Первая версия

С верхней полки платяного шкафа под руководством Марии Сергеевны был извлечен огромный фотоальбом с рельефным красноармейцем на синей обложке. Мы с нею сели за стол, а Ломанов, стула которому не хватило, возвышался над нами.

— Это мы с Мишей в Нью-Йорке.

На плотной карточке красивая молодая чета с младенцем на руках улыбалась, глядя прямо и немного напряженно. В 1927 г. вернулись в СССР.

— У Миши на руках наш сын, Володя.

— А где сейчас живет ваш сын? — нетактично спросил Ломанов.

Она ответила крайне сухо:

— Он умер от воспаления легких в тридцать шестом году. Володя находился в длительной командировке на Дальнем Востоке, там простудился и скоропостижно скончался. Я даже не видела его могилы... Не смогла поехать: у мужа была секретная работа и меня не отпустили.

Мы мгновенно потеряли всякий интерес к этому большевистскому семейству. Легенда о великом шпионе, как мы думали сыне Бородкина, оказалась ложью...

И тут Мария Сергеевна перевернула страницу альбома. Я чуть не вскрикнул от неожиданности и спиной прямо-таки почувствовал, как замер Ломанов, сделав охотничью стойку.

— Вот последняя фотография Володи...

С фото нам нагло и задорно улыбался двадцатилетний Норман Кларк...

Мы слишком хорошо изучили его внешность по десяткам фотографий и не могли ошибиться. Уж больно характерная у него была внешность... Итак, первая версия оказалась одновременно и последней... Норман Кларк, американский миллионер, личный друг хрен знает кого, оказался советским шпионом. Простым великим шпионом...

Мы еще какое-то время рассматривали фотографии, узнали о боевом пути Бородкина-старшего и, как только представился удобный момент, поспешили откланяться.

Что и говорить, полковник Бугрицкий в отличие от полковника Ульянова сумасшедшим все-таки не был.

Рути Спир, как разъяренная тигрица, металась по квартире. Она могла, наверное, прямо-таки укусить любого, кто попался бы на ее пути. Уже целая пачка сигарет была выкурена, и, хотя до вечера было еще далеко, Рути нервным движением вскрыла вторую.

Но звонка все не было.

Пять минут назад звонил Семен Филин. Она послала его куда подальше. Там ему самое место. Только филинских фальшивых любезностей и натурального любопытства ей сейчас не хватало!

Он и так свалил, можно сказать, на нее большую часть дел, которые сам и затеял. Все эти идеи насчет картин были его. Это он ей пел сладким голосом, что со своими друзьями прекраснейшим образом все организует.

А что вышло на деле? Благодаря ему они чуть было не лишились всего.

И теперь вот приходится полагаться на какую-то аферистку, да еще и связанную с явными бандитами. Хотя, не исключено, что бандиты в этом случае окажутся наиболее надежными.

Когда зазвонил телефон, она схватила радиотрубку так быстро, что чуть было не уронила ее на пол.

Алло, — услышала она не столь уж ей приятный, но очень долгожданный голос.

Наталья! Почему вы не позвонили вовремя? — не сумела скрыть Рути своего раздражения.

— Маленькая заминочка. Только не беспокойтесь, не беспокойтесь...

— В чем дело?

— Исключительно в деньгах...

— Сколько еще? — выдохнула Рути.

— В последний момент человек потребовал вместо пятнадцати двадцать пять. Сказал, что в последний момент усилился контроль и ему надо делиться. Груз уже в пути, я вылетаю на место завтра рано утром.

— Хорошо, — сказала Рути, зло стиснув зубы. — Через полчаса жду вас около входа в метро «Китай-город». С той стороны, где церковь.

— Буду, — услышала Рути в ответ.

В том, что попытка моего убийства, жертвой которой стала Марина, это дело рук Буцкова, мы с Ломановым не сомневались. К тому же уж очень она напоминала убийство Дэвида Ричмонда, просто как две капли воды.

Результатов баллистической экспертизы еще не было, но они нас не столь уж интересовали. В конце концов, убийца мог воспользоваться и другим оружием. Сейчас нас интересовал только исполнитель.

Если принять во внимание те сведения, которыми мы располагали, то получалось вот что. Убийца был из близкого окружения Буцкова. Зверь, взбешенный запахом паленой шерсти на собственном загривке, высунул свою мерзкую морду из норы и совершил нападение. Умелыми руками наемника.

Фоторобот, сделанный после убийства Ричмонда, очень напоминал того человека, которого видела старушка, выгуливающая собаку у подъезда.

В тире человека-фоторобота тоже знали как идеального стрелка.

Скорее всего, человек этот был из афганского прошлого Буцкова. Там, в Афгане, их научили стрелять слишком хорошо...

Да плюс еще эти на первый взгляд дурацкие ассоциации с Холмсом. Но я по опыту знаю, что самые невероятные вещи вдруг оказываются единственно верной ниточкой.

— Саша! — стукнул себя по лбу Ломанов. — Какие мы с тобой идиоты!

— То есть?

— Надо ехать к Зотову с фотороботом и внимательно просмотреть его дембельский альбомчик!

И второй раз за один день я сказал с чувством:

— Сережа, ты гений.

Так, к сожалению, часто бывает в нашей работе — вещи и обстоятельства, лежащие на самой поверхности, ты как бы сначала не замечаешь. А потом словно неожиданный лучик света выявляет какую-то новую грань, через которую проясняется и вся картина.

На самом деле, мы конечно же давно должны были показать этот фоторобот Пете Зотову, который служил в Афганистане под началом Буцкова. Но мы были слишком зациклены на Кларке, и этот элементарный ход нам просто не пришел в голову раньше.

— Сережа, звони Зотову. Сначала на работу, а если его там нет, то домой.

Зотов оказался дома и сказал, что ждет нас в любое время. Мы поехали тотчас. Было уже без малого пять часов дня.

Во внутренний карман куртки я засунул пару наручников, очень надеясь, что они мне сегодня пригодятся. Моя клятва Марине о том, что я застрелю ее убийцу собственноручно, была красива, но слишком эмоциональна. Самым верным было передать его в руки правосудия.

Поехали мы на моей машине. При пересечении Садового кольца попали в пробку, но все равно были на Бутырской улице у Зотова минут через двадцать.

Как только Петя услышал, что нас интересует Афганистан, Буцков и его люди, он вновь стал заикаться.

— Эт-т-то Д-доля, т-т-точно Д-д-доля, — сказал он, едва взглянув на фоторобот.