Гонцы смерти

— Спасибо за откровенность и приятную информацию. Я думаю, мы сработаемся! — улыбнулся Белов.

— Не сомневаюсь, — просиял улыбкой Виталик.

Гринев поджидал шефа в машине с грустным лицом.

— А как же теперь банк? — спросил он.

— С банком покончено! — рубанул рукой воздух Санин. — Начинается новая жизнь. И для тебя тоже. С Беловым я договорился, он разрешил двух-трех человечков взять с собой. Ты первый в этом списке. Возьми еще кого-то из охраны, кого считаешь преданным и толковым парнем. Ну а третьим…

— Куколка? — расплылся Гринев.

— Надо подумать. На время всякое баловство придется прекратить. Сам понимаешь. Стоит жене взбелениться, пооткровенничать с журналистами — и завтра я, как Валентин Ковалев, наш славный министр юстиции, вылечу в три секунды из «Белого дома». А куколка закапризничала в последнее время. То ей не так, другое не этак… Придется попоститься, что делать.

— И болтает куколка много, — поддакнул Гринев. — Всем талдычит: вот мы с шефом… стоит мне пальчиком шевельнуть, как вы все отсюда вылетите… Такие фразочки отпускает, как королева Марго!

— А чего не докладываешь? — нахмурился Санин. — Я бы ей язычок подрезал!

— Я ей сам сделал замечание. Отозвал в сторону и выдал. Говорю: ты чего язык распустила?! Чего шефа позоришь?! Он что у тебя, помело, затычка во всех дырках?! Она побледнела, тут же просекла этот момент и просила вам не сообщать.

— Молодец! Правильно сделал! Ну а что с нашими химиками?

— Братан все проверил, никаких связей ни с одной из группировок вроде нет…

— Что значит — вроде нет? — перебил Виталик.

— Просто нет. Если только специально так все камуфлировано, хотя на бандитов это не похоже. Как сказал братан, «чересчур умная уж получается операция». Я, кстати, когда вчера подъезжал, спросил Проборцева, знал он о тесте-генерале или нет. Признался, что знал, а для меня вроде дурака свалял, под наивняка сработал. Вот… — Гринев вытащил пузырек с бесцветной жидкостью. — Через двенадцать дней клиента не будет, и обещал никаких следов. Я его предупредил: смотри, парень, на дне морском сыщем. Клялся, что ему подводить нас резона нет.

Санин еще вчера вечером приказал своему начальнику охраны, чтобы окончательно проверить ребятишек, взять у них пузырек с ядом. Виталик и Наталья постоянно жаловались на соседскую овчарку по даче, которая облаивала каждого в округе днем и ночью. Особенно она доставала семейство Саниных по ночам, будя их своим лаем в три-четыре часа утра. Виталик после этого не мог до утра заснуть и приезжал на работу с больной головой. Никакие разговоры-уговоры соседа не помогали. Бывший генерал внутренней службы, начальник зоны, руководитель союзного главка исправительно-трудовых учреждений, то есть тюрем и лагерей, после смерти жены он полюбил эту овчарку больше жизни. Вот Санин и придумал, для чего ему понадобился этот пузырек.

Сам же он еще вчера решил расправиться со Станкевичем. Последний просто так его из своих клещей не выпустит. Тем более когда Санин займет место вице-премьера. И уж конечно не простит, если Виталик попробует реквизировать его предприятия. Он либо его уничтожит, как Шелиша и Кромина, либо опозорит, выдав компромат журналистам, вываляет в грязи так, что Виталика вычистят из правительства в две секунды и он станет безработным. Поэтому иного выхода, как убрать самого Станкевича, у Санина не было. Тогда и банк переходил под его покровительство, потому что Виталик считался его основателем и был одним из владельцев, да и его карьера в правительстве могла бы спокойно продолжаться: Виталик благоволит банку, а последний кормит его.

Эта перспектива настолько его захватила, что он все продумал до мелочей. Сам придет к нему мириться, принесет бутылочку доброго старого токая, Геник когда-то его очень любил. Оставалось лишь незаметно капнуть в вино капельку яда, который, как клялся Проборцев, не имел ни цвета, ни запаха. Перед этим он попросит Хозяина, чтобы они переговорили наедине, без Кузьмы, отвлечет Геника пустяковой просьбой, типа принести коробочку конфет или других сладостей, и, пока Геник подойдет к шкафу и на мгновение повернется к нему спиной, Виталик все это и проделает. Унизительный диалог на даче накануне беседы с Беловым доказал, что вдвоем им не ужиться на этом свете. А пост вице-премьера — великий подарок судьбы, единственная возможность получить власть и сделать такую карьеру, о которой он мечтал с младых ногтей.

