Страница 46 из 57
— Я поговорю с ней, — резким движением он подошел к камину. Взял кочергу и пошевелил угли. — Ей нет необходимости искать работу.
— Что же ты решил сделать для нее?
— Я куплю для нее дом и предложу большую сумму денег. Она не будет ни в чем нуждаться.
Он мрачно смотрел на огонь, наблюдая за языками пламени, лижущими дрова.
— Я всегда хотела, чтобы ты забыл тот дом, откуда я тебя забрала. Но теперь не могу поверить в то, что ты забыл.
Дрожь пронзила его насквозь.
— Я все помню.
— Но тебе все равно, если она…
— Я помню! — закричал он, отшвырнув в сторону кочергу. — Если вы думаете, что я повергну ее в ту пропасть, из которой вырвался благодаря вам, то… — он с трудом перевел дыхание. — Я никогда не забывал, откуда я пришел в ваш дом.
Она с ужасом и жалостью смотрела на его дрожащие губы.
— Прости… я не должна была говорить об этом.
— Не плачьте, — произнес он сквозь зубы. — Не плачьте обо мне. Я уйду. Бог позаботится о моей душе.
Она, словно во сне, прошлась по гостиной. Присела за рояль… дрожащими руками тронула клавиши… Они издали неприятный разноголосый звук. Никогда раньше он так не говорил с ней. Никогда раньше не повышал голос… Что это? Ей показалось, что перед ней возник призрак маркиза де Ланье… Неужели в мальчике начинает проявляться его дурная кровь…
— Она ожидает, что я дам ей достаточно денег. Она получит еще и дом в придачу. Это более чем щедро. Она больше не станет себя продавать.
Прислушавшись к его словам, София оставила свои горестные размышления и приподняла голову.
— О чем ты?
— Это было ее ремеслом. Помните записку, которую ей принесли в ателье? Хозяйка, где она жила, говорила о том же. Но ей раньше мало платили, и жила она в ужасном доме.
— Мишо… — лицо княгини побледнело. — Ты ошибаешься.
— Нет.
— Бедный мой мальчик… Разве этой ночью ты не понял… не убедился, что она…
Что-то необычное в ее интонации заставило Мишеля заглянуть в широко открытые, полные смятения, глаза Софии.
— Ты стал ее первым мужчиной.
— Это она вам сказала?
— Мне не нужно было об этом говорить. Я видела ее смятение, ее слезы, ее ужас, ее стыд. И простыни.
Он не должен был допустить этого. Но это случилось. Он сам хотел этого.
Его руки легли на холодную поверхность рояля. Он так мечтал жениться на Элине…
— Мишо… Я была уверена, что знаю тебя. Никогда не думала, что разочаруешь меня.
Ваза с розами полетела в стену!.. Она разбилась со звуком выстрела. Осколки рухнули на пол вместе с лепестками. Кровавыми лепестками. Все справедливо.
Резко повернувшись, он быстро вышел из гостиной, оставив княгиню возле осколков своей мечты.
26
Княгиня Маре-Розару велела передать Виоле, чтобы та ждала ее в лиловом будуаре, который находился в дальнем конце восточного крыла.
Девушка медленно бродила по небольшой комнате среди увядших цветов, которые не торопились убрать слуги. Видимо, в эти апартаменты нечасто заглядывали хозяева.
В комнату медленно спускался сумрак. Наблюдая, как он растекается по углам, Виола неожиданно почувствовала себя призраком. А как же иначе? Она была временным жильцом этой усадьбы, и ее присутствие здесь скоро забудется.
Внезапное волнение сжало ей сердце. Мишель вошел в комнату. Его появление было, как всегда, совершенно бесшумным. Но она мгновенно почувствовала его присутствие и резко повернулась в сторону дверей.
В полутьме комнаты он показался ей ангелом смерти.
Она всегда терялась в его присутствии, но сейчас, после прошедшей ночи, и вовсе не знала, как вести себя. Обычная вежливость казалась неуместной после пылких объятий в ее спальне. Но неужели это действительно было… Неужели этот ослепительно красивый мужчина с золотыми волосами не так давно обнимал ее, целовал, спал с нею в одной постели…
— Мадемуазель Фламель, — его голос обжигал холодом. — Мы поженимся после Нового года, если вы не возражаете.
