Страница 39 из 72
— Не теряй самообладания, — сказал Брук. — Она давно к этому шла.
— Я знаю, — ответил Эмери. — Как и я. Мы оба получим по заслугам. Меня не слишком волнует, что будет со мной, но ее мне ужасно жаль.
— Эй! — услышал он голос Джен из-за двери. Видимо, она обращалась к одной из близняшек.
— Я считаю, что ты вел себя достойно, — сказал Брук.
Эмери выдавил улыбку.
— Это другое дело. Я должен был показать тебе, как делаются подобные вещи, однако у меня ничего не вышло. Неужели ты не заметил, что я позволил ей уехать — по сути дела, подтолкнул к этому — прежде чем она согласилась на мои требования? Я должен был удерживать ее здесь до тех пор, пока мы не договорились бы, а вместо этого я практически выставил ее за дверь. Так не побеждают, так терпят поражение.
— Ты думаешь, шериф сможет вернуть твое ружье?
— Надеюсь, что нет. — Эмери снял куртку и повесил ее на гвоздь, вбитый у двери. Чтобы успокоить Брука, он добавил: — Я люблю стрелять, но убивать животных мне никогда не нравилось.
Снаружи донесся приглушенный крик Джен.
Эмери первым выскочил наружу, но на крыльце его чуть не сбил с ног Брук. За хрупкими перилами крыльца, почти скрытый пеленой падающего снега, стоял черный линкольн с поднятым капотом. Джен лежала на снегу и пронзительно кричала. Одна из близняшек боролась с маленькой темной фигуркой, другой нигде не было видно.
Брук бросился к машине. Проваливаясь по щиколотку в снег, Эмери последовал за ним и увидел еще двух чужаков: один стоял у капота, другой — с ружьем — выбирался из машины; свет, льющийся из кабины, казался призрачным в сгущающихся сумерках. На мгновение перед Эмери возникло гладкое смуглое лицо.
Затем раздался выстрел. Малорослый злоумышленник остервенело дергал за спусковой крючок. Брук попытался схватить ружье, но поскользнулся и упал в снег. Девочка, борющаяся с чужаком, закричала от боли и ярости.
А потом нападавшие обратились в бегство — они неуклюже пробирались по снегу, доходившему им до колен, но не останавливались, удаляясь все дальше и дальше в темноту. Один из них повернулся, отчаянно сражаясь с затвором ружья, словно это была непослушная собака, а потом побежал дальше.
Эмери встал на колени рядом с Джен.
— С тобой все в порядке?
Она трясла головой и рыдала, как ребенок.
Близняшка обняла Эмери и, задыхаясь, проговорила:
— Она ударила меня, она ударила меня.
Он попытался успокоить сразу обеих, обнимая каждую за плечи.
Позднее Брук накинул ему на плечи куртку, и Эмери понял, как сильно замерз. Он встал, поднял близняшку и помог Джен.
— Нам лучше вернуться в дом.
— Нет!
Он потащил Джен за собой, у него за спиной Брук захлопнул дверцу линкольна.
К тому моменту, когда они добрались до хижины, Джен снова принялась рыдать. Эмери усадил ее в кресло, где она сидела всего несколько минут назад.
— Послушай! Послушай, даже если ты не можешь перестать реветь. Одна из близняшек пропала. Ты знаешь, где она?
Продолжая рыдать, Джен покачала головой.
— Там была девушка, в капюшоне. Она ударила маму, а Эйлин убежала, — сказала Элайна. — Они сделали больно мне. Ударили по руке.
— Поморщившись, она отодвинула рукав.
Эмери повернулся к Бруку.
— А что произошло с тобой?
— Получил в живот, — с мрачной улыбкой ответил Брук. — У него было ружье. То самое, которое он у тебя украл?
— Наверное.
— Ну, я успел схватиться за ствол и попытался отвести его в сторону, чтобы этот гад не выстрелил. Кажется, он ударил меня прикладом. Я упал и не мог вздохнуть.
Эмери кивнул.
— Со мной такое уже случалось — один раз, когда я был еще совсем маленьким. Мы играли в футбол. Я упал, а мальчишка лягнул меня.
Перед глазами Эмери возник Брук, сквозь снег бросившийся к маленькой фигурке с наведенным ружьем. От ужаса Эмери почувствовал слабость.
— Ах ты, чертов дурачок, — пробормотал он. — Они же могли тебя убить! — Его голос прозвучал зло, хотя самому Эмери казалось, что он не рассердился.
