Страница 4 из 30
– Смотри, Олег. – И она указала на плоскую грань камня, чуть скошенную внутрь.
Я подошел и чуть наклонился. На этой грани, влажной, холодной и скользкой, были глубоко и неровно выбиты белесые буквы. Их края давно сгладились, словно строчки оплыли от огня, но читались хорошо.
Friends!
We don’t know, who are you.
Spring near the last stown.
Go on the west.
40 miles from her.
Good luck!
Я понял только несколько слов: «Друзья… мы… вы… камень… идти на… 40 миль…» Но Танюшка уверенно перевела:
– «Друзья! Мы не знаем, кто вы. Родник около следующего камня. Идите на запад. Сорок миль отсюда. Удачи!» Олег, – она выпрямилась, – тут есть люди.
– Или были, – хмуро заметил я. – Надпись-то старая. И почему английская?
– Не знаю, – вздохнула Танюшка. – Но все-таки… Сорок миль – это сколько?
– Километров семьдесят – семьдесят пять, – перевел я. – Два… нет, три дня. Вообще-то нам по дороге, можно идти туда. Пойдем?
Теперь уже Танюшка начала осторожничать.
– А что там, в сорока милях? – подозрительно спросила она. Я просто пожал плечами, немного раздражаясь – было жарко и хотелось пить:
– Не знаю, но мы все равно идем туда. Или нет?
– Идем, – вроде бы решилась она. И неожиданно предложила: – А может, я покричу? Э-э-э-эй!!! – завопила она, подпрыгнув.
Я фыркнул и засмеялся. Танюшка обиженно свела брови, но потом толкнула меня в плечо и тоже хихикнула:
– Ладно тебе… Пошли попьем.
Куда веселей мы зашагали к «следующему» камню. Танька вообще никогда не была болтливой, но сейчас ее понесло, и она бесконечно говорила, выдвигая версии о том, что нас ждет в указанной точке. Доминировало убеждение, что там – путь домой.
Я, если честно, надеялся на то же. Но предпочитал не говорить об этом вслух.
Мы добрались до леса вновь минут через сорок. Воду – а родник выбивался из-под камня упругой струей в песчаный кратер у основания глыбы – набрать было не во что, а жаль. Она оказалась ледяной и очень вкусной.
Снова захотелось есть, и с каждой минутой голод нарастал.
– Олег, – сказала Танюшка, когда мы уселись передохнуть под деревьями на опушке и разулись, чтобы дать отдохнуть ногам и хоть немного просушить носки, – без еды мы не дойдем.
Сказано это было серьезно и без малейшей паники. Я еще раз подумал, что она совершенно необычная девчонка. Но счел нужным одернуть спутницу:
– Дойдем. Туда – дойдем даже без еды, хотя будет трудно. Но лучше, конечно, поискать еду по дороге какую-никакую.
Мы замолчали, и я понял, что засыпаем. Вроде и прошли не очень много… Наверное, за прошедшее время растренировались.
– Олег, – сонно сказала Таня, – давай поспим немного.
– Давай, – охотно согласился я, сползая в лежачее положение и устраиваясь удобнее. Помедлил и предложил нерешительно: – Тань, если хочешь – можешь… ну, меня использовать вместо подушки.
– Ага, спасибо. – Она перекатилась ближе и как-то очень естественно устроилась на моем плече. Я помедлил и приобнял ее рукой, на которую она улеглась.
Приятно было – непередаваемо. Руки Танюшка спрятала под мышки, а носом – наверное, уже сама не понимая, что делает, – уткнулась мне в шею. И тепло задышала.
Короче, мне тут же расхотелось спать. Я обмер с открытыми глазами. Нет, ни о чем таком я не думал. Я просто переживал почти физическое счастье.
Ради этого стоило оказаться в лесах другого пространства. Честное слово. Хотя, конечно, я понимал, что Танюшка уже спала, когда прислонилась ко мне.
И все-таки это было счастье…
…Проснулся я от того, что перестал чувствовать руку – она превратилась в резиновый жгут. Танюшка во сне сползла ко мне под бок и лежала на животе, затрудненно дыша – уперлась лицом в мою куртку.
