Цивилизация Древней Греции

В Афинах капитан триеры, или триерарх, не был моряком по профессии. Это был богатый гражданин, который избирался на эту почетную должность стратегами и который должен был нести серьезные финансовые расходы. Триерархия длилась один год: она заключалась в командовании судном, доведении его до состояния, пригодного к плаванию, и поддержании этого состояния. Корпус, мачта, парус и основные снасти предоставляло государство. От триерарха требовалось дополнить снаряжение, обеспечить ремонт, набрать экипаж, привлекая его дарами или наградами, к которым прибавлялось жалованье из государственной казны. Расходы были такими значительными, что после 441 года пришлось разрешить привлечение двух граждан в качестве помощников, чтобы нести эти издержки, а позже, в 357–356 годах создать более сложную систему симморий, которая распределяла расходы между достаточно большим количеством налогоплательщиков. Но в этом случае пришлось отказаться от фундаментального принципа физического и личного обязательства службы перед полисом: гражданин больше не платил за себя лично, он лишь выплачивал налоги, и его отношение к войне глубоко трансформировалось. Разумеется, в то время, когда триерархи сами плавали на своих кораблях, у них не было опыта морского командования — отсюда важность роли лоцмана, который был профессионалом и должен был консультировать триерарха по существенным вопросам. Однако триерархи прекрасно осознавали ответственность за свои собственные корабли. Это отлично видно в истории с Аргинузскими островами, когда триерархи в Народном собрании горячо сопротивлялись стратегам, чувствуя себя ответственными за исполнение полученных приказов.

В эпоху величия Афин их могущество держалось на их эскадрах. Во время второй греко-персидской войны они смогли построить почти 300 триер. В 431 году у них было не меньше, не считая кораблей союзников — Лесбоса, Хиоса, Керкиры, — которые содержали независимый флот. Афины неоднократно строили новые суда десятками и вооружали их. Аристофан в «Ахарнянах» дал красочное описание морской мобилизации:

Вы бы спустили на воду

Судов три сотни.

Город бы наполнился

Военным гулом, триерархов криками.

Раздача денег.

Судно оснащается.

Заполнен портик.

Рядом отмеряется Паек.

Меха и бочки закупаются,

Чеснок, маслины, луковки корзинами,

Венки, флейтистки, сельди, зуботычины.

А в гавани строгают веслам лопасти,

Уключины скрипят, гребцы меняются.

Фанфары, флейты и свистки сигнальные[10].

Между военными операциями корпус триеры находился в специально приспособленных для этого доках: это были отсеки, покрытые навесом и выходившие прямо во внутреннюю гавань порта. Триеру с помощью валиков затаскивали туда кормой вперед, предварительно сняв с нее весь такелаж. Она содержалась в сухости, что позволяло очистить корпус от водорослей и ракушек и заделать дыры. Во всех частях греческого мира сохранились следы этих доков. Их длина (приблизительно 40 м) подтверждает подсчеты относительно средней длины триеры — 35–38 м. Как правило, эти отсеки предназначались для одного корабля. Однако Дионисий Старший в Сиракузах построил отсек, способный вместить сразу два судна. Уже Гомер упоминает об этих доках, в которых феакийцы, опытные моряки, держали свои корабли. Гесиод, менее сведущий в морских делах, говорит лишь о размещении под открытым небом. В Коринфе, на Самосе, во времена Поликрата крытые отсеки существовали еще с архаической эпохи. Страбон сообщает, что в порту Кизика их было двести. Но разумеется, Афины с тремя портами Пирея: Канфаросом — торговым портом на западе и двумя стоянками Зея и Мунихий, предназначенными для военного флота, — лучше других были оснащены в этом отношении: в середине IV века здесь насчитывалось порядка 300 отсеков для кораблей.

Мачта, весла и руль (представлявший собой два длинных весла в кормовой части) разоруженной триеры оставались под навесом вместе с корпусом. Для такелажа, весел и снастей, которые в официальных источниках обозначались как «съемные снасти», было специальное помещение, или скевотека. В 347–346 годах афиняне предприняли строительство новой скевотеки около порта Зея, спроектированной архитектором Филоном Элевсинским: до нас дошли расчеты по строительству, сохранившиеся благодаря одной надписи, которые являются основным источником по греческой архитектуре. Это было тщательно выстроенное здание длиной 130 м и шириной 18 м. Внутри него было 134 большие ячейки, предназначенные для весел, которые находились по бокам средней галереи, ограниченной высокими колоннами. Снасти ярусами лежали на ячейках. Были предусмотрены меры предосторожности против пожара: окна закрывались металлическими, а не деревянными рамами.