— Да, пожалуй, ты прав.
Джен на несколько секунд перестала плакать и сказала:
— Эмери, не будь таким злым.
— А как насчет тебя — ведь это ты заставила девочек заявить, что я к ним приставал?
— Но это же правда!
— Он пытался выстрелить в меня, — проговорил Брук. — Я его видел. Мне казалось, что ружье стоит на предохранителе. Я надеялся добраться до него, пока он сообразит, как это делается.
— У этого ружья нет предохранителя, нужно просто взвести курок и, пожалуйста, — стреляй! Очевидно, он хотел перезарядить. механически продолжал объяснять Эмери, — а для этого необходимо передернуть затвор — в моем ружье следующий патрон не подается автоматически. Выскакивает стреляная гильза и все. Боюсь, он скоро разберется, что к чему.
— А что будет с Эйлин? — жалобно проговорила Джен. — Разве ты не собираешься ее искать?
— Элайна, ты показала в сторону озера, когда я спросил, куда побежала твоя сестра. Ты в этом уверена?
Элайна заколебалась.
— Могу я выглянуть в окно?
— Конечно. Давай.
Она подошла к окну, встала на цыпочки и осторожно посмотрела наружу.
— Я никогда не говорила, что ты нас трогал, — едва слышно прошептала Элайна; при этом она не сводила глаз с падающего снега.
— Спасибо, Элайна, — быстро и почти так же тихо ответил Эмери.
— Ты хорошая девочка, и я горжусь тобой. Очень горжусь. Но ты меня внимательно слушаешь?
— Да, папа.
— То, что ты скажешь маме, — он посмотрел на Джен, но она снимала пальто и за что-то отчитывала Брука, — не имеет значения. Если тебе нужно соврать, чтобы она тебя не наказала, продолжай в том же духе. Кивай и говори «да». То, как ты станешь себя вести с адвокатами, важно, но не очень. Они сами все время врут, поэтому и не могут жаловаться, если другие станут делать то же самое. Но когда ты попадешь в суд и принесешь клятву, ты должна сказать правду. Правду и ничего больше. Ты меня понимаешь?
Элайна повернула к нему лицо и серьезно кивнула.
— Не для меня, потому что моя жизнь уже почти закончена. Не для Бога, мы не в состоянии по-настоящему оскорбить его. А из-за того, что твоя жизнь будет отравлена на многие годы, может быть, навсегда.
Когда Господь говорит, что мы не должны лгать и воровать, он делает это вовсе не потому, что подобные вещи ему вредят. Ты и я можем обидеть Бога не больше, чем пара муравьев вон ту гору. Он делает это по той же причине, по которой мама и я просим тебя не играть с огнем: мы знаем, что огонь — опасная штука, и ты можешь испытать страшную боль, а мы этого не хотим.
А теперь скажи, в какую сторону побежала Эйлин?
— Туда, — снова показала Элайна. — Перед капотом стояла леди, которая туда заглядывала, она и попыталась схватить Эйлин, но той удалось вырваться.
— Ты сказала… а, ладно, не имеет значения. — Эмери отошел от окна. — Мне нужно идти за ней.
— Я пойду с тобой, — заявил Брук.
— Нет, не пойдешь. Тебе следует заняться рукой Элайны. — Эмери надел куртку. Перчатки лежали в кармане, а теплая шапка висела на крючке у входа. — Здесь полно еды. Приготовь что-нибудь для троих
— может быть, Элайна и ее мать тебе помогут. Сделай кофе. Когда я вернусь, он мне совсем не помешает.
Ручей и холм совершенно скрыла белая пелена снега.
«Было бы разумно развернуть машину, прежде чем ставить ее перед домом, — подумал Эмери. — Но Джен, как и следовало ожидать, этого делать не стала».
Он прищурился, пытаясь разглядеть линкольн сквозь падающий снег. Капот так и остался открытым. Чужаки, которые ограбили хижину, вероятно, хотели вынуть аккумулятор и все остальное или собирались завести двигатель и угнать автомобиль туда, где можно было бы спокойно снять с него все ценное. Их, вроде бы, было трое — по меньшей мере, трое, а может, и больше.
Добравшись до линкольна, он заглянул под крышку капота. Аккумулятор остался на месте, все остальное — тоже. Джен, которая не преминула отчитать его за то, что он не запер дверь хижины, должна была закрыть машину на ключ. Впрочем, она редко так поступала даже в городе, а кто станет беспокоиться о ворах, когда надвигается пурга?