Страница 3 из 76
Но, невзирая на длинный перечень собственных недостатков, коротышка-ученый снова и снова убеждался, что глава экспедиции — именно он. Люди отчего-то прислушивались к его словам и гораздо охотнее повиновались ему, что ввергало самого Уэллена в смущение, а честолюбивого Асаалька, конечно же, раздражало. И это обстоятельство было одним поводом для страха. Доведи он своих людей до беды — и тогда, если они, конечно, выживут, Прентисс Асаальк окончательно и бесповоротно займет его место… Что же тогда будет?
День только начинался. Ветер безуспешно пытался взъерошить его темные волосы, коротко остриженные, чтобы избавиться от лишних хлопот — их и без того хватало… Он пригладил слегка растрепанные вихры, стараясь не думать, что они прочерчены сединой, и остановился, устремив взор к отдаленному лесу. На первый взгляд места казались тихими и безопасными, но может ли что-либо в этой чужой земле быть таковым? Какая-то часть его разума попыталась было возразить, что тревожится он понапрасну, но другая часть понимала, что подобные тревоги — единственное, что удерживает его от излишней сонной мечтательности, к которой он был так опасно склонен в юности. Еще не достигнув и тридцати лет, он уже с некоторым удовольствием думал, что беззаботные дни его кончатся переломанными руками-ногами после того, как он однажды, увлекшись грезами наяву, забудет проверить, прочно ли стоит стремянка в библиотеке.
— Ну… и что ты здесь делаешь?
Он едва не подскочил на месте — так удивительно было слышать высказанный вслух вопрос, который он только что задавал себе. Затем, сообразив, что говорил кто-то другой, Уэллен понял: смысл вопроса был иным, куда более земным и прозаическим. Испустив вздох облегчения, он обернулся и увидел капитана Яльзо.
Моряк был очень стар — никто не мог сказать, насколько стар. «Стар, как само море», — говорил кто-то из матросов. Ну, для подобного возраста капитан Яльзо держался еще хоть куда. Хотя волосы его и были поразительно — сплошь! — белыми, а окладистая борода полностью закрывала грудь, в капитане не было ни капли старческой дряхлости. Одна его осанка подтверждала это, не говоря уж о способности управляться с командой в жесточайшие штормы, когда он заставлял матросов работать изо всех сил и тем спасал «Крыло Цапли» и всех его пассажиров. За их долгое совместное путешествие это случалось неоднократно. Как и большинство людей, Яльзо был несколькими дюймами выше Уэллена. Ученый, снова — в который раз — удивился, что люди, подобные этому насквозь просоленному морем капитану, считаются с его мнением.
— Что-то ты дрейфуешь, — сказал Яльзо тем тоном, в каком они говорили лишь между собой.
Если на корабле хоть кого-то можно было назвать другом Уэллена, то этим человеком был Яльзо. До появления ученого капитану предстояла лишь долгая утомительная жизнь в отставке. Уэллен же подарил ему еще одно — и, правду сказать, величайшее — приключение. Никто до них не заплывал так далеко на запад. По крайней мере никто, сумевший бы после вернуться назад и поведать о своих странствиях. Однако ученый был целеустремлен и настойчив — и этого старому моряку было достаточно. Ни разу не терял он веры в Уэллена.
— Извини, — пробормотал Бедлам. — Я все думаю и думаю: что же мы обнаружим здесь…
Он махнул рукой в глубь материка.
— Ну как же — деревья, травы, зверей, птиц… — Яльзо подмигнул ученому. — Пожалуй, парочку-другую заброшенных городов, озверевших от скуки мамзелей — ну и, конечно же, груды золота.
Оба улыбнулись нарисованной капитаном картине. В любой экспедиции есть люди, грезящие о чем-то подобном, однако капитан с ученым мыслили более практически. По убеждению Яльзо, такое плавание само по себе было прекрасной наградой за труды. Он смог лишний раз доказать, что он — лучший в мире капитан, а «Крыло Цапли» — лучший из кораблей, когда-либо ходивших под парусом. Уэлленом же руководила главным образом любовь к истории.
Настроение ученого слегка поднялось, но все же он не мог избавиться от насущных страхов. Первого шага по новой земле было маловато для этого.
