Ошибка президента

– А от вас позвонить можно? – спросил Турецкий.

– Пожалуйста. Сейчас я номер его найду, – секретарша достала видавший виды объемистый блокнот. – Так, Бобрецов… Нет, тут какая-то ошибка – телефон на пятерку. Это же область, а он рядом здесь живет. Ага, вот: 154, это другое дело.

На всякий случай Турецкий записал оба номера. Начал с ближнего. На другом конце отозвался пожилой женский голос:

– Алё!

– Добрый день, – начал Турецкий как можно более ласково, – можно попросить к телефону Петра Поликарповича?

Что вы, он ещё не переехал, раньше праздников не будет.

Поднатужив сообразительность, Турецкий понял, что «праздники» – это «Октябрьская», 7 ноября то есть. А вот на счет переезда…

– Извините ради Бога, я не понял, куда он должен переехать?

– Не куда, а откуда, он же на даче безвылазно. А я, простите, с кем говорю?

– Моя фамилия Турецкий, я работаю в прокуратуре, старший следователь…

– Ну так позвоните ему на дачу.

Турецкий снова набрал номер – на этот раз областной.

На другом конце трубку долго не брали, а затем раздался мужской голос, совершенно не старческий:

– Бобрецов у телефона.

– Здравствуйте, Петр Поликарпович, вас беспокоят из Мосгорпрокуратуры, старший следователь Турецкий, – отчеканил Саша. – Нам нужна ваша помощь.

– Чем же я могу вам помочь? – раздался в ответ насмешливый голос. – Я уже давно на пенсии.

– Нас интересуют дела давно минувших дней, – ответил Турецкий, найдя, как ему казалось, верный тон. – Вы помните фестиваль пятьдесят седьмого года?

– Что значит помню? – спросил его Бобрецов. – Если вы считаете, что я впал в маразм, тогда нечего ко мне обращаться.

– Нет, простите, это был не вопрос, а утверждение, – нашелся Турецкий. – Вы хорошо помните то лето, а у нас вопросы как раз касаются этого периода.

– Лето пятьдесят седьмого, – задумчиво, даже мечтательно ответил пенсионер, а потом вдруг резко сказал: – Приезжайте. Станция Жаворонки, Кооперативная, шесть. По Белорусской дороге.

– Ну что? – подняла на Турецкого глаза секретарша.

– Сказал «приезжайте».

– Значит, будет с вами говорить. До чего же взбалмошный старик! Я тоже его прекрасно помню, я же в молодости там жила, на Плотине.

Турецкий едва дослушал ее и поспешил к ожидавшему его оперу на пенсии.

4

Известно, что Москва – это не Нью-Йорк, где полиция оснащена по последнему слову техники. В российской столице хоть и появились новые милицейские «мерсы», но их катастрофически не хватает, и случается, на задержание опасного преступника милиционеры едут на трамвае.

Но Владимирская область – это даже не Москва. Тут и «мерседесов»-то по пальцам перечтешь – и все в областном управлении, а местные отделения довольствуются, как и раньше, старенькими «Москвичами» и «Волгами», многие из которых давно уже отжили свой век.

Поэтому появившихся в области бандитов остановить оказалось очень трудно.

Пока князевская милиция поставила в известность Владимир, а оттуда передавали сообщение всем районным постам милиции и ГАИ, прошло некоторое время. Пусть не такое большое, но достаточное, чтобы убийцы оставили позади себя заметный след.

Собственно, сообщались два различных факта, которые сами милиционеры между собой не связывали. Главный – поиски темно-синего «Москвича» за номером «И56–29ВЛ», в котором находились люди, подозревавшиеся в убийстве Афонина. Второй, который рассматривали как задачу второстепенной важности, – поиски подозрительного лица с документами на имя Дмитрия Николаевича Белова, о чем просила Москва. Узнав, что его особой приметой является борода, владимирские милиционеры только руками разводили – нашли что искать. Бороду-то сбрил – и нету. В общем, «Хемингуэя» искали спустя рукава. Но зато неизвестные, убившие ни за что ни про что своего же князевского, вызывали праведный гнев.

Однако еще затемно, раньше, чем супруги Тихомировы обнаружили труп Афонина, и уж тем более задолго до того, как все посты милиции и ГАИ получили сведения о темносинем «Москвиче», он на максимальной скорости ворвался и еще спавший поселок Мстера.

