Линкольн

Результаты голосования (за исключением Южной Каролины, где законодательное собрание избирало выборщиков) показали популярность Тейлора. Он получил 1360 752 голоса, Касс — 1 219 962, Ван Барен — 291 342.

В своей спрингфилдской конторе Линкольн занимался изобретательством; он строгал и отделывал модель парохода с «регулируемыми плавучими воздушными камерами… скользящими реями», снастями и блоками. Он как-то видел пароход, застрявший на песчаной отмели реки Детройт; при помощи бочек, бочонков и ящиков, подведенных под корабль, его сняли с отмели. Линкольн закончил модель парохода, описал систему его работы и в следующем году запатентовал свое предложение.

В палате он часто выступал с краткими, выдержанными в умеренном тоне речами в пользу лучшего устройства рек и причалов за счет федеральных средств, за более щедрую политику в вопросе наделения поселенцев государственной землей; неизменно он голосовал за более свободное управление в Калифорнии и Нью-Мексико и, когда представлялась возможность, за поправку Уилмота. Он часто голосовал и против радикальных, слишком прямолинейных предложений аболиционистов, требовавших немедленного, безоговорочного освобождения негров в округе Колумбия.

Он предлагал запретить ввоз новых рабов на постоянное жительство в округе Колумбия, за исключением «необходимых слуг» государственных чиновников, прибывающих временно из рабовладельческих штатов. Начиная с 1 января 1850 года все дети, рожденные негритянками, должны получить свободу, должны получать «в пределах разумного образование и поддержку» со стороны владельцев их матерей, и, со своей стороны, дети до определенного возраста должны оказывать «услуги в пределах разумного» таким владельцам. Принятие этих двух предложений: запрещение ввоза новых рабов и установление, что все дети, рожденные от рабынь, должны стать свободными (и имея в виду, что все рабы, живущие в районе, со временем неизбежно умерли бы), должно было подвести к определенному, поддающемуся» исчислению дню, когда рабство исчезло бы здесь само собой.

Одна поправка принесла ему много неприятностей не только в тот период, но и в течение ряда последующих лет. Он предлагал, чтобы вашингтонские власти имели «право и обязанность» арестовать и отправить владельцам «всех беглых рабов, скрывающихся в упомянутом районе».

Разгневанные фрисойлеры, встревоженные виги и демократы, аболиционисты и защитники рабства схватывались в ожесточенных спорах, а Линкольн молчал. Он выжидал.

Он взялся за письма и в течение ряда месяцев направлял президенту или начальнику департаментов просьбы о назначении того или иного вига на различные должности. Он добился назначений для нескольких старых друзей, но у него появились и враги.

7 марта Линкольн, получив разрешение выступать в верховном суде США, взялся за защиту апелляции, поступившей из иллинойского суда, и проиграл дело.

Он вернулся в Спрингфилд и много месяцев подряд проводил бешеную, хитрую кампанию: писал письма, созывал конференции, заводил политические интриги, направленные на получение для себя или для какого-нибудь другого иллинойского вига назначения на пост комиссара Главной земельной конторы в Вашингтоне с окладом 3 тысячи долларов в год. В первых числах июня он многим писал: «Согласны ли вы с тем, чтобы я или любой другой иллинойсец получил Главную земельную контору? Если вы «за», напишите мне об этом в Вашингтон, куда я скоро приеду. Медлить нельзя».

Когда же государственный секретарь Джон М. Клейтон 10 августа 1849 года известил Линкольна, что он Назначен секретарем территории Орегон, Линкольн ответил: «Я почтительно отклоняю назначение», но добавил, что он будет весьма обязан, если эта должность будет предоставлена Симеону Френсису, редактору старейшей ведущей газеты штата.

2. Снова дома в Спрингфилде

Вернувшись в Спрингфилд, Линкольн возобновил свою адвокатскую деятельность. Чувство юмора не оставляло его, и он следовал совету, который он сам когда-то дал Спиду: когда огорчен, лучшее лекарство — работа. Он был прирожденным адвокатом и любил юриспруденцию. Линкольн изъездил 8-й округ, оставаясь в главном городе каждого графства от двух дней до двух недель. Он знакомился с людьми, с их семьями, интересовался их работой, кухнями, амбарами, полями, церквами, школами, гостиницами, пивными, вникал в религиозные убеждения.

