Страница 19 из 22
Полковнику князю Гагарину со вторым Московским полком приказал он, Мачабелов, неприятеля атаковать от берегу Дуная и заходить во фланг, почему он тотчас встретил неприятеля пушечными и ружейными выстрелами с особливою храбростию и расторопностию и, приведши в замешательство, не дал оному воспользоваться авантажами, и хотя неприятель и старался скрываться в лощину, однако оную у него отрезал, и неприятель после того решился к бегству, которого, когда он выходить начал кучами из лощины, стоящей в редуте майор Пасиет, открыв свою батарею, поразил много.
В таком превозможении неприятель несколько раз искал еще остановиться, но, будучи предупреждаем всегда храбростию наших войск, не мог исправиться, а более приходил в замешательство. Генерал-майор Суворов, обозря сие, велел Венгерских эскадронов подполковнику барону фон-Розену в неприятеля врубиться, который оного атаковав, и своим ударом понудил тем больше к беспорядочному бегству. А затем генерал-майор Суворов, взяв бригаду из упоминаемых двух полков, пошел неприятеля гнать, а гусарские эскадроны с подкреплением стрелков и охотников при майоре Ширкове и капитане Яновиче, при двух полковых орудиях, послал пред собою для поражения бегущих. Пехота наша хотя и была близко и делала вред, но не могши большего в преследовании иметь дела, по причине, что неприятель наконец бежал во всю мочь и нигде не мог остановиться, быв сильно поражаем от подполковника и кавалера барона фон-Розена, которой с своими эскадронами рубил оного.
Сим образом гоним был неприятель до 30 верст, пехоту свою оставляя за собою острию меча…
Когда уже ночная темнота не позволила далее бегущих преследовать, то генерал-майор Суворов, свою пехоту остановя для отдохновения, велел, между тем, оставленному тут с казаками секунд-майору Завадовскому примечать неприятельское движение и сколь можно причинять ему вред и беспокойство, который точно сие и исполнил, поколов много бегущих, а он, генерал-майор Суворов, возвратился потом с войсками к Гирсовскому укреплению.
Засвидетельствовал он в своем рапорте к господину генерал-фельдмаршалу, что сия совершенно приобретенная над неприятелем победа приносит всем вверенным ему подчиненным справедливую похвалу за мужество и их храбрость, что каждой из штаб-, обер– и унтер-офицеров старался доказать прямую свою к отечеству ревность и усердие. В сие сражение побитых с неприятельской стороны около редутов и ретраншаментов 301 человек на месте оставлено, да в погоне побито пехотою более тысячи, гусарами порублено 800, кроме тех, коих по сторонам и в бурьянах перечесть не можно. В добычь получено пушек 6 и одна мортира с их снарядами и одним ящиком, премного обоза, шанцового инструменту и провиант.
В плен взято до двухсот человек, но из них большая часть от ран тяжелых умерли, а 50 живых приведены. С нашей же стороны убиты: Венгерского гусарского полку капитан Крестьян Гартунг, вахмистр 1, капрал 1, гусар 6, мушкатер 1, лошадей строевых 25, казачьих 6; тяжело ранены порутчики: Андрей Каширинов и Гаврила Зилов, прапорщики: Василей Ладович и Георгий фон-Блюм, полковой лекарь Штейдель; сержант 1, гранодер 9, мушкетер 31, бомбардир 1, гусар 18, сотник 1, козак 1. Легко ранены: подпорутчик Федор Кусаков; прапорщики: Дмитрий Волженской и Алексей Исаков; гранодер 15, мушкатер 46, бомбардир 1, гусар 25, сотник 1, казаков 9, лошадей строевых 38, казачьих 8».
В укреплённом, обжитом Гирсове Суворов пребывал до зимы. Ретраншемент оставался неприступным для турок. После сражения, в конце сентября, снова были приняты меры к усовершенствованию укреплений. Неприятным эпизодом стал донос на Суворова, который-де оставил в Гирсове солдат без крова, сорвал постройку временных казарм. Характерно, что за гирсовскую победу Суворов не был награждён, хотя в Петербурге викторию отметили салютом…
Гирсов оставался для турок неприступным, а Суворов стал настоящим героем неудачной для России кампании 1773-го. В начале декабря Суворов получает отпуск: ему предстояла поездка в Москву, в родительский дом, и женитьба на княжне Варваре Ивановне Прозоровской. Сам фельдмаршал Румянцев стал родственником Суворова, он был женат на родной тётке Варвары Ивановны, урождённой княжне Екатерине Михайловне Голицыной. Впрочем, генеральное сражение личной жизни непобедимый полководец проиграет: брак окажется муторным, неудачным.