Здесь водятся драконы — такова была суть предостережений, кроющихся в сказаниях об этой далекой земле. Драконов пока не наблюдалось — по крайней мере, ничего похожего, — однако Уэллен был уверен, что земля эта полна необычайных опасностей.
— Что, господин магистр? Все вспоминаешь тот рухнувший город? Не стоит. Вот и гавань у нас тут добрая; не то что та нечистая, полная чудищ бухта…
Нечистая… Уэллен не вспоминал об этом, но разрушенный город на северо-востоке, выметенная ветрами земля, первая встреченная ими часть Драконьего царства, которая и должна была послужить первой точкой высадки на берег, действительно оказалась, как выразился старый моряк, полна чудищ.
Появление на горизонте земли исторгло из уст команды радостные возгласы, а при виде города возникла мысль о его обитателях, с которыми можно торговать. Только когда трехмачтовое судно подошло поближе, команда и пассажиры увидели, что портовый город лежит в руинах — и явно уже не одно столетие. Часть его даже успела уйти под воду. И все же город был прекрасен для взора своей почти что нечеловеческой архитектурой, что породило разговоры об исследовании, о поиске сокровищ, оставшихся от прежних обитателей.
Тут-то впередсмотрящий и увидел в воде блестящую чешуйчатую спину.
Чешуя была сине-зеленой, словно морская вода, вот почему сначала никто ничего не заметил. А может, и плавали чудовища слишком глубоко. Все, что бравые исследователи могли сказать наверняка, — в воде вокруг внезапно появилось несколько темных теней, огромных, точно левиафаны. По мнению капитана Яльзо, экспедиция наткнулась на лежбище или еще что-либо подобное. Прентиссу Асаальку захотелось устроить охоту, но, к счастью, в этом его мало кто поддержал.
Тени так и остались для исследователей не более чем тенями и даже скрывались из виду при их приближении, но это не означало, что экспедицию оставили в покое. «Крыло Цапли» внезапно дрогнуло, и люди поняли, что несколько чудищ поднырнули под днище. Корабль, на удивление, почти не пострадал, но это, вероятно, оттого, что капитан Яльзо нутром почуял, чего они добиваются. Все до единого удары были направлены в нос судна, тормозя его продвижение, толкая вспять.
— Хотят, чтобы мы убирались! — сообщил капитан Уэллену. — Дают нам шанс уйти подобру-поздорову!
И действительно, стоило «Крылу Цапли» развернуться и направиться прочь, устрашающие тени пропали. Исследователи продолжали плыть, не оглядываясь, пока город и его подводные обитатели не сделались не более чем крохотным пятнышком на горизонте…
— Снова ты лег в дрейф.
Замечание развеяло воспоминания ученого. Он устремил взгляд к песку под ногами, возвращаясь мыслями в день сегодняшний.
Уэллен начал подниматься на небольшой холмик, желая постоять немного среди дикой травы по колено высотою.
— Извини, капитан. Я не хотел. Так уж оно получается.
— Ну, в мечтах нет ничего дурного; это ведь они привели сюда тебя, да и всех нас. Нужно только соображать, где кончаются мечты и начинается явь. А то еще вступишь ненароком во что-нить эт-такое…
Ученый до сих пор не был уверен, нарочно ли капитан Яльзо порой использует простонародный говорок или же просто сбивается на оный, сам того не сознавая. Яльзо оказался куда более культурным человеком, чем Уэллен от него ожидал, но, возможно, сказывались предрассудки человека с высшим образованием…
— Я постараюсь не забывать об этом.
— И хорошо. — Крепко сложенный моряк зашагал рядом с ним, и подошвы его сапог слегка вдавливались в мягкую землю при каждом шаге. — А то, случись что с тобой, придется мне выслушивать королевские приказы этого голубого… Как бы тогда мятеж не приключился!
Под «голубым» Яльзо имел в виду Прентисса Асаалька. По причинам, известным лишь Землям Мечты, народ Асаалька обладал кожей голубого цвета. И то была не какая-нибудь краска; они просто рождались голубыми от макушки до пят, включая и волосы. Будучи единственным таким народом, они полагали себя особо отмеченными, что объясняло невероятную надменность Асаалька. Продукт национальной культуры, что поделать…