Хуже не будет

Но природная вредность взяла свое.

– Да уж, сейчас, только ласты подкрашу.

Изобразив небрежную улыбку, она села на свое прежнее место. Не глядя на Кирилла, скрестила руки на груди.

– Золотарева! – беспомощно нахмурилась «англичанка».

Но Инга даже бровью не повела.

Она понимала, что сваляла дурака. Прими она приглашение, сидела бы сейчас рядом с Кириллом, говорила бы с ним, и не только об английском. И сочинение бы писать не пришлось. А так голову напрягать придется, выдумывать что-то, извращаться на чужом языке. Один урок уже заканчивается, но впереди еще один, спаренный с ним, и сочинение должно содержать не меньше ста слов. А что сможет она придумать, если голова Кириллом занята?

– Усатова! Пересядь к Мускатову! – распорядилась Анжела Евгеньевна.

Инга чуть не подскочила на месте от такой наглости. Что это за блажь такая, чтобы Ленка Усатова сидела с Кириллом! Она, конечно, ничего собой не представляет: маленькая, страшненькая, и ревновать к ней глупо, но Ингу оскорблял сам факт, что эта отличница займет ее место.

– Анжела Евгеньевна, а чего вы с этим Мускатовым как с писаной торбой носитесь? – небрежно откинувшись на спинку стула, ехидно спросила Инга. – Хмелев у нас тоже ни в зуб ногой, так вы меня к нему не сажаете!

– Да, между прочим! – заголосил Юра. – Хочу Золотареву!

– Вы его не слушайте, Анжела… Евгеньевна, – продолжала Инга. – На самом деле он Усатову хочет. И что главное, не боится в этом признаться. А вы Мускатова хотите. Но боитесь. В этом признаться… А вы не бойтесь. Так и скажите, Мускатов – мой любимчик, и я хочу…

– Золотарева! – побагровела учительница.

– Вы и меня хотите? – с издевательским удивлением спросила Инга.

Она увидела, что Усатова направляется к Мускатову, поэтому поднялась сама. Сложив руки на груди, неспешной походкой учителя, начитывающего третьеклассникам диктант, подошла к его столу, перегородила ей путь.

– Сядь на место! – задыхаясь от возмущения, потребовала «англичанка».

Она обращалась к Инге, но та переадресовала все Усатовой:

– Лена, ты слышала? Сядь на место… А вы, Анжела Евгеньева, не стесняйтесь. Так и скажите, нравится мне Мускатов, спать сегодня не лягу, пока не прочту Сочинение о нем. Пусть он выйдет на середину класса, а мы все дружно напишем его портрет – ну, как художники, только словами, на английском, разумеется…

Усатова подавленно убралась на свое место, и на этом можно было заканчивать концерт по заявкам трудящихся, как выразился бы отец Инги.

– Я тоже хочу, чтобы меня описали! – подал голос Хмелев.

– Пожалуйста! – вальяжно-неторопливым движением руки пригласила его к доске Инга. – Только разденься.

– Зачем?.. – спросил Юра. Сам же и ответил: – А, ну да, натурщики голышом позируют.

– Вот-вот… И еще чтобы одежду не сушить, если сильно вдруг описают…

Вася заржал, как вставший на дыбы жеребец, но Юра сунул ему кулак под нос, и тот вмиг замолк.

– Все сказала? – остервенело спросила учительница, исподлобья глядя на Ингу.

– Ну, типа того.

– Тогда выйди из класса.

– Пожалуйста!

Но из класса выходить не пришлось, потому что прозвенел звонок.

– После перемены продолжаем писать сочинение, – стараясь не смотреть на Ингу, красная как роза, сказала Анжела Евгеньевна и сама покинула кабинет.

Делая над собой усилие, чтобы не расплыться в дурацкой улыбке, Инга повернулась к Кириллу. И с видимой небрежностью сказала:

– Ну вот, Мускатов, видишь, какие у нас тут из-за тебя английские страсти. Но на русском…

– Веселый у вас класс, мне нравится, – излучая уверенность в себе, поощрительно улыбнулся ей Кирилл.

– У нас. А у вас?.. Откуда ты такой взялся?

– Откуда я взялся, там меня уже нет.

– Что ж, одним придурком там стало меньше, – презрительно хмыкнула Инга и, повернувшись к Кириллу спиной, с гордо поднятой головой вышла из класса.

Она думала, что и все остальные последуют за ней, оставив Кирилла в одиночестве. Но за ней пошел только Костя. Верный, но такой надоевший хвостик.