Старшая сестра Валентины Андреевны Наталья Андреевна, как и многие жители этого поселка, работала мастером на местном художественном комбинате. Она еще спала, когда в дверь настойчиво постучали.

Наталья Андреевна спросонья не сразу разобрала, что происходит, ткнула в бок мужа, который спал куда крепче и ничего не слышал.

– Толя, – тревожно зашептала она, – проснись. Слышишь – стучат чего-то.

– Что такое… – открыв глаза, пробормотал муж.

– Слышь, стучат. Поди спроси, чего надо…

Анатолий Иванович неохотно слез с кровати и, пройдя холодные сени, подошел к входной двери, запертой на один накидной крючок.

– Иду, иду! Кого там принесло? – сердито ворчал он и, подойдя к двери, спросил: – Кто там?

– Мы к Наталье Андреевне, – ответил незнакомый мужской голос. – Нам нужна Валентина.

– Это еще зачем? – недовольно спросил Анатолий Иванович.

– Открывай, говорят, – ответили снаружи.

Этот тон так не понравился Анатолию Ивановичу, что он в двух словах высказал все, что думает о незваных пришельцах, и повернулся, чтобы снова лечь. Он не сделал и двух шагов, как дверь сзади распахнулась – крючок, закрывавший ее, вырвался «с мясом». В сенях с грохотом попадали ведра, и старик вдруг почувствовал, что его сзади сдавили чьи-то сильные руки.

Он захрипел, стараясь вырваться, но хватка была железной.

Двое других обошли Анатолия Ивановича и, бесцеремонно топая тяжелыми ботинками, прошли в избу.

– Это что такое! – строго сказала Наталья Андреевна, поспешно застегивая халат. – Хулиганье!

– Нам нужна ваша сестра, – не обращая внимания на ее высказывание, процедил один из вошедших.

– Валентина? – шепотом переспросила женщина одновременно удивленно и испуганно.

Парень кивнул.

– Ну так она ж дома, наверно. Ее здесь нет и давно не навеща…

Наталья Андреевна не договорила, потому что один из боевиков подошел к ней, грубо схватил за руку и заломил ее за спину. Женщина застонала от боли.

– Быстро говори, где сеструха, а то хуже будет, – спокойно сказал тот, который был у них, видимо, главным.

– Не знаю я, – чуть не плакала женщина.

Державший ее поднял руку еще выше – боль стала нестерпимой.

– Ну что ж, начнем с хозяина, где он там?

Старика ввели. Зрелище было довольно жалким. Круглолицый, плотный детина держал его за шкирку. Напуганный старик был в одном нижнем белье и переминался босыми ногами в грязной луже, постепенно растекавшейся с ботинок его «опекуна».

– Ну что, старый, и ты ничего не знаешь? – спросил главный. Тот же, что держал старика, неожиданно ударил его свободной рукой под ребра справа, не утратив при этом простодушно-глуповатой ухмылки.

Старик только ойкнул, а жена заголосила:

– Батюшки мои! Да что ж вы, изверги, делаете! Ведь не знаем мы ничего! Не была здесь Валентина, с самого лета не была!

Главный, которому, видимо, надоели ее причитания, толкнул пожилую женщину в грудь, и она упала, свалив по дороге этажерку. Муж дернулся было, чтобы помочь ей, – боевик выпустил старика, и тот поспешно наклонился к жене, но в этот миг получил сзади такой удар по ребрам, что сам растянулся рядом с супругой.

– Кеша, присмотри за старьем, – приказал старший «добродушному», – а мы пойдем поглядим.

Двое вышли, погремели в сенях ведрами, потом с улицы послышались их голоса, а в оконном стекле отразились отсветы карманного фонарика.

Зарычал Полкан, здоровый серый дворняга, которого на ночь спускали с цепи. Кто-то из боевиков грязно выругался, послышался удар, и пес жалобно заскулил, а потом замолк.

Так ничего и не найдя ни в сарае, ни в бане, боевики, злобно матерясь, вернулись к избу и потребовали у Анатолия Ивановича, чтобы он объяснил им, как короче всего попасть в Удолы. Эта деревня шла в их списке номером вторым. Старик, охая и не поднимаясь на ноги, объяснил: