Страница 22 из 128
— Понял, — качнул головой Дима. — Все понял, шеф. Минут десять назад Арсеньич выходил, сказал: получасовая готовность.
Ну вот, а ты говоришь... — Василий выпрямился, лениво потянулся всем телом и вдруг почувствовал наяву, как держат его, не хотят отпустить горячие руки Наташи. Наваждение какое-то...
9
Обед подходил к концу. Никольский и Сучков сидели возле торца огромного обеденного стола друг против друга и вели внешне неторопливый разговор. Тон его был мирный, спокойный, но за этой умиротворенностью, вызванной расслабляющим действием баньки, каждый чувствовал нарастающее скрытое напряжение, словно соединяла хозяина и гостя не прямая линия общих намерений, а все более сжимающаяся пружиной стальная полоса отчуждения. Впрочем, и само напряжение и его причины на каждом конце этой полосы были разными. И это понимали оба, хотя старались сохранить максимум доброжелательности друг к другу. Внешне, разумеется.
Закончив сеанс массажа, Арсеньич накрыл Сучкова махровой простыней и посоветовал полежать минут пятнадцать, после того принять теплый душ, обсушиться и одеваться. Сам же вышел в кафельный предбанник, снял трубку внутренней связи и выслушал сообщение Витюши Степанова. Затем он заглянул в парилку, где яростно размахивал вениками Никольский.
— Степанов знает Кузьмина, — коротко доложил он, увидев вопросительный взгляд Никольского. — «Альфа». Тренер по спецподготовке. Два года назад уволился и стал работать у Сучкова.
Никольский многозначительно хмыкнул.
— После стола, — продолжил Арсеньич, — команда стала аккуратно обследовать территорию. Шеф, так они его зовут, шел по системе сигнализации, обнаружил «подвеску», проследил до дома.
— Нашел? — усмехнулся Никольский.
— Конечно, — с улыбкой подтвердил Арсеньич. — Четко работает, молодец. Даже каплю понюхал.
— Это ты молодец, — подмигнул Никольский. — Ну?
— Из пионерлагеря наблюдал за «подвеской», засекли бинокль. Потом ушел. Сане сказал, что на станцию, по лавкам прошвырнуться. Наблюдение сняли.
— А вот это зря, — покачал головой Никольский.
— Народу сейчас нет, Евгений Николаевич, у ребят тренировка.
— Ну ладно, — подумав, махнул рукой Никольский. — Давай-ка переходить к обеду. Как он там?
— Как в лучших домах...
Поднимая за столом первую рюмку чистейшего «Абсолюта», явственно отдающего свежим листом смородины, Сучков сказал нарочито растроганным тоном:
— Вот мы с вами, можно сказать, впервые встретились как нормальные мужики. Очень вы мне симпатичны, Евгений Николаевич, искренне говорю. И это не только пагубное, — он рассмеялся, — влияние вашей несравненной бани. Я действительно глубоко уважаю вас, как и старика Туполева, которого очень хорошо знал. Помню, какими делами вы у него ворочали. Поэтому без всяких экивоков — за ваше здоровье!
Но после минутного молчания, отведенного на закуску, Сучков, как бы между прочим, поинтересовался:
— А чего вы, скажите на милость, все в одночасье бросили и на какие-то акции перекинулись? Нужда, что ли, заставила?
Никольский весело, откинув голову, расхохотался. И на непонимающий взгляд гостя только не очень вежливо отмахнулся ладонью.
И вы тоже, уважаемый Сергей Поликарпович! — стал объяснять он причину своего смеха. — Да не я это! Клянусь вам самым святым, никакого отношения к тем акциям не имел, не имею и иметь не собираюсь. Может, это какой-то однофамилец, не знаю. Но все, заметьте, буквально все почему-то задают мне этот вопрос, и, кстати, тоном осуждения. А я — ни сном ни духом. У нас в КБ другая ситуация сложилась. Появилась возможность создать кооператив по разработке и внедрению новейших технологий. Сперва связанный с конверсией, а потом взяли пошире. Всем было выгодно — и нам, и государству. Но оказалось, что у государства, в лице совершенно конкретных товарищей, на этот счет в корне противоположное мнение. И связано оно было, в первую очередь, с уровнем зарплаты. Вот и вся диалектика. Почему, к примеру, тот же Артем Тарасов или аз грешный заработали в месяц по три миллиона и под сотню тысяч одних партвзносов заплатили? Помните убойные статьи в газетах? Вот и врубили нам по тормозам.
