Страница 12 из 66
Я замечаю, что мы стоим посреди тротуара, мешаем прохожим; и опять начинаю медленно двигаться в сторону общежития.
Саша идет за мной:
— Теперь я знаю, откуда приезжают такие девушки...
«Интересно было бы спросить — какие?» Он продолжает:
— Однако с такой фамилией, как у вас, трудно назваться где бы то ни было коренным жителем. Вы обречены на странствия. Нигде не пустите корни. Это очень романтично.
«Никак не соображу: хорошо это или плохо. Ясно одно — говорить он умеет. И тонко польстить...»
Припоминаю из рассказов мамы (а она знала от отца):
— Новгород Великий входил в число ганзейских2 городов. Мой дальний предок, кажется, был иноземным купцом... Отсюда и фамилия.
Саша неожиданно меняет тему:
— Скажите, Елена, а куда мы идем?
Я гляжу на него испытующе. Он выдерживает взгляд.
«Если б десять минут назад он не уберег меня от травмы и сопутствующих проблем, я бы ему надерзила. Сказала бы, что я иду к подругам в общежитие, а куда идет он — не знаю. Однако в данной ситуации такой ответ не подойдет. Я этому человеку очень признательна. И он мне чуточку нравится. Самую малость всего... Он это чувствует. Он этим пользуется, конечно. Слегка переступает дозволенное, но навязчивым его не назовешь...»
Он подкупающе улыбается, он ждет ответа.
«О Господи! О чем я думаю! Кто на кого упал? Да я этому Саше кланяться должна! Потому и живу одна-одинешенька, что вредная такая. Вовсе не в литературе дело! Корни моей личной неустроенности — во мне».
Я показываю на вход в общежитие:
— Вы не поверите, Саша. Здесь живут Вера, Надежда и Любовь...
Он не теряется:
— Значит, нам по пути.
«Он очень быстро думает. Кажется, я за ним не успеваю. И все время чуть-чуть недопонимаю. Вроде не глупая!.. Что он имеет в виду, когда говорит, что нам по пути? Хочет пойти со мной в общежитие? Или выражается образно по поводу отдаленных перспектив? А может, и он меня чуть-чуть недопонимает?
Пожалуй, лучше будет мне промолчать. Пусть он владеет инициативой. Женщине это позволительно. Она всегда, даже перед лицом опасности, может позволить себе забиться в укромный уголок».
Саша и правда владеет инициативой:
— А вы — Муза.
— Что? — опять не понимаю я и гляжу растерянно в его внимательные глаза.
Теперь Саша показывает на вход в общежитие:
— Здесь живут Вера, Надежда, Любовь... и Муза!
«Ах, вот он о чем! Как все же быстро думает. И логично... Наши-то театральные мальчики не сообразили про Музу. А он — с ходу».
Вероятно, уважение блеснуло у меня в глазах. Саша улыбается, он удовлетворен. Он сказал приятное даме.
Я смотрю на него снизу вверх. Я — маленькая Снегурочка, залюбовавшаяся северным сиянием...
Пауза несколько затягивается. Я опускаю глаза, смотрю в сторону. Вижу Надежду. Она идет от булочной.
Надежда в упор не видит меня. Она глазами поедает Сашу. Она вот-вот врежется в столб, потому что двигается, как на автопилоте. Вот смеху-то будет! Но нет, Надежда благополучно минует столб. Хотя глаз с Саши не сводит...
Саша проследил мой взгляд и заметил Надежду.
Я говорю ему первое попавшееся:
— Ну, вот я и пришла!
— Вы живете в...
— Нет я тут не живу, — перебиваю Сашу (кажется, фраза получается резкой, жаль!), а сама не выпускаю из поля зрения Надежду. — Я к подругам в гости.
Саша кивает, хочет что-то спросить. Но уж слышится голос Надежды:
— Ленка, привет! Чего не заходишь?
«Принесло ее на мою голову. И в самый ответственный момент!»
— Хорошо, — отвечаю я ей.
«Кажется, невпопад!»
Поворачиваюсь к Саше:
— Спасибо, что проводили, что от увечья уберегли!.. Если бы не вы, то...
А Надежда торчит у двери:
— Лена! Ну, ты идешь?
«Вот зануда!»
Саша говорит:
— Мне было приятно проводить вас...
Следовало бы сказать сейчас «До свиданья!», но все мое естество противится этому — он не назначает мне встречи, не спрашивает про телефон... Он сейчас уйдет. И больше я его не увижу... Правильно! Чего же ты хотела? У него дома жена и куча детей. Чтоб такой парень да без семьи? Так не бывает. Да и решительности ему не занимать. Если не просит телефончик, то определенно не из стеснения.
«Зачем же тогда провожал? Присматривался? А теперь присмотрелся, и я ему не показалась?»
— Вот автограф вам оставила, — изрекаю я, показывая на его плечо. — Ну... что ж... Прощайте!
Надька — совсем ведьма:
— Лена, так я пошла!
«Никак не отцепится!»
Северное сияние гаснет:
— Да, идите, Лена... Вас ждут.
Я иду к подъезду. Оборачиваюсь, замедляя шаг; взбегаю по ступенькам. Три точки, три тире, три точки... Припоминаю: это на морзянке международные позывные «SOS»...
Саша уходит, не оборачиваясь.
ВЕРА, НАДЕЖДА...
Надежда крепко хватает меня за руку и втаскивает в подъезд:
— Ну ты выглядишь, Ленка! Высший класс! Апельсиновая роща...
Она останавливает меня у вахтерши и обходит кругом.
Говорит со знанием дела:
— Сумка, пожалуй, великовата... А туфельки шикарные! Полный отпад! Вот только каблук поцарапан.
Она не замечает моего негодования. Или не хочет замечать. Очень хорошо собой владеет — изображает восторг. Надежда всегда была для меня загадкой. Вера и Любаша — две открытые книги. Поднеси светильник и читай. Надька — иное. Книга за семью печатями!
Старушка-вахтерша (я уж и забыла, как ее зовут) тоже высоко оценивает мой наряд:
— Как из Крыма приехала! Загара только нет.
Надежда кривится:
— Загар — дело наживное! Были бы хорошие шмотки. Да и что Крым? Вчерашний день! Сейчас люди двигают себя на Кипр или в Анталию...