Страница 73 из 77
Подобно многим сверстникам, юноша поступил в колледж, чтобы получить какую-то «серьезную» специальность, но в аудиториях не засиделся, быстро поняв, что желает в жизни только одного: рисовать! И в возрасте двадцати лет он уезжает в столицу поступать в престижную художественную школу Чуо. Закончил ее Сораяма в 1969 году, выучившись, на его собственный взгляд, главному — технике, ремеслу. Куда и как его применить, в тогдашней Японии, бурно завоевывавшей мировые рынки товаров и технологий, способному юноше долго думать не пришлось: его пригласили в одно из рекламных агентств.
Так что первой ипостасью Сораямы-иллюстратора стала реклама.
Разумеется, это было далеко от идеала — работы свободного художника, — но выполнение заказов на рекламу консервов, промышленных изделий, бытовой техники и тому подобного оказалось для будущего свободного художника отличной школой: Сораяма хорошо изучил, что людям нравится, что они подсознательно жаждут увидеть, и в дальнейшем в коммерческом отношении был безошибочен.
В 1971 году он ушел в вольное плавание, рисуя на заказ и одновременно для туши. Он перепробовал множество стилей и тем, но славу ему принесли его странно жившие машины: в 1978 году на календарях и рекламе различных товаров появились его традиционные роботы-мачо; зато годом позже художник поразил всех роботами весьма своеобразными. Их по нраву и называть нужно как-то по-иному: роботессами, к примеру…
Женщина из металла, но сохраняющая всю притягательность своих форм, коим природа определила другой материал, женщина одновременно манящая и демонстрирующая ледяную неприступность своей сверкающей металлической «чешуей» — это было, действительно, неожиданно! О роковой красавице из старинного фильма «Метрополис» в 1980-х годах мало кто помнил, но японские роботы — в комиксах, игрушках, мультфильмах — уже превратились в мощную статью национального экспорта и во всем западном мире значили не меньше, чем торговые марки «Сони» или «Тойота».
Так что Сораяма подоспел на рынок удивительно вовремя. Когда его альбомы в 1980-90-х годах произвели фурор в Соединенных Штатах, выяснилось, что хитроумный японец удивительным образом «поспел» и к другой смене ориентиров, которую тогда испытало американское общество. Речь шла о том, насколько сексуальными оказались «железные леди» Сораямы на вкус новоявленных цензоров, роль которых охотно приняли на себя феминистки.
Объявив бой любым формам «сексуальной эксплуатации» женщин, воинственные цензорши уже добились того, что старые добрые pin-ups — сексуальные и в меру раздетые «девочки-завлекалочки», исполненные в духе гиперреализма, — были загнаны с глаз долой в гетто специфических журналов «для мужчин». А роботессы Сораямы были, конечно же, куда более привлекательны, чем живые воинствующие феминистки, — но вот назвать это «обнаженной натурой»… Да еще и «эсксплуатируемыми» женщинами? Короче, сегодня альбомы японского художника выставлены в самых обычных книжных магазинах как живое свидетельство той мысли, которую я не устаю повторять: свободный художник всегда способен обмануть заидеологизированного цензора!
ВИДЕОДРОМ
Тема
ИСТОРИЯ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ФЭНТЕЗИ
Если верить популярным киноэнциклопедиям и электронным базам данных, жанр «фэнтези» в мировом кино — это прямо-таки безбрежное море, в котором на равных правах соседствуют «Синяя птица» и «Безумный Макс», Спилберг и Пазолини. Чтобы не затевать многословной наукообразной дискуссии о «критериях» и «параметрах», для начала сфокусируем наше внимание лишь на одной ветви этого гипержанра: назовем ее «фэнтези на историческую тему» или просто «исторической фэнтези». «Листьями» этой «ветви» будут фильмы, отвечающие двум главным требованиям: во-первых, в них должны отображаться (или, по крайней мере, подразумеваться) исторические реалии; во-вторых, в отличие от обычных исторических фильмов, здесь непременно обязаны присутствовать вымысел, мистика, фантастические герои и сюжеты, намеренное искажение фактов.
Возможно, когда-нибудь в Голливуде снимут фильм о сотворении мира и покажут нам Землю, когда она была «безвидна и пуста и Дух божий носился над водою». Пока же, путешествуя по шкале времени, кинематографисты даже в самых невероятных фантастических сюжетах не рискуют опускаться глубже одного миллиона лет до нашей эры. В этой метафорической временной отметке, ставшей названием двух хорошо известных фильмов-фэнтези (американского — Хэл Роуча 1939, и английского, сделанного Даном Чаффи почти четыре десятилетия спустя), есть и доля научной конкретики: согласно общепринятым гипотезам первые прямоходящие человекообразные существа появились именно около миллиона лет тому назад. Другое дело, что и в том, и в другом фильме герои уже приобщены к цивилизации (у них есть жилье, оружие, одежда — вспомним первобытное бикини Рэкел Уэлч) и мало похожи на представителей дикой природы.
Еще более серьезным анахронизмом становится встреча в одном сюжете первобытных людей и древних ящеров — плезиозавров, ихтиозавров, птеродактилей, исчезнувших с лица Земли в более раннюю геологическую эпоху. Для «доисторической фэнтези» такая встреча — непременное правило и один из главных «аттракционов» (классический пример фильмов такого рода — «Когда динозавры правили миром» В. Геста, 1970). На динозавров охотятся, используют их как рабочую силу и даже делают союзниками в борьбе против других чудовищ («Динозавр», 1960). В экранизации романа Э. Берроуза «В земной коре» (1976) разновидность мыслящего птеродактиля с чертами мифической гарпии является высшей расой по отношению к обезьяноподобным саготам.
Превращать первобытного человека в героя комедии полюбили с легкой руки Бестера Китона («Три эпохи», 1923). Жизнь первобытного племени в «Пещерном человеке» К Готтлиба (1981) представлена только в пародийном ключе. Первое получение огня, изобретение орудий труда, музыки, горячей пищи представлены как цепь забавных недоразумений: не случайно фильм начинается титром «Один зиллион лет до рождества Христова. 9 октября». В «Гарри и Хендерсонах» или «Флинстонах» обезьяноподобное существо попадает на экран с одной целью — рассмешить зрителя-Редким исключением на этом фоне выгляди! картина «Ледовый человек» (1984), где герой из каменного века становится объектом серьезного научного эксперимента и, соответственно, не комической фигурой.
Вспомнив «Гарри и Хендерсонов» или «Ледового человека», мы поневоле должны коснуться одного из главных сюжетных механизмов «доисторической фэнтези» — перемещения героев во времени, благодаря чему носом к носу сталкиваются покрытый шерстью антропоид и тщательно выбритый яппи, динозавр и подъемный кран. Несмотря на все «хохмы», на которые способен пещерный человек Атук в исполнении Ринго Старра, или романтическую любовь героев фильма «Когда динозавры правили миром», в рамках одной эпохи создателям фэнтези явно не хватает оперативного простора. Сближение эпох происходит, как правило, по двум схемам.
Первая. Современные нам герои отправляются в экспедицию (или путешествуют по воле судьбы в захваченной немецкой субмарине, как, например, в «Земле, забытой временем») и где-то на краю света находят «окно» в доисторический мир. Так обстоит дело в четырех экранизациях «Затерянного мира» А. Конан Дойля.