Виталик сунул пузырек в карман. Он поэтому и брал Гринева с собой. Даже если тот догадается, то топить шефа не будет. Парень проверенный. Несмотря на свою рыхлость, он кое-что кумекал. Это он раскопал, что главбух сочиняет на него доносы Станкевичу. Но Санин не стал пороть горячку и возмущаться. Он посадил лишь своего делопроизводителя-архивиста, и тот умело подчищал договора и ведомости, которые свидетельствовали против Санина. Конечно, Виталик был не дурак и хорошо понимал, что если начнут раскапывать сделку с «Радугой», то шишки посыплются на него. Геник тут его лихо подставил.

— Надо отметить это дело! — сказал Гринев.

— Ты прав! — согласился Санин. — Поехали ко мне, порадуемся, так сказать, в лоне семьи, — предложил Санин.

— Народ в банке ждет, все уже знают, купили шампанского, торт, народ в полной эйфории, — напомнил начальник службы безопасности.

— Ты прав, народ надо уважить. Это и их праздник, — согласился Виталик. — Поехали!

Он открыл шторку звуконепроницаемого стекла, которое отгораживало их от водителя. Гринев давно уже поставил эту перегородку. Как у богатых американцев. Подчас в машине обсуждались такие вещи, что какой бы ни был преданный водитель, знать их ему было ни к чему. Вот Санин и придумал эту штуку.

— Петр Ефремович, давайте в банк, — приказал Виталик.

* * *

Денис с утра караулил дачу Станкевича. Дядя ничего толком ему не объяснил, сказал лишь, что пташка очень важная и ему нужно записывать все номера машин, которые въезжают и выезжают с дачи, фотографировать их, а также фиксировать всех и вся вокруг и если удастся внутри — словом, вести подробный дневник происходящего, оставаясь при этом скрытым от глаз охраны.

Задачка была не из легких, но Денис, привычный к таким дядиным выкрутасам, сумел-таки найти выход. Рядом с дачей начинался густой лес с высоким папоротником, и Денис, замаскировавшись под одним из зонтиков, залег напротив ворот с биноклем и миниатюрной бесшумной фотокамерой.

Не прошло и получаса, как с дачи выехала темно-синяя «Вольво-640». За рулем сидел худой, поджарый мужик лет сорока с короткой щетинкой усов, скуластый, с короткой спортивной стрижкой и раскосыми глазами. Денис успел щелкнуть его раз пять. Судя по уверенным движениям и острым прицельным взглядам, мужик, скорее всего, был из охраны или личных телохранителей. Таких сразу видно, они даже за рулем сидят не как водилы, а как кобры, готовые к прыжку. Тут уж у Дениса глаз был наметанный.

Потом наступила пауза. Она длилась часа четыре. За это время Грязнов-младший с ужасом обнаружил, что пристроился рядом с муравейником. Рыжие мураши быстро его просекли и решили обследовать незнакомый предмет. Денис подскочил в тот момент, когда штук десять мелких и злобных разведчиков забрались под одежду и стали его покусывать, побуждая оставить незаконно оккупированную им территорию. Ему пришлось срочно менять место дислокации, что он и сделал, перебравшись к подножию толстой ели и понимая, что воевать с сотнями лесных братьев ему не под силу. Но обиднее всего было то, что большого муравейника, укрывшегося за большим папоротником, он поначалу даже не заметил. Вот тебе и детектив, глава агентства!

Переместившись и внимательно оглядев место новой засады, он снова залег, пристроив к голове тот же папоротниковый куст, который неплохо его маскировал.

Ожидая новых посетителей, он стал думать о Маринке. Они два дня назад подали заявление. Денис сам ей это предложил, зная, что девка жутко комплексует по этому поводу, а от добра добра не ищут, как любил повторять дядя. Впрочем, тот еще не знал об этом надвигающемся событии, Денис не придумал, как ему об этом сообщить, хотя мог предположить, что полковник лишь махнет рукой. Сам он решил остаться до конца своих дней холостяком, но не советовал идти племяшу по своим стопам.