Страница 4 из 9
– Вы на отдых, – обернулся к подчиненным Веселов, – а я к командиру.
– Я с тобой, командир! – тут же встрепенулся Ильин.
– Не терпится высказать начальству свое особое мнение? – усмехнулся капитан. – Что ж, высказывай! Все, пошли. Встретимся в модуле, повышенную боевую готовность пока не снимать.
Веселов и Ильин направились в отсек отряда общего штабного модуля войсковой части, а «УАЗ» поехал в парк боевых машин.
В кабинете командира отряда Веселов и Ильин застали подполковника Сорокина и его заместителя, майора Скворцова.
Дмитрий хотел доложить, но Сорокин прервал его вопросом:
– Почему за все время выхода к Кара-Юрту ты ни разу не соизволил выйти на связь, товарищ капитан?
– Потому, товарищ подполковник, что в этом не было никакой необходимости.
– А снайперский обстрел у поворота к аулу на горной дороге?
– Менты, что ли, сообщили?
– Ты на вопрос отвечай, капитан.
– Ну, тогда разрешите доложить все по порядку, а тем более что старший лейтенант Ильин желает довести до вас свое особое мнение по поводу обстрела машины снайпером.
– Вот как? Лады. Присаживайтесь.
– Согласно вашему приказу, – развернул карту Веселов, – специальная подгруппа второй диверсионно-штурмовой группы под моим командованием на армейском «УАЗе» в 10.00 начала марш из расположения части в аул Кара-Юрт, где в 4 часа утра по дому главы сельской администрации неизвестным лицом был произведен выстрел из реактивного огнемета одноразового применения «Шмель». Задача подгруппы состояла в осмотре места применения «шайтан-трубы» и определении последствий проведенной огневой атаки на мирный, в общем-то, аул…
– Задачу подгруппы повторять не надо, – прервал его командир, – докладывай о ходе ее реализации.
– Есть, товарищ подполковник!
Веселов вкратце доложил результаты выезда к месту происшествия. Выслушав его и старшего лейтенанта Ильина, майор Скворцов спросил Дмитрия:
– Значит, ты считаешь, что снайпер просто промахнулся, в момент выстрела потеряв цель, и далее работать не стал, опасаясь ответных действий спецназа?
– Так точно, товарищ майор, – ответил Веселов.
– А я вот больше склоняюсь к версии старшего лейтенанта Ильина и думаю, что снайпер имел задачу уничтожить командира группы, я не говорю лично тебя, для этого нет никаких оснований, но охотился он, по-моему, за старшим машины.
– Как бы то ни было, – вмешался в разговор Сорокин, – но у нас под боком в зоне ответственности отряда объявился стрелок. Он подорвал дом в Кара-Юрте и обстрелял машину со спецназом, замечу, обстрелял с заранее выбранной позиции. И стрелял он в командира группы. Что все сие означает, сейчас гадать бесполезно. Боевики вполне могли решить начать охоту на командование отряда. Но напрягает тот факт, что слишком сложную схему применил вражеский снайпер, дабы вызвать под обстрел нашу группу, а подрыв дома, считаю, был проведен как раз для того, чтобы в Кара-Юрт отправилось подразделение отряда. Исходя из всего этого, приказываю быть осторожными, без дела по гарнизону не шастать, избегать прохождения участков территории части, которые могут быть обстреляны из поселка, а я свяжусь с разведкой, она пробьет через своих агентов ситуацию. Какие-либо контрмеры на данном этапе применять бессмысленно, подождем, посмотрим, что будет дальше. Вопросы ко мне есть?
У офицеров вопросов не было, и Сорокин их отпустил.
Глава вторая
Прошло почти девять месяцев, как старший лейтенант Бестужев с помощью своего друга и командира капитана Веселова вернулся из плена наемников банды покойного уже Бахшана. После встречи с женой Ларисой, бесед в Федеральной службе безопасности и служебного расследования в ВДВ командование вынесло вердикт – старший лейтенант Бестужев попал в плен, будучи тяжело ранен, без сознания, следовательно, не имел возможности оказать сопротивление противнику. В плену с сепаратистами не сотрудничал, несмотря на многочисленные попытки боевиков переманить на свою сторону офицера-десантника. В результате был приговорен к публичной казни, чему имелось документальное подтверждение – приговор, который должен был быть зачитан перед казнью. Благодаря успешно проведенной боевой операции диверсионно-штурмовой группы 36-го отряда специального назначения Сергей был освобожден. Претензий со стороны органов безопасности к Бестужеву быть не могло.