В феврале 1850 года умер его четырехлетний сын Эдвард. Мать очень убивалась, и на Линкольна пала трудная доля утешить сломленную горем жену.

Линкольны уплатили за место в церкви; миссис Линкольн причастилась и стала членом церковной общины. Когда Линкольну предложили последовать примеру жены, он сказал, что не видит в этом необходимости.

Близкие друзья, такие, как Герндон и Матэни, видели в Линкольне некоего язычника, — ведь он заявлял, что не может понять, почему библия есть божье откровение или как это Иисус является сыном бога. Однако Линкольн внимательно читал библию от корки до корки, знал наиболее распространенные цитаты, притчи, псалмы; он часто цитировал библию в своих выступлениях перед присяжными заседателями, в речах, в письмах.

В течение 1850 года Линкольн читал в газетах и «Конгрешнл глоб» об опасных, драматически “бурных событиях политической жизни Вашингтона. Целостность Союза не раз висела на волоске, и только случайные обстоятельства спасали Союз от распада. В сенате и палате представителей раздавались угрожающие крики, люди потрясали кулаками. Сенатор из Миссисипи Фут обозвал сенатора Миссури Бентона клеветником и лжецом. Бентон двинулся на Фута, который выхватил револьвер и взвел курок. Бентон откинул борта сюртука, обнажил грудь и крикнул: «Я считаю ниже своего достоинства носить оружие. Пусть стреляет! Прочь с дороги, пусть убийца стреляет!» Сенаторы вмешались, отобрали у Фута револьвер, и дебаты возобновились.

Последним законопроектом, который вызвал наиболее яростные возражения и споры, был новый «Закон о беглых рабах»: негр, в отношении которого есть обвинение, что он беглый раб, не может быть судим с участием присяжных заседателей и не имеет права давать показания; право решать вопрос о том, является ли такой негр действительно рабом, получает федеральный чиновник, и, если он высказывается в пользу негра, чиновник получает 5 долларов, но если он решает в пользу рабовладельца, гонорар увеличивается вдвое; лица, помогающие беглому негру, подлежат штрафу и тюремному заключению.

Даниэл Вебстер 7 марта выступил с трехчасовой речью; галереи были переполнены. «Отделение?! Мирное отделение?!. Расчленение нашей огромной страны якобы без потрясений?!. Мирное отделение немыслимо!»

Президент Тейлор сказал южным вигам — Тумбсу и Стифенсу: «Если вы восстанете против Союза и мы вас захватим в плен, я вас повешу с меньшими колебаниями, чем в свое время вешал шпионов и дезертиров в Мексике». Сенатор Дуглас маневрировал, выступая против открыто выраженных угроз отделиться, и ратовал за республику от океана до океана.

Большинством в одну треть голосов был принят компромиссный законопроект. В Вашингтоне гремели пушки, пылали костры, улицы заполнили орущие демонстранты, процессии останавливались у домов Вебстера, Дугласа и других, произносились речи, записные пьяницы требовали, чтобы все патриоты в честь события напились по крайней мере до положения риз, и многие из них так и поступили. По всей стране установился своеобразный мир. Во многих семьях люди легче дышали и крепче спали, ибо угроза отделения и, возможно, войны была устранена.

В конце мая 1849 года Деннис Хэнкс сообщил Линкольну о болезни его отца Томаса Линкольна. Несколько дней спустя пришло письмо: опасность миновала, отец скоро поправится.

Когда спустя несколько месяцев пришло известие, что отец умирает, Линкольн в январе 1851 года написал своему сводному брату Джону Д. Джонстону:

«…я не могу сейчас оставить семью, так как моя жена прикована болезнью к постели… всем сердцем надеюсь, что отец выздоровеет; во всяком случае, передайте ему, чтобы он помнил, надеялся и доверился нашему великому, благому и всепрощающему Создателю, — он не отвернется от него в любом крайнем положении… С божьей помощью все мы скоро встретимся с отцом там, куда он уходит».