Страница 82 из 93
— Нет, — слезы хлынули у нее из глаз. — Нет, я должна ехать одна.
— Ты ничего не должна делать одна, дорогая. Я всегда...
— Они не примут тебя, Тревис. Они знают, что ты хотел сделать им.
— Единственное, что имеет значение для меня, это твое желание, Джесс. Если ты не против, я поеду.
Она покачала головой.
* * *
Доктор сам не понимал, в чем дело. У Оливера была легкая простуда и небольшой кашель, он даже не соблюдал постельный режим.
— Конечно, он был стар, — сказал доктор.
— Но он был совершенно здоров, — настаивала Джессика.
— Возможно, у него была пневмония, — голос доктора звучал неуверенно. — Некоторые вещи не поддаются объяснению, — добавил он.
В погребальном кортеже, двигавшемся на кладбище, было более сотни колясок. Множество людей со всей округи пришли отдать последнюю дань уважения Оливеру Дюплесси. Вначале Пенелопа, возбужденная больше обычного, заявила, что она не наденет черное. Сказала, что черный цвет ей не идет и насмешливо оглядела траурный наряд Джессики:
— Твоя мачеха всегда надевала черное на похороны. Наверно, думала, что черное ей очень идет. Конечно же нет. Как и тебе, Джессика.
— Моя мачеха, — резко отпарировала Джессика, — любит людей, а не только себя. Когда кто-нибудь умирает, она скорбит, как делают все нормальные люди.
— Ты думаешь, что я буду голосить над отцом? — Пенелопа внимательно оглядела себя в зеркале на стене. — Ну, он умер. Чем помогут ему мои слезы? А вот его деньги мне очень помогут. — Она улыбнулась своему отражению.
Как раз в это время зашел Хьюг и, услышав ее высказывания, заставил Пенелопу подняться наверх и надеть платье, соответствующее случаю.
— И, ради всего святого, не пей больше свое лекарство, пока не закончатся похороны, — добавил он.
Впервые Джессика видела, что он заставил Пенелопу сделать что-то против ее собственного желания.
Когда они покидали кладбище, Пенелопа пробормотала:
— Перестань плакать, Джессика. Меня это совершенно не впечатляет.
Часы, которые она провела без своего лекарства, значительно укротили ее нрав.
— Я думаю, что ты очень раскаиваешься, что пыталась обмануть меня, — она обняла Джессику за талию, притянув к себе. — И не надейся продолжать работать у Дюплесси, — радостно предупредила она. — Как только будет оглашено завещание, я с большим удовольствием уволю тебя.
— Я в этом не сомневаюсь, — Джессика освободилась от объятий матери и направилась к Генри Барнетту. Пенелопа больше не претендовала ни на какие родственные чувства, поэтому Джессика не чувствовала себя обязанной оставаться здесь дольше, особенно в доме матери.
— Генри, — попросила она, подойдя к Барнетту, — не могли бы вы отвезти меня на станцию? Я возвращаюсь в Бьюмонт прямо сейчас.
— Ты должна остаться в городе до оглашения завещания, — напомнил он.
— О, все знают, что в нем.
— Тем не менее ты должна быть здесь. Я тоже, хотя не представляю, почему. Ведь я никогда не вел дел Оливера Дюплесси. Хочешь пожить это время у меня, Джессика?
Она с признательностью приняла приглашение и перевезла свой немногочисленный багаж, пока не вернулась мать.
Оглашение завещания, состоявшееся на третий день после похорон, повергло в шок малочисленных наследников Дюплесси. Хьюг побледнел и изменился в лице, а Пенелопа, принявшая по такому случаю солидную дозу своего лекарства, разразилась истерикой, услышав, что основным наследником является Джессика. Оливер завещал внучке все, кроме трастового фонда, который отходил Пенелопе, основной капитал которого она не могла трогать. Управление фондом возлагалось на Генри Барнетта.
— Это не подлинное завещание моего отца, — пронзительно визжала Пенелопа. — Я знаю, что в нем должно быть! Она заменила его подделкой!
— Миссис Грисхем, миссис Грисхем, — успокаивал поверенный Оливера. — Я уверен, что завещание законное. Ваш отец продиктовал его лично мне около месяца назад. Документ заверен подписями известных и уважаемых деловых партнеров мистера Дюплесси, — он повернулся к Хьюгу за помощью, поскольку Пенелопа чуть ли не бросалась на него и на Джессику. — Мистер Грисхем, взгляните на подписи. Все эти люди — вкладчики вашего банка. Вы можете удостовериться, мистер Грисхем...
Хьюг повернулся и, согнув плечи, направился к выходу. Пенелопа, дрожа от ярости, закричала:
— Сделай же что-нибудь! После всего, что я сделала для тебя, ты...
— Заткнись! — выкрикнул он ей прямо в лицо. Пенелопа и все остальные окаменели, столько отвращения и ненависти было в его голосе. — Ты разорила меня, — пробормотал он и вышел.
— Почему он обвинил меня? — Пенелопа расплакалась. Слезы текли по ее лицу, размывая пудру и румяна. — Мистер Фоли, вы же знаете, я всегда была Хьюгу прекрасной женой, — Пенелопа качнулась в сторону адвоката отца и ухватилась за отворот его сюртука. — Вы должны сделать хоть что-нибудь с этим ужасным завещанием. Вы же один из всех знаете, что отец никогда не собирался лишить меня наследства, — она сквозь слезы мило улыбнулась смущенному адвокату.
— Миссис Грисхем, — заикаясь, произнес Фоли, — ваш отец вовсе не лишил вас наследства. Он обеспечил вас... э... щедрым доходом.
— Щедрым! — взвизгнула Пенелопа, ее глаза высохли. — Даже прачка не сможет жить на такие деньги, особенно если ими будет распоряжаться Генри Барнетт. Все знают, что он ненавидит меня. Он приживальщик Джастина Харта, Они все будут смеяться надо мной, и Джастин, и его неряшливая жена, и их мошенница дочь. Они мечтают увидеть меня нищей.
— У вас богатый муж, — заметил Фоли. — Как вы можете говорить...
— Он не такой богатый, как был отец. Я должна была получить наследство отца. Все это знали. Я наследница Дюплесси. Мой отец никогда не мог... — Пенелопа уставилась на Джессику, сидевшую в кресле и через стекла очков наблюдавшую безумное поведение матери. — Это она сделала! Она повредила его разум! Она настроила отца против меня, заставила его изменить завещание! Вызовите полицию!
— Миссис Грисхем! — воскликнул потрясенный мистер Фоли. — Ваша дочь не могла повлиять на мистера Дюплесси...
— Она мне не дочь! Я отрекаюсь от нее!
— В любом случае, миссис Парнелл не было в Форт Ворсе несколько месяцев. Завещание явилось для нее полной неожиданностью. Миссис Грисхем, я думаю, вы обвиняете ее несправедливо, — он заискивающе улыбнулся Джессике.
— Почему он не назначил вас попечителем моего трастового фонда? — голос Пенелопы звучал резко и требовательно. — Почему Генри Барнетта? Это ее рук дело. Ее и Джастина.