично руководил расстрелами мирных людей в 1941–1943 гг.
Палачу был вынесен справедливый приговор народа. Но осуществить его удалось не сразу. За Кубе «охотились» долго и настойчиво партизаны многих отрядов, в том числе С. А. Ваупшасова, П. Г. Лопатина, И. Ф. Золотаря, Д. И. Кеймаха и др. Общее руководство и координацию действий возглавлял Центр и Минские областной и городской комитеты КП(б)Б.
…Летом 1943 г. группа разведчиков из бригады Градова проникла на южную окраину Минска, несколько дней просидев в засаде на шоссе Минск – Локшица, в районе которого была загородная резиденция Кубе. Однако в эти дни машина гауляйтера на этой дороге так и не появилась {317}. В конце августа 1943 г. Градов вновь направил в Минск группу «охотников»: стало известно, что на 6 сентября намечен большой банкет по поводу 10-летия прихода Гитлера к власти. Тогда-то и был осуществлен взрыв в офицерской столовой. Погибло 36 высокопоставленных фашистских офицеров и чиновников. Но Кубе на банкет не явился {318}. Вскоре одному из подпольщиков удалось попасть на прием к Кубе, но его поведение вызвало подозрение охраны, и он был убит при возникшей перестрелке {319}.
Примерно тогда же Ваупшасов направил в Минск разведчика «Местных» Гейнца Линке с заданием установить связь с Е. Мазаник, работавшей горничной в квартире Кубе. К тому времени она уже была связана с разведкой другого отряда и заподозрила в нем провокатора. Е. Г. Мазаник привлекла к участию в операции М. П. Осипову – связную трех отрядов: Градова, П. Лопатина и И. Золотаря {320}. С нею была связана и разведчица отряда «Буря» и бригады «Дяди Коли» Н. В. Троян {321}. Дело медленно, но упорно продвигалось вперед. Чекисты омсбоновских отрядов через подпольщиков доставили в Минск магнитные мины и взрыватели. Они хранились на квартире подпольщика Н. П. Дрозда (Минск, ул. Заславская, 33). Непосредственным руководителем операции на ее завершающем этапе был командир спецотряда армейской разведки Д. М. Кеймах. 21 сентября 1943 г. Е. Г. Мазаник удалось пронести магнитную мину в спальню В. Кубе и установить ее в постели гауляйтера. Поздно вечером он вернулся с «очередного» расстрела советских людей. А через несколько часов раздался взрыв, отголоски которого по-разному отдались в Берлине и в Белоруссии.