Хрустальный Дракон

— Стража и маги… или шпионы, после того, как попробовали задержать его. Я слышала, он их прямо-таки одурачил.

— Ты слышала?

Она опять улыбнулась:

— Я сумела улизнуть как раз в тот момент, когда почувствовала, что они идут. Ваш друг не понимал значения медальона. А вы, как я догадываюсь, понимаете.

— Я прожил больше него.

Итак, он получил подтверждение. Кейб и Темный Конь улизнули из сетей, расставленных магами, прирученными королем Ланитом. Он не мог упрекнуть волшебника за то, что тот ни слова не упомянул об этом инциденте в своем послании к леди Бедлам, у нее и без этого поводов для беспокойства более чем достаточно. Но теперь это все уже позади.

— Допрос окончен, или ты хотел поговорить со мной еще и о других вещах?

По тому, как Тори посмотрела на него, было предельно ясно, что именно она имеет в виду.

— Есть те, кто сможет помочь тебе в учебе, и для этого совсем не обязательно прибегать к обольщению.

— Ты же знаешь, я ищу большего, чем просто учеба, серебряные волосы. — Она попробовала притронуться к его волосам, но он схватил ее за руку. — Я ищу намного большего, чем только это.

— Моя жена разорвет тебя своими когтями на мелкие кусочки, если узнает хотя бы только то, что ты была со мной настолько фамильярна. Буквально раздерет.

— Она что, кошка?

— Да.

Тори внимательно посмотрела на него, надеясь найти на его лице признаки того, что он шутит, но увидела, что он говорит абсолютно серьезно.

— Некоторые люди создают странные семьи. Человек и кошка?

— А я разве сказал, что я человек?

Тори на это ответить было нечего, но он заметил, как она несколько отклонилась назад, как бы рассматривая его в новом, тревожном свете.

— Я задала тебе вопрос. Ты со мной закончил?

— Почти. Ты знакома…

Он замолчал, заметив, что какой-то пьяный торговец, одетый в одежды Горда! — — Он, шел, спотыкаясь, в их направлении. Поблизости он слышал другие голоса. Грифон взял Тори за руку. Она не сопротивлялась, но и не пыталась больше испробовать на нем свои чары. Его замечание о нем самом и о его жене поразили ее.

— Пойдем обратно в гостиницу. И будь приветливой. Колдунья кивнула. Дойдя до них, торговец пытался решить, какую сторону узкой улицы ему лучше уступить им. Грифон указал налево, и человек направился туда. Переключив опять все свое внимание на Тори, Грифон снова начал задавать ей вопросы.

Шаги пьяного резко затихли.

Нормальный человек в такой ситуации сделал бы это гораздо медленнее, и, возможно, именно этот факт и спас Грифона. Видно, нападающий просто был слишком самоуверен. Грифон успел оттолкнуть девушку в сторону как раз в тот момент, когда торговец с ножом в руке навалился на него. Птица-лев слышал, как вскрикнула девушка, но тут же все свое внимание переключил на борьбу. Оказалось, что противник весит намного больше, чем можно было бы предположить. Грифон был уверен, что под одеждой он найдет доспехи.

Черные доспехи.

Он допустил непростительную беспечность, тратя столько драгоценного времени на пустые разговоры и забыв о своих же собственных догадках о том, что здесь могут быть шпионы. Он был беспечен еще и в другом отношении: лицом, которое было сейчас на нем, он предпочитал прикрываться чаще всего. И Кейб был далеко не единственным, кто мог бы опознать его. После стольких лет борьбы с ним было не удивительно, что многие рейдеры, особенно шпионы, моментально узнали бы его неординарную внешность. Грифон знал, что он был не только беспечным, но к тому же еще и тщеславным. Выбрал бы он лицо, которое отличалось бы меньшим достоинством, и, может быть, избежал бы того, что сейчас случилось. Его искалеченная рука тоже могла бы выдать его, но не так быстро, как тщеславие.

Они боролись на земле. Волк-рейдер использовал свое преимущество в весе и неспособность Грифона схватить его достаточно сильно своей изуродованной рукой. Черты лица рейдера не представляли собой ничего примечательного. Это было обычное лицо человека его профессии. Но та спокойная решимость, которая исходила от него, вполне определенно говорила Грифону о том, что это ветеран многих кампаний. В этом не могло быть никаких сомнений.