Проснулся я и ото сна, если так можно выразиться. Сон был из тех, что не пересказывают. Я бросил быстрый взгляд вниз и подумал: хорошо, что Танюшка спит, потому что даже сквозь плавки и брюки все было отчетливо видно. В смысле, у меня.
Я переложил онемевшую руку другой и сел. Слегка воровато посмотрел на Таню. Мы проспали больше двух часов. И мне срочно надо было отойти.
Поднявшись, я сделал несколько шагов к камышам. Посвистывая, поднял голову к вершинам деревьев; потом, уже натягивая штаны, вновь рассеянно окинул взглядом камыши…
И увидел скелет.
Нельзя сказать, что я испугался или растерялся, хотя в реальной жизни скелетов не видел – даже как пособий на уроках, у нас были схемы. Но и не скажу, что я не ощутил вообще ничего. Странно, словно время вокруг стало тягучим-тягучим, а все предметы, наоборот, – очень четкими.
Я сделал несколько шагов, дыша открытым ртом. В горле пересохло.
Скелет не трогали звери – уже не знаю почему. Но кости не были растащены, и даже сохранилось кое-что из одежды: потрескавшийся, утерявший цвет кожаный то ли жилет, то ли панцирь с порыжевшими от ржавчины металлическими бляхами; сапоги, на которых уцелели подковки – на носке и каблуке, – и застежки ремней поверху голенища; широкий пояс с зеленой от окиси пряжкой, на котором крепились… ножны. Да, ножны! На скелете были еще какие-то ошметки то ли ткани, то ли кожи. Но я вглядывался именно в ножны, из которых торчали рукояти – чуть изогнутая большого ножа и обычная крестовина длинного меча. Рукояти даже на глаз «сварились» с ножнами.
Я подошел к скелету вплотную. И только теперь понял, что меня обманули глаза, – до скелета было ближе, чем мне казалось, а сам он оказался меньше!
Скелет принадлежал подростку – девчонке или мальчишке – моих лет. Вернее, по крайней мере одного со мной роста. Я увидел, что на левом запястье скелета широко висит изъеденный ржавчиной браслет.
А потом я понял, что это часы. Массивные, незнакомые мне часы со странным восьмиугольным корпусом – стекло было чистым, и я видел циферблат с многочисленными дисками и цифрами, на которых навсегда замерли стрелки.
Я наконец заставил себя закрыть рот. Еще раз посмотрел на оружие, жилет, грубые сапоги.
И на часы. Как во сне, я нагнулся ниже и различил надпись: Omegua. А под ней мельче: Switcherland. Это была швейцарская «Омега», я о такой читал в книжках. Дорогие часы…
Я перестал что-либо понимать.
– Олег!!! – завопила Танька за кустами. – Олег, ты где?!
– Елки… – вырвалось у меня, и я поспешил наверх, заставляя себя успокоиться хотя бы внешне.
Танюшка вылетела из-за деревьев и треснула меня кулаком в грудь так, что я охнул. А Танька затрясла меня за плечи, как отбойный молоток, шипя:
– Ты где был, кретин?! Я же… я чуть дуба не дала!.. Просыпаюсь… где ты был?!.
– Тань, Тань, ты чего?! – ошалело бормотал я. – Я отошел… ну, по делам…
– Не смей так больше делать, дурак! – Она треснула меня по плечу и отвернулась, закрыв лицо локтем.
– Погоди, Тань… – Я топтался рядом, не зная, что делать. До меня дошло, что ей на какие-то страшные мгновения показалось, что она осталась в этом непонятном мире одна. – Ну прости меня, – убито попросил я, не зная, что сказать еще.
– Больше так не делай никогда, – уже тихо попросила она, все еще не поворачиваясь. – Я очень-очень испугалась, Олег… Ну все, уже успокоилась, вот. – Она повернулась и по-настоящему улыбнулась, но тут же попросила снова: – Только больше не уходи… Поесть ничего не нашел?