Марсельская авантюра

Элена кусочком хлеба подобрала с тарелки остатки заправки.

— Знаешь, что мне нравится в этом ресторане, кроме еды? Он настоящий. Его не создавал никакой дизайнер. У него, наверное, случился бы приступ, побывай он здесь, но тут так здорово. Как ты думаешь, десерты у них есть?

Десерты были. Правда, только один — ра

— Божественно, — выдохнула Элена, попробовав первую ложку.

15

Средиземное море казалось поверхностью черного стекла, а высоко в небе уже сиял молодой месяц, когда «Плавучий фунт» вышел из порта Сен-Тропе и повернул на запад, к Марселю.

Лорд Уоппинг чувствовал, что должен лично наблюдать за воплощением в жизнь идеи, пришедшей ему в голову на верхней палубе, и не желал терять ни минуты. С неприличной поспешностью он распрощался со своими гостями и согнал их по трапу вниз, на причал, к большому неудовольствию Аннабеллы, совсем не желавшей расставаться с Сен-Тропе, который она считала своим духовным домом, по крайней мере летом.

— Я очень расстроена, дорогуша, — сообщила она, демонстрируя редкое умение дуться и говорить одновременно. — Форситы — ну, знаешь, Дикки и Фиона — заказали на вечер столик в «Библосе», а потом мы хотели потанцевать. И вот пожалуйста! Какая скука! Неужели непременно надо возвращаться?

— Да, непременно, — буркнул Уоппинг и добавил фразу, которая всегда безотказно действовала в подобных ситуациях: — Это бизнес.

Опыт научил его, что в голове Аннабеллы слово «бизнес» было синонимом Картье, Диора, Виттона и прочих приятных вещей, количество которых у нее заметно увеличивалось после каждой успешной сделки Уоппинга. Поэтому для Аннабеллы бизнес всегда стоял на первом месте. Она поспешно удалилась, чтобы утешиться шампанским в компании Крошки Де Салиса, а Уоппинг, оставшись в одиночестве, принялся расхаживать по пустой каюте.

Вот-вот должна была состояться презентация его проекта. В случае успеха банки от него отстанут, а в кармане прибавится немало миллионов. Презентация парижан, которую Патримонио попросту саботировал, не произвела на комитет большого впечатления. Но оставался американец. Ему вспомнились слова председателя: «Разумеется, если убедить этого американца добровольно снять свою заявку, наши шансы значительно возрастут».

Несомненно возрастут. Вот только как его убедить? Уоппинг снова припомнил два своих излюбленных метода — подкуп или насилие — и еще раз от них отказался. Если проект американца победит, он сделает на нем столько денег, что любая взятка, которую лорд может предложить, будет смехотворной, да и насилие вряд ли поможет, если только это не убийство. В любом случае заявку американец должен снять сам и добровольно. Потягивая коньяк 1936 года, лорд Уоппинг смотрел в иллюминатор и снова прокручивал в голове ту идею, которая осенила его после звонка Патримонио. Чем больше он о ней думал, тем больше она ему нравилась. И к тому времени, когда он решился переступить порог каюты, где его ждала все еще раздраженная Аннабелла, жизнь стала казаться не такой уж скверной.

Утром «Плавучий фунт» уже бросил якорь на своей прежней стоянке у Фриульских островов, и настроение на яхте заметно улучшилось. За завтраком лорд Уоппинг был воистину душой компании. Аннабелла перестала дуться, после того как ей пообещали рейд по лучшим бутикам Марселя и ланч в «Пероне». Рей Прендергаст отпраздновал изменения в обстановке шикарным английским завтраком из сосисок, бекона, яичницы, бобов и двух жирных поджаренных гренок. А экипаж просто радовался тому, что из респектабельного, буржуазного Сен-Тропе они вернулись в Марсель, где гораздо больше возможностей расслабиться и побуянить.

Выбирая первую за день сигару, лорд Уоппинг насвистывал что-то оптимистическое. Он был благодушен и расслаблен, как это обычно случается после того, как найдено решение серьезной проблемы, и решил позвать Рея Прендергаста, чтобы поделиться хорошей новостью.

— Рей, кажется, я придумал, как разобраться с этим чертовым янки и его многоквартирными бараками. Мы снимем его с забега, и сейчас я расскажу тебе как.

