Страница 23 из 91
Народ неукоснительно соблюдал обязательство об амнистии и взял на себя погашение долгов, которые были взяты у спартанцев для борьбы с жителями Пирея. Однако воспоминания о бесчинствах олигархов изгладились очень медленно, и ненависть народа к ним сыграла свою роль в процессе Сократа: обвиняя его в святотатстве и развращении малолетних, Мелет при поддержке демократа Анита пробудил в судьях подозрение, что философ несет ответственность не только за свои смелые мысли и критические статьи, подрывавшие моральные устои полиса, но также и за скандальное поведение своих учеников, заносчивых и скептических аристократов Алкивиада, Кармида и особенно Крития. Неудивительно, что Сократа признали виновным: таковым он казался слабому большинству. Его героическая безропотность перед лицом смерти, уважение законов полиса, проявившееся в его нежелании избежать приговора, оказали на его друзей неизгладимое впечатление, которое Платон и Ксенофонт передали своим современникам. Его драматическая смерть в определенном смысле содействовала распространению его учения.
Занятые внутренним восстановлением, Афины послушно предоставили Спарте решать вопросы об отношениях с Персией, которая испытывала острый кризис, в который оказались вовлечены греки. После смерти царя Дария II его сын Кир младший, игравший важную роль в последние годы Пелопоннесской войны, взбунтовался против своего старшего брата, ставшего царем под именем Артаксеркс И. Он набрал отряд греческих наемников, чтобы усилить свою армию в Анатолии и направился в Вавилон. Летом 401 года он столкнулся с царской армией при Кунаксе, в Месопотамии, и погиб на поле боя. Около 13 000 греческих наемников, предоставленных самим себе, отступили на север, вдоль Тигра, пересекли Армению и следующей весной подошли к Трапезунду на Черном море, откуда вернулись в Европу. Эта эпопея Десяти Тысяч, как их назвали по приблизительному числу выживших, поразила воображение современников: она продемонстрировала внутреннюю слабость империи Ахеменидов, не сумевших остановить этот небольшой отряд на всем протяжении его длительного отступления, и укрепила уверенность греков в их военном превосходстве над Востоком. Блестяще описанная как очевидцем и участником этого путешествия Ксенофонтом в «Анабасисе», эта эпопея впоследствии вдохновила Александра на его замысел.
В этом же 400 году Спарта разорвала договор с Великим Царем, чей сатрап Тиссаферн вознамерился восстановить владычество над греческими городами Ионии. Война представляла собой череду несогласованных военных операций в Малой Азии, проводимых спартанскими армиями, чье желание захватить трофеи мешало выработке эффективной стратегии. Царь Спарты Агесилай отличился здесь своей активностью и энергией. Афинянин Конон, после поражения при Эгоспотамах укрывшийся на Кипре у царя Евагора, собрал отряд для персов. И наконец, послы Великого Царя прошли по всей Греции, раздавая золото в поддержку полисов, завидовавших власти Лакедемона.
К 395 году благодаря этим усилиям была создана коалиция, куда вошли Фивы, которым Спарта после инцидента в Фокиде угрожала напрямую, Афины, Аргос и Коринф. Лисандр был убит в неудачном бою в Беотии. Отозванный из Азии по воле Великого Царя, Агесилай одержал победу над силами коалиции при Короне (394). Однако Афины восстановили Длинные Стены, и флот под руководством Конона разбил пелопоннесскую эскадру недалеко от острова Книд. В скором времени берега Лаконии вновь подверглись нападениям с моря. Военные действия разворачиваются также вокруг Коринфского перешейка, откуда они и получили свое название Коринфской войны. В ходе этой войны впервые вступила в бой легковооруженная пехота (или пелтасты) афинянина Ификрата, который ввел новшества в военное искусство. Восстановленный афинский флот одерживает победу в Эгейском море под руководством Фрасибула. Спарта наносит ответный удар, преградив путь в районе Проливов кораблям с продовольствием для Афин и совершая набеги на Пирей, начиная от Эгины. Противники Спарты теряют силы. Спартанец Анталкид начинает переговоры с персами, и Артаксеркс оглашает условия, предлагаемые греческим полисам. После долгих колебаний последние подписывают так называемый Анталкидов мир (386). Они признали за Ахеменидами владение городами Азии и Кипра. Другие греческие полисы, как большие, так и малые, оставались автономными. Афины сохранили за собой Лемнос, Имброс и Скирос, где они восстановили клерухии. Царь считался гарантом этих соглашений: он получал от них выгоду, поскольку под его контроль возвращались анатолийские греки, а европейская Греция в силу автономии полисов становилась россыпью слабых государств, поход на которые становился большим соблазном. Это была компенсация за греко-персидские войны.