Услышав его бесстрастные слова, Виола медленно опустилась на диванчик с выцветшим гобеленом.
— Мсье Бертье… я не жду от вас столь поспешного предложения. Вам следует хорошо подумать…
— О чем? — горечь проскользнула в его голосе. — Все решилось прошлой ночью.
— Но княжна…
— Все уже решено.
— Мне очень жаль… — прошептала она.
— Я хочу услышать от вас лишь одно. Правду, — его лицо напряглось. — Я был первым?
Она не сразу поняла его. Потом мгновенно покраснела. Пальцы сжали край дивана. Неужели он думал, что раньше был другой? Кто-то иной, кроме него?
— Да.
В его холодных глазах вспыхнул огонь. Первый…
— Я не знал, — он отвернулся. В его голосе были слышны печаль и злость. — Я не… столь опытен в этом.
— Мсье Бертье, я никогда бы не допустила столь вольное со мной обращение.
— В самом деле? — он бросил на нее взгляд, полный сарказма.
Виола вдруг вспомнила его тело, прижатое к ней. Его руки, ласкающие ее… горячие объятия обнаженных тел…
— Я знаю, что виновата! — воскликнула она. — Я не должна была это допустить, но… позволила… Это все только моя вина.
— Остается желать, чтобы вы навсегда запомнили все свои слова и сомнения прошлой ночи.
— Я думала, что вам одиноко… Я не подозревала о том, что вы собирались…
Его взгляд сверлил ее насквозь.
— Уверяю вас, я не знала, что решусь на такое. Что это может произойти со мной. Никому никогда не позволила бы совершить со мной такое…
Загадочная улыбка тронула его губы.
— Мне нравится ваш румянец. Я ожидал найти вас плачущей и бледной.
— Любой на моем месте заплакал бы. Никогда такого не было в моей жизни. А теперь… все они считают… — она закусила губу. — Все смотрят на меня… Зачем вам жениться на мне, если вы сами… так же, как и все остальные… презираете меня за случившееся?.. Княгиня София предупредила, что у меня может быть ребенок… Надо подождать немного, чтобы это проверить. Я не хочу, чтобы вы женились на мне из-за этого, но… мне так страшно!
Девушка вскочила с дивана и, съежившись, отвернулась.
Он молчал. Когда же Виола открыла глаза, то он оказался прямо за ее спиной. До неприличия близко. Повернув ее к себе, Бертье приподнял подбородок девушки, заглядывая ей в глаза.
— Ты паникуешь. Это необычно для тебя.
— Меня воспитывали в строгости. А теперь… Но вам не нужно беспокоиться обо мне, мсье. Для вас будет благом, если я перестану дышать. Вы сразу же избавитесь от меня и от тех проблем, которые получили из-за меня.
— Ничего с вами не произойдет. Даже если вы упадете в обморок, то останетесь живой. А я в любом случае обязан на вас жениться.
— Вы ничего мне не обязаны! Я все объяснила княгине. Лучшее, что я могу желать — это получить рекомендацию…
Его пальцы сжали ее подбородок.
— Тебе не нужна рекомендация, — сказал он. — Через две недели мы поженимся.
— Но княгиня…
— Она знает, что я ее не разочарую, — его рот скривился в ироничной усмешке.
Венчание состоялось в ветреный облачный день в домашней церкви Маре-Розару. Все казалось призрачным и нереальным. Так же, как и ослепительно-белое платье, расшитое мелким хрусталем. Букет из нежных орхидей был окутан вуалью серебристого оттенка.
Все помещение было залито бесчисленными лучами разноцветного света, падающего из высоких мозаичных окон. Виола ясно осознавала, что не вправе рассчитывать на венчание в церкви, принадлежащей многим поколениям знатных особ. Но судьба распорядилась именно так, что сам князь Маре-Розару вел ее к алтарю, где ожидал невесту Бертье. Мишель был как всегда хорош собой, и девушка подумала о том, что он похож на изваяние холодного безжалостного совершенства.
Сквозь марево вуали она увидела дам с улицы Сент-Дени. Старушки решились проделать долгий путь из Парижа, чтобы разделить минуты счастья с любимицей своей усопшей подруги. Они искренне радовались за Виолу и поминутно вытирали слезы платочками. Они были ее друзьями и были счастливы за нее. Дамы не знали, что все это — обман. Даже белое платье — символ чистоты.