Если физических сил было недостаточно, чтобы избавиться от противника, то птица-лев с большим желанием был готов использовать свои волшебные умения. Когда того требует ситуация, каждый должен использовать те возможности, которыми он обладает, не задумываясь о чести, в этом Грифон был твердо убежден. Выживание прежде всего.

Арамит, должно быть, догадался о его намерениях, потому что внезапно изменил тактику и, не обращая внимания на то, что мог поранить себя, нанес удар головой, попав лбом прямо в поставленную Грифоном защиту. Защита — — это было единственное, что мог сделать Грифон, чтобы не потерять сознания. Но, к несчастью, удар оказался настолько сильным, что он рухнул затылком на землю. Все поплыло у него перед глазами. Он почувствовал, что слабеет и не может удерживать врага с прежней силой. Волк-рейдер не замедлил воспользоваться этим новым преимуществом.

— Моя жизнь в обмен на твою, — прошипела темная фигура. — Небольшой вклад в триумф империи!

Итак, это конец, — успел подумать Грифон. — Быть за резанным ночью на улице, далеко от любого места, которое можно было бы назвать домом.

Он услышал, как рейдер коротко изумленно вскрикнул. Вес его тела переместился в одну сторону. Инстинкты взяли верх. Грифон изо всех сил рванул навалившееся на него тело в ту же сторону. Он услышал, как что-то звякнуло, и понял, что арамит выронил нож. Теперь, несмотря на то, что в голове у него все еще звенело, преимущество было на его стороне.

Однако рейдер, без сомнения, ни в коей мере не был побежден. Он опять попытался боднуть Грифона головой. Но на сей раз птица-лев был готов к этому и вовремя уклонился. Затем он сделал единственное, что смог придумать, для того чтобы ускорить развязку.

Он преобразовался. Для большинства колдунов такое изменение внешности оставило бы их беспомощными на несколько драгоценных секунд. Для Грифона, давно практиковавшего мгновенные преобразования, это было не так. Два десятилетия войны поддерживали эту его способность в хорошем отшлифованном состоянии.

Шпион издал крик, который заглушила когтистая лапа Грифона. Застигнутый врасплох неожиданно изменившейся внешностью противника, арамит не сумел вовремя предупредить последовавшую за этим атаку. С мрачным удовлетворением Грифон, резко повернув голову своего противника, сломал ему шею.

Убедившись, что рейдер мертв, он медленно поднялся и прошептал:

— Твоя жизнь за жизнь моего сына… Цена неравнозначна, но, несомненно, это только начало.

И только теперь он вспомнил о Тори. Пока он поворачивался к тому месту, где оставил ее, он опять преобразовался в человека. Было неудивительно, что ее уже не было. И все же что-то заставило арамита вскрикнуть от боли. Это могло быть только какой-то атакой, проведенной колдуньей. По его предположению, ударом по голове. Зачем привлекать к себе внимание, как к колдунье, когда простое физическое воздействие могло сработать так эффективно?

Улица стала подозрительно пустынной. Грифон знал, что такое затишье обычно предвещает появление городской стражи. Он пожалел, что позволил своему гневу взять над ним верх, шпион мог предоставить дополнительную информацию, в частности о том, сколько ему подобных уже расползлись по городу. Городская стража будет вполне удовлетворена, найдя труп. Конечно, все остальные шпионы, засевшие в городе, узнав про смерть одного из них и не имея ни малейшей возможности узнать, кто в этом виноват, на какое-то время спрячутся. Этот действовал на свой страх и риск, в одиночку, но, если бы их здесь было больше, они непременно бы вмешались в борьбу, так как, не льстя себе, Грифон считал, что они рассматривают его как цель первостепенной важности.

Короткая передышка, как бы ни повышала она опасность быть задержанным городской стражей, сделала свое дело. Его голова еще гудела, но сила его концентрации была вполне достаточной для того, чтобы сотворить заклинание. Настало время покинуть Зуу и пойти дальше по следу Кейба.