В новой кампании граф Задунайский намеревался перенести действия на противоположный берег Дуная, гнать турок до Балкан и добиться выгодного для Российской империи мира. В ведении Суворова оставался Гирсов, а также Силистрия. Предстояло действовать совместно с корпусом генерал-поручика Каменского – отчаянного и честолюбивого военного вождя.Заслуги Суворова в кампании 1773-го были вознаграждены очередным запоздалым повышением по службе. Лишь в начале марта 1774 г. его производят в генерал-поручики. Теперь, находясь в одном звании с Каменским, Суворов всё же считался «младшим» в их тандеме, так как Михаил Федотович Каменский стал генерал-поручиком ещё в 1773-м. Суворов был на восемь лет старше Каменского, имело значение и то, что Каменский ещё не был награждён орденом Св. Георгия второй степени, и то, что до злополучного производства Каменского в генерал-поручики он отставал от Суворова по генеральской иерархии. Но всё же более раннее произведение в генерал-поручики, по традиции, имело решающее значение. Эта полугодовая задержка в повышении (а Суворов, право слово, вполне заслужил его ещё польскими победами!) стала роковой в событиях вокруг Козлуджей.
Обманутый муж
Возвратимся к кратковременным радостям и постоянным мытарствам личной жизни Суворова. О желании Василия Ивановича породниться с Прозоровскими мы уже вспоминали. В конце 1773 г. эти слова в устах престарелого генерала звучали уже как последняя воля родителя. В отсутствие сына Василий Иванович долго выбирал для него невесту. Прозоровская подошла, главным образом, из-за титула…
Окутанный восторженными пересудами, победитель приезжает в Москву, в отцовский дом у Никитских – и, исполняя волю родителя, мечтавшего о продолжении рода, в январе 1774-го женится на Варваре Ивановне Прозоровской. Венчались они, предположительно, в московской Вознесенской церкви «что в Сторожах». Этот храм – Большое Вознесение у Никитских ворот – хорошо известен москвичам. Там венчался Пушкин, там отпевали актёров Малого театра Щепкина и Ермолову… Современное ампирное здание церкви построено в середине XIX в. А Суворов молился и венчался в храме, построенном в 1685 г. на средства царицы Натальи Петровны Нарышкиной, матери Петра Великого. От архитектуры суворовских времён осталась колокольня, восстановленная недавно по образцу XVII в. (отдадим должное современным архитекторам и строителям, восстановившим колокольню и уникальную церковную ограду во всём великолепии!). Предположение о том, что Суворовы венчались в Никольской церкви села Николо-Прозоровского, не кажется убедительным. Подмосковные экскурсоводы почему-то не любят вспоминать о том, что современный сельский храм с впечатляющей классицистической колоннадой был построен уже в 1792 г. по заказу нового хозяина, генерал-аншефа и будущего фельдмаршала Александра Александровича Прозоровского (не путать с генерал-аншефом И.А. Прозоровским, тестем Суворова!)… Прежняя деревянная церковь вряд ли вместила бы всех Суворовых и Прозоровских с их сановитыми гостями.
Союз с Прозоровскими породнил Суворовых и с Голицыными. Мать Варвары Ивановны была дочерью легендарного петровского фельдмаршала Михайлы Голицына-старшего, а её родной брат, дядя Варвары Ивановны Александр Голицын в 1770-е гг. занимал высокое положение при дворе, был аж вице-канцлером. Сразу после свадьбы А.В. Суворов обратился к новому родственнику с почтительным письмом, к которому его молодая жена сделала анекдотически безграмотную приписку: «астаюсь миластиваи гасударь дядюшка, пакорная и верная куслугам племяница варвара Суворова». Сделаем скидку на XVIII век, когда к формальной грамматике было принято относиться спустя рукава. Но Варвара Ивановна действительно не была интеллектуалкой, здесь и спорить-то не о чем.