Прендергаст слушал, и на его лице недоверие постепенно сменялось интересом, а потом и одобрением.

— Это, конечно, немного рискованно, Билли, но вполне может сработать. Я поговорю с Брайаном и Дейвом. Главное, выбрать правильный момент. Но сначала нам надо узнать, где он живет. И еще. Нам потребуется врач, который не задает глупых вопросов. Понимаешь?

— Предоставь это мне, — кивнул Уоппинг и взмахом сигары отослал Прендергаста прочь.

Оставшись в одиночестве, он потянулся за телефоном.

— Жером? У меня к вам пара вопросов. Я тут думал над нашей маленькой проблемой, и мне надо узнать, где поселился наш приятель-американец. У вас есть его адрес?

— Разумеется. — Патримонио выдвинул ящик стола и извлек оттуда папку. — Все участники тендера при регистрации должны были предоставить контактную информацию. Сейчас найду… Да, вот он: Шемен дю Рука-Блан. Полный адрес и телефон нужны?

Пока Уоппинг записывал, Патримонио не сдержал любопытства:

— А что вы задумали?

— Так, немного того, немного сего. Да, еще один вопрос: у вас есть прирученный врач? Знаете, такой, который не задает лишних вопросов.

По чистой случайности у Патримонио нашелся и врач, он сам несколько раз пользовался его услугами после неосторожных контактов с юными леди.

— Думаю, с этим я смогу вам помочь. А для чего вам нужен врач?

— Жером, вам лучше этого не знать.

— Да-да, разумеется. Так вот, могу порекомендовать вам доктора Хофман. Немка, но очень неболтливая и очень — как бы это выразиться? — готовая к сотрудничеству. К тому же хорошо говорит по-английски.

— Женщина?

— Да. Но не волнуйтесь, она ничем не хуже любого мужчины. Позвонить ей?

Уоппинг улыбался, когда вешал трубку. День складывался даже удачнее, чем он ожидал.

После того как презентация закончилась и члены комитета получили ответы на все свои вопросы, Сэму и Элене оставалось только сидеть сложа руки и ждать решения. А потому они позволили устроить себе небольшой отпуск и поближе познакомиться с arrière-pays — окрестностями Марселя.

Они обследовали самые фешенебельные районы в округе — Люберон и Альпий, — где, как уверяют, за каждым забором прячется известный политик или кинозвезда. Они любовались розовыми фламинго в Камарге, безлюдными просторами Верхнего Прованса, заглядывали на живописные деревенские рынки и на ярмарку антиквариата в Иль-сюр-Сорге. По дороге — иногда в гаражах, иногда в замках восемнадцатого столетия — они дегустировали лучшие вина Прованса: холодное и сладкое «Бом-де-Вениз», богатые и насыщенные красные из Шатонеф-дю-Пап, благородные rosés из Тавеля.

А еще они ели, и еда была всегда хороша, а иногда и незабываема. Перед отъездом Филипп вручил им список своих любимых заведений, и они быстро переняли французскую привычку строить планы на день, ориентируясь на желудок. В часы ланча и ужина они обычно осматривали именно те достопримечательности, которые располагались поближе к какому-нибудь маленькому, но популярному ресторану, в котором творил знаменитый шеф-повар.

Неудивительно, что никакие мысли о проекте, презентации и тендерном комитете не тревожили их в эти праздные, неторопливые, наполненные солнечным светом дни. Время, казалось, остановилось. Элена была на вершине блаженства, да и Сэм чувствовал то же самое.

Тем временем где-то далеко-далеко, за миллион миль от них, проходила официальная презентация проекта Уоппинга. В помощь ему, а вернее, для того, чтобы провести презентацию от его имени, был призван Фредерик Мийе, юноша с безупречной репутацией, легко говорящий на двух языках и к тому же кузен Жерома Патримонио, перенявший его вкусы в области одежды и парфюмерии.

Уже во время выступления Фредерика стало ясно, что в зале присутствуют по крайней мере двое горячих сторонников проекта. Уоппинг и Патримонио в унисон кивали при демонстрации каждой новой схемы или графика и время от времени вполголоса подавали одобрительные реплики: «Bravo, bo

55

Браво, отличная идея (фр.).