«Идиоты, — думал между тем Сучков, и шея его помимо воли багровела, что не преминул отметить хозяин, — ничего нельзя им поручить... Один конфуз».
— Но ведь, — поспешил он загладить собственную неловкость, — вы, конечно, помните атмосферу, сложившуюся в обществе, и знаете, что первым всегда нелегко, отсюда и реакция...
— Разумеется, это все азы. Но вы также прекрасно представляете себе, что ноу-хау — это миллиардная экономия. И весь мир, к счастью, нельзя уподобить нашим баранам. Вот и отправилась наша родная, отечественная, уникальная технология за бугор. По очень высокой цене, честно говорю. Очень высокой, Сергей Поликарпович. А кто опоздал — тот потерял, как вы любите повторять.
— Ну а нефтяная эпопея? — с наивным интересом спросил Сучков.
Никольский правильно понял вопрос Сучкова. Следом за любым ответом будет предложена альтернатива: ты с нами или против. Против, значит, окончательно отвергнуть ультиматумы недавних партнеров: Дергунова — Молчанова — Мирзоева, тех, которые нормальный, честный бизнес превратили в грязную игру, связанную с откровенной и циничной распродажей сырьевых источников России. И это, кстати, также значит, что Сучков — либо из той же поганой компании, либо, что еще хуже, возглавляет ее. Но неужели он — тот самый пахан, на котором замыкаются все связи этой сволочи?.. А ведь, к сожалению, не исключено.
Что знал о Сучкове Никольский? Бывший секретарь обкома, в свое время добился в ЦК, чтобы в его лишенном нефти регионе построили гигантский нефтеперерабатывающий комплекс. По старым понятиям — вполне очередная стройка коммунизма. Но нефти-то не было, а амбиций — более чем достаточно. Плюс миллиардные капитальные вложения. Вот он, тот первоначальный капитал, который сам пришел в нечистые руки. Оставалось лишь грамотно распорядиться им. И они распорядились по мере сил и возможностей. Строительство в конце концов было заморожено как нерентабельное, но куда ушли деньги, ни один госпартконтроль так и не выяснил. А может, и не собирался выяснять? Дураки демократы ищут партийные деньги, а они давно уже переведены на счета иностранных банков, откуда их теперь никак не достать...
Эта «великая троица», как называл Дергунова и компанию Никольский, охотно пошла на партнерство с ним, когда он предложил им контракт на поставку немцам отходов от нефтепереработки. Еще бы, при соответствующей технологии, разработанной в начале восьмидесятых годов куйбышевскими нефтехимиками и за ненадобностью положенной под сукно по вечному российскому разгильдяйству, тут было поистине золотое дно. Только никто не хотел этого видеть. А он, Никольский, вынул работу из-под сукна, заплатил авторам идеи хорошие деньги и в следующем квартале имел четкую программу действий. Свои отказались категорически: тут, понимаешь, не до твоих прожектов, государство по швам трещит, а ты... Короче, немцы сразу оценили предложение по самому высокому курсу. Пользуясь старыми связями, Никольский сумел выйти на самого Рыжкова и получил лицензию. Однако партнеры решили переиграть его. Помимо лицензионных отходов, пользуясь уже своими каналами, погнали нефть в Грозный на переработку, а там нефтяная мафия творила свои законы. Пошла нефть и через Прибалтику, где у эстонцев и латышей концы вообще пропадали. Проданная в Скандинавию по демпинговым ценам, она принесла баснословные доходы.