– А он правда на придурка похож, – сказал он, чтобы угодить ей.

Но Инга с ним не согласилась. Потому что Кирилл не мог быть придурком. Скорее, она дура…

– Ты куда идешь? – осадила она Костю.

– Ну, с тобой!

– Ты что, девочка? Я в женский туалет иду.

Она вздохнула с облегчением, когда Костя исчез. Не до него ей. Кошки на душе скребут. Не надо было оскорблять Кирилла. Но при этом она не сожалела о своем поступке. Она должна была нагрубить ему, чтобы он не зазнавался и знал свое место. Есть такой неписаный закон: чем жестче женщина с мужчиной, тем он мягче с ней. Если, конечно, не переборщить.

Вернувшись в класс, она увидела Кирилла на прежнем месте. Вокруг него столпились все ребята; он что-то говорил им в расслабленно-небрежной своей манере, а они внимательно его слушали. Даже Хмелев заглядывал ему в рот. Костя стоял в сторонке, демонстрируя свою солидарность с Ингой, но тоже слушал Кирилла.

Инга обогнула толпу, не останавливаясь, села на свое место, попыталась сосредоточиться на сочинении, чтобы хоть как-то отвлечься от Кирилла. Взяла ручку и еще до того, как прозвенел звонок, составила первое предложение.

А потом появилась Анжела Евгеньевна, и Кирилл остался один. Усатова так и не решилась подсесть к нему, как будто чувствовала, что Инга этого не хочет…

Но, добившись полной тишины, «англичанка» сама села рядом с Кириллом. И снова как бы невзначай коснулась его плечом. Вроде как уровень его знаний выясняет, а сама, наверное, изнывает… Но Инга решила не обращать на нее внимания. И без того наговорила кучу гадостей и ей, и Кириллу. Пусть пока переваривают то, что есть, а там видно будет…

После английского была математика, и, надо сказать, Кирилл в этом предмете разбирался не в пример лучше, чем в английском.

На переменах Ингу так и подмывало подойти к нему, извиниться за грубость, поговорить с ним, но она, стиснув зубы, держалась на холодной дистанции. Может, потому после уроков он сам подошел к ней.

Она возвращалась пешком вместе с Костей. Ему было совсем не по пути, но все-таки он увязался за ней. И она не прогоняла его. Пусть Кирилл видит, что место возле нее занято, пусть ревнует. Хотелось бы, чтобы ревновал…

Костя шел рядом с опущенной головой. Казалось, он собирался, но не решался сказать ей что-то важное. Инга не удивилась бы, если он признался бы ей в любви. Но лучше обойтись без этого, потому что его поезд ушел. Если бы он сделал ей признание в десятом классе, она бы, может, и ответила ему взаимностью или что-то вроде того. А сейчас у него никаких шансов. Ни с Игорем его не сравнить, ни уж тем более с Кириллом.

Они прошли сквер, первый маленький этап на пути к ее дому, когда вдруг рядом с ними, будто из ниоткуда, вырос Мускатов. Инга как раз думала о нем, поэтому вздрогнула от неожиданности, когда он появился и встал между ней и Костей.

– Ты хотя бы предупреждал, – с трудом скрывая нахлынувшую радость, сказала она. – У вас там все такие неожиданные?

– Где там? – мягко, сквозь ироничный прищур спросил он.

– Там, где на одного придурка стало меньше, – неосмотрительно ляпнул Костя, опять же для того, чтобы угодить Инге.

Кирилл не изменился в лице, но развернулся к нему так резко, что Инга опять невольно вздрогнула.

Он встал спиной к Инге, и она не могла видеть, какими глазами он посмотрел на Костю. Но судя по тому, как Солодков побледнел, взгляд у Кирилла был кинжальным.

– Я тебя, наверное, не так понял?

Но голос его при этом звучал совсем не жестко, хотя и слышались в нем хищно-ласкающие нотки.

– Э-э… Да, наверное… – подавленно кивнул Костя.

Увы, но это было не первое его поражение на сегодня. Инга не хотела его обижать, но ей нужно было избавиться от него.

– Костя, ты, наверное, не знаешь, что Кирилл мой большой друг, – сказала она.

– Друг?! – оторопел парень.

– Скорее, товарищ… Товарищ по счастью, – язвительно глянув на Кирилла, сказала она. – Только он сам не догадывается почему. Так я вам обоим и объясню. Кирилл встречается с девушкой, которая бросила моего парня. Пока Вика с Кириллом, Антон принадлежит только мне…