Строительство триер было делом специалистов — морских инженеров, считавшихся морскими архитекторами. В официальных документах название судна повторяло имя его строителя, что еще больше повышало ответственность. Методы работы позволяли ускориться, если того требовали обстоятельства: известен случай, когда за несколько месяцев был построен целый флот. Серьезной проблемой была доставка необходимого леса для судостроения. Аттика была бедна лесом: приходилось доставлять его из Халкидики или Македонии. Македонские цари умели извлечь выгоду из этого важного ресурса своих владений и заставляли заинтересованные Афины платить высокую цену за дружбу с ними.

Как и современные суда, каждая триера имела свое собственное имя, как правило женское. Это могли быть имена богинь или героинь: Амфитрита, Фесис, Гебея, Галатея, Пандора; имена добродетелей или абстрактных понятий: Правосудие, Сила, Доблесть, Свобода, Мир; хвалебные эпитеты: Любимая, Скорая, Счастливая, Удачливая; географические прилагательные: Немейская, Делийская, Дельфийская, Саламинская. Последняя, наряду с другой триерой, имя которой было Паралийская, служила для доставки государственных депеш. Афиняне были сильно связаны с морской службой — их судьба зависела от нее. Аристофан иронически обыгрывает это, изображая совещание персонифицированных триер, собравшихся, чтобы отклонить проект экспедиции, который их больше не удовлетворял. Самая старшая взяла слово: «Барышни, разве вы не знаете, что происходит в городе?

Говорят, что оратор, скверный гражданин, требует, чтобы сотни из нас атаковали Карфаген…» И триеры, протестуя против этой рискованной затеи, расходятся, ища убежища, словно беглецы, в каком-нибудь неприкосновенном святилище! Но какой гордостью наполнялось сердце афинян, когда они отправлялись к Пирею, чтобы помочь спустить на воду эскадру для длительного путешествия, или когда возвращался их победоносный флот! Фукидид описал отплытие экспедиции в Сицилию в середине 415 года: «Когда все зашли на борт и все необходимое для экспедиции оборудование было подготовлено и лежало на своих местах, звуки трубы заставили всех замолчать. Глашатай вслух произнес традиционные молитвы перед выходом в море — не над каждым отдельным судном, но для всех вместе. Для каждой эскадры в кратер налили подготовленное для этого вино, и пассажиры вместе с начальниками совершили возлияния из золотых и серебряных чаш. В этих молитвах участвовало множество граждан, собравшихся на берегу, а также других зрителей, желавших успеха экспедиции. После того как был спет пеан и возлияния совершены, корабли были спущены на воду, сначала выстроившись в кильватерную колонну, а затем соревнуясь между собой в скорости до острова Эгины».

Историки оставили нам великое множество рассказов о битвах, которые позволяют оценить развитие морской тактики. Походы осуществлялись только в теплое время года. Зимние штормы могли стать роковыми для длинных беспалубных кораблей. Флот зимовал на какой-нибудь морской базе и спускался на воду лишь весной. Корабли выходили в море только в случае крайней необходимости (например, для крупных перевозок в Африку или в южную Италию), поскольку жизнь на корабле была не очень удобной во время навигации. Избегали плавать ночью, даже для приема пищи, как правило, тоже приставали к берегу. Этим объясняется, почему в военной хронике греков отсутствуют столкновения в открытом море, а есть лишь прибрежные битвы, зачастую имевшие место в проливах, берега которых суда стремились захватить и куда обычно вторгались наземные силы. Во всяком случае, наблюдается эволюция в ведении боевых действий. В архаическую эпоху, несмотря на наличие волнорезов на носу каждого военного корабля, морское сражение сводилось к наземному бою. Каждый корабль стремился подойти бортом к борту противника, после чего его атаковали гоплиты-десантники: то есть единственной тактикой был абордаж, и сражение превращалось в ряд отдельных стычек, судно против судна, без настоящих объединенных действий. Архаические вазописцы не один раз изображали эту манеру боя, как на знаменитом кратере Аристонофа, датируемом VII веком.