На западе греческий мир был вынужден выступить против угрозы Карфагена, который использовал распри между греческими полисами, чтобы возобновить экспансию на Сицилию, приостановленную после победы Гелона и Гиерона в 480 году. Войска пуников взяли штурмом Селинунт и Гимеру в 408 году, захватили и разрушили Агригент, оккупировали Гелу и грозили Сиракузам. В ходе военных действий во главе Сиракуз встал Дионисий, молодой энергичный офицер, который был избран единственным стратегом и установил свою тиранию, устранив противников. Мор, разразившийся в лагере пуников, вынудил их начать переговоры: Дионисий согласился признать господство Карфагена над большей частью Сицилии (404). После этого он предпринял попытки восстановить свои силы: он отодвинул линию укрепления вокруг Сиракуз, чтобы сделать город самым большим в греческом мире; собрал многочисленные отряды наемников — как греческих, так и варварских; создал базу стенобитных орудий и построил флот из 300 кораблей — не только триер, но и судов с четырьмя и пятью рядами гребцов. С этими мощными силами Дионисий в 397 году атаковал Карфаген и после длительной войны, где блестящие победы чередовались с поражениями, в 392 году был заключен новый договор, который значительно сузил зону влияния пуников. После этого Дионисий осуществляет другие мероприятия в южной Италии, где с опорой на местное население Лукании он занимает весь Бруттий с греческими городами Локры, Кротон и Регий, захватив который он обеспечивает себе контроль над противоположным берегом пролива (387). В то же время его флот хозяйничает в Ионическом море, позволяя сиракузским купцам выйти в воды Адриатики: они основывают колонии в Лиссе (Иллирия), Адрии (дельта реки По) и Анконе — прекрасном порту на итальянском берегу. Налет с моря на этрусский город Агилла (Каэр) перемещает угрозу сиракузских кораблей в Тирренское море. В любом случае, несмотря на две новые войны с Карфагеном, Дионисий не смог изгнать пуников с Сицилии: в конечном счете противники согласились соблюдать границу между своими территориями от Гимеры на севере до реки Галик на юге. Карфагеняне оставили за собой треть острова в западной его части с городами Селинунт и Сегест. Остальное отходило грекам под контролем Сиракуз.
Этими мероприятиями и этими успехами Дионисий Старший (которого так называли, чтоб отличить от его сына и преемника Дионисия Младшего) заслужил серьезный авторитет: умерший в 367 году, он был, бесспорно, самым выдающимся греком своего времени. Основой его власти была военная сила, то есть главным образом наемники, которым он хорошо платил и которые были отлично вооружены, и полное отсутствие сомнений. Он создал первое крупное государство, где греки самого разного происхождения, варвары-италиоты, наемники и торговцы со всех краев жили бок о бок под его личной властью, будучи скорее подданными, чем гражданами. Он не собирался создавать из этих разнородных элементов настоящее политическое единство, но, тем не менее, он пошатнул привычные рамки полиса. С другой стороны, он дал мощный импульс экономическому развитию и превратил Сиракузы в большой рынок Запада. Пышность его двора, его интерес к литературе (он пытался писать трагедии), его необыкновенная личность привлекли к нему его: и оба остались недовольны. Исократ, мечтавший увидеть объединившихся перед персидской угрозой греков, видел в роли объединителя Дионисия. И наконец, афиняне незадолго до смерти тирана Сиракуз даровали ему гражданство и присудили ему первое место в драматическом состязании на дионисиях 367 года. Эта награда, присвоенная его трагедиям, льстила ему больше, чем все его военные победы! Но пример автократического правительства, продемонстрированный им на Сицилии, не был забыт: у него будет еще не один подражатель.