Месяц Сергей отлежал в госпитале, залечивая раны, полученные в ходе боя и впоследствии, в плену, а затем на две недели его отправили на отдых в специальный пансионат. В это время супруга Сергея Лариса выиграла выборы и получила мандат депутата Московской городской думы от партии «Великая Россия». В силу своей занятости она не могла навещать мужа в пансионате, да Сергей и не просил об этом. Вернувшись домой после курса реабилитации, он получил вызов в штаб Воздушно-десантных войск, где ему было предложено продолжить службу. Там же, в штабе ВДВ, на майорской должности. Казалось бы, что лучше? И жена депутат, и служба в столице, и достаток в доме. Но Сергей неожиданно для всех отказался служить и подал рапорт на увольнение. Лариса попыталась выяснить причину такого решения мужа. Сергей ответил – не хочу. И все! Вообще, он очень изменился. Стал более задумчивым, раздражительным. Лариса думала, что госпиталь и пансионат приведут Сергея в порядок, но ошиблась. Бестужев вернулся внешне посвежевшим, но еще более замкнутым. Нет, к Ларисе он относился хорошо, с нежностью, но Бестужева чувствовала фальшь в этой нежности. Что только она не передумала. И возможность того, что на Кавказе у Сергея осталась женщина, которую он полюбил и с которой его насильно разлучили, и вероятность какой-то не выясненной врачами болезни, и еще много чего.
Так прошло три месяца. Бестужев оставался прежним, дважды устраивался на работу, точнее, дважды следователь Воронов помогал устроиться на приличную работу, и дважды увольнялся, не отработав и месяца. О причинах увольнения он упорно молчал. Ближе к весне на квартиру подвалил Дима Веселов. Лариса поделилась с ним своей проблемой, а вернее, проблемой взаимоотношений с Сергеем после возвращения. Веселов выдвинул предположение, мол, проблема в том, что Сергей бросил армию, а он – настоящий боевой офицер, оттого и неустроенность на гражданке. Лариса спросила, как же ей быть дальше, на что Веселов ответил, что, наверное, надо ждать и быть с ним такой, как прежде.
Все расставил по своим местам случай. Так часто бывает. Страх загоняет человека в клетку, а стресс освобождает его, выпуская на волю еще более сильным. А случилось следующее. Сергей, посидев немного в баре, возвращался домой. На перекрестке дождался зеленого света светофора и пошел по «зебре». Тут же раздался вой сирены, визг тормозов. Черный «Лендровер» остановился в каких-то сантиметрах от него, а за ним встал «Лексус», едва не протаранив передний внедорожник. Из «Ровера» выскочили двое крепких парней в черных костюмах, и один из них, водитель, заорал на Бестужева: – Ты, сука немытая, не видишь, куда прешь?
– Это тебя, придурка, надо спросить, куда летишь, когда впереди перекресток.
– Пошел вон, бомжара! – крикнул второй и добавил, обращаясь к водителю: – Надо было насадить этого урода на капот. В городе чище стало бы.
Внутри у Бестужева словно что-то взорвалось. Он подошел к тому, что находился слева от машины, и резким ударом в челюсть опрокинул на тротуар. Бросившийся ему на помощь водитель был сбит ударом ребра ладони в шею. Из второй машины показались еще два парня, уже с дубинками, но и их ждала та же участь. Прекрасно владея приемами рукопашного боя, Сергей отправил нападавших в нокаут и подошел к задней левой дверце второго внедорожника. Стекло «Лексуса» медленно опустилось, и, увидев мужчину лет пятидесяти, он спросил: – Твои ушлепки?
– К сожалению, мои! – кивнул мужчина.
– Разбить бы до кучи и тебе «хлебало» да стекла с мигалками побить, но времени нет. А если недоумки у тебя в охране обретаются, то я тебе не завидую. Профи ликвидирует тебя в считаные минуты. Прямо на дороге.