Скажи миру – «нет!»

Это не над моей головой сейчас сомкнутся водоросли.

Это не я еще сколько-то буду жить, опускаясь в ледяную глубину и глотая густую жижу в попытках дышать.

Это не я!!!

Танюшка бросала мне ремень корды – самое длинное, что у нее было, – лежа на животе и вытянувшись в струнку. Ей не хватало полуметра – я всегда хорошо прыгал…

Жижа коснулась моих губ – я отплюнулся, поводя руками.

– Оле-е-ег!!! – снова закричала Танюшка.

– Ма-ма-а!!! – закричал и я – и захлебнулся. Жижа закрыла глаза, но сквозь нее я еще видел, видел размытый круг солнечного жара, и мои руки, остававшиеся наверху, ощущали живое тепло…

По пальцам что-то ударило, и я вцепился в это что-то. Схватился другой рукой – а через миг меня с натугой, но сильно выдернуло на поверхность.

Вместе с Танюшкой длинную лесину тянул крепкий белобрысый парнишка – грубая кожаная куртка была распахнута и стянута странно знакомым ремнем, вельветовые серо-зеленые штаны подвернуты до колен, босые ноги – в грязи. На поясе парня висел кинжал-дага, почти как у меня, и даже странно, как я в один миг это все заметил… А в следующий миг второй рывок выволок меня на сушу, где я и остался лежать на животе, хватая воздух широко открытым ртом, а Танюшка тормошила меня и трясла…

Я рывком перевернулся на бок. Парень, с размаху плюхнувшийся рядом на пятую точку, грязной рукой отбросил со лба замусоленные пряди и улыбнулся.

– Не может быть!.. – прохрипел я.

– Может, – сказал Сережка Земцов. – Может, Олег… Привет.

Наверное, наступает предел, за которым удивляться просто не получается. Реки, мамонты, жуткие твари в масках, башни, скелеты, оружие… Теперь вот еще – наш (точнее – мой старый, а Танюшкин недавний, но верный) друг, обросший и дико одетый. Ну и что? Он же меня спас…

Но все-таки, оказывается, можно удивляться и дальше. Сергей, ничего не рассказывая, только таинственно посмеиваясь, провел нас через болото, потом мы протиснулись чуть ли не ползком густющим сумрачным ельником… и он завопил весело:

– Ленка! Встречай, я не один!

– Ленка здесь?! – ахнула Танюшка. Но навстречу нам из кустов уже выскочила босая девчонка в спортивных брюках и майке, темноволосая и синеглазая, они с Танькой бросились обниматься.

Я плыл по течению уже абсолютно, думая только о том, как немного сполоснуться от грязи, подсыхающей на мне, а потом прилечь. Мозги ворочались со скрипом. Сергей за плечо протащил меня через кусты, и мы оказались в начале тропинки, спускавшейся к большому навесу-шалашу, возле которого горел костер. Оттуда бежали ребята и девчонки – галдя, смеясь и размахивая руками. Это были мои друзья – порядком заросшие, обтрепавшиеся, но несомненно они!

– Все здесь? – отстраненно поинтересовался я, с великолепным равнодушием созерцая эпическую картину.

– Вас не хватало, – пожал плечами Сергей. – Мы-то думали, что хоть вам повезло…

– И давно вы здесь? – спросил я. Сергей недоуменно посмотрел мне в лицо:

– Да ты что, Олег? Мы же скоро месяц, как пропали оттуда.

Рассказ третий

Чужая война

Кирсанов – небольшой город. Пропажа даже одного подростка для него – печальная сенсация. Но если одновременно пропадают двадцать пять ребят и девчонок?!

И даже не это самое интересное. А самое интересное, что мы общались почти ежедневно с «пропавшими». Весь тот месяц, пока они находились, по их собственным уверениям, здесь.

А они оказались здесь в один день и почти в одном месте – только Сашка и Наташка Бубненковы проплутали два дня да Колька Самодуров, которого «прихватило» на охоте, – шесть. (Кстати, у него с собой оказалась его чешская «вертикалка» 12-го калибра с солидным запасом патронов.) В этом конкретном месте они находились уже три недели; неподалеку отсюда в полуобвалившейся избушке нашли склад отлично смазанного холодного оружия…

…Водопад новостей вывалился на нас вечером, у костра. Я почти с нежностью рассматривал знакомые рожи, испытывая невероятное облегчение – даже прислушиваться начал не сразу, настолько велико было блаженное обалдение; мы все-таки нашли «своих», да еще каких!

Правда, помочь с возвращением они нам не могли. У них был ворох гипотез (половина – Санины, чьи ж еще?), но не имелось ни единой, в достоверности которой был бы уверен хотя бы сам ее автор.

Настоящая буря поднялась, когда Танюшка сообщила, что никуда они не пропадали, цветут и пахнут возле родимых семей в славном Кирсанове, и не ищут их ни милиция, ни школа, ни родители, ни КГБ, ни друзья…

А меня как раз тут и ошарашило…

…что и нас НИКТО НЕ ИЩЕТ!!!

Я даже не сразу осознал эту дикую информацию. Но я помнил, например, как тот же Колька вернулся «с браконьерки» и похвастался дюжиной уток. А на следующий день мы виделись в школе!!! Да и остальные…

Но это значит, что мы с Танькой сейчас сидим в «Севере»… или гуляем по Кирсанову… или пьем ситро с бутербродами у меня на веранде…

И остальные, может быть, тоже с нами.

Там.

И здесь.

Я помотал головой, открыл рот и сказал почти отчаянно:

– Послушайте, ребята!..

– За что ты мне нравишься, Олег, – нарушив долгое молчание, сказал Игорек Северцев, – так это за умение всегда внести нужную ноту в разговор. Как дубиной по затылку.

– Замолкни, Север… – процедил Вадим.

– Да что изменится от того, что я замолкну… – Игорь махнул рукой с серебряной «печаткой» на безымянном пальце. Кстати, его одежда сохранилась едва ли не лучше, чем у всех остальных, – Север всегда предпочитал купленную у фарцовщиков хорошую кожу.

Снова посыпались идеи – в основном заимствованные из научно-популярной фантастики разного уровня. Но сейчас в голосах – вот идиотизм, да?! – отчетливо звучало облегчение. Все беспокоились за родителей, а теперь выходило, что и незачем вроде бы…

Этот галдеж перебил Арнис. Он поднялся и обвел всех внимательным взглядом, после чего с легким акцентом сказал, разделяя слова:

– Да вы что, не понимаете?! Мы ведь теперь не сможем вернуться домой! Даже если будет возможность!

– Почему?! – изумилась Ирка Сухоручкина.

– Да потому, – вмешался Олег Крыгин и, подняв голову, посмотрел вокруг. – Потому что там уже есть мы. Мы. Есть. Друг у друга, у наших родаков и тэ дэ и пр.

Вновь воцарилось молчание. Гробовое. В этом молчании отчетливо переваривалась идея, оформившаяся около костра.

– Я все равно хочу домой, – вдруг сказала Ленка Черникова. И захлюпала, закрыв лицо руками. У сидевшей рядом Наташки Мигачевой сделалось хмурое лицо, губы припухли. Я видел, что и Игорек Свинков – Бэн – заморгал, потом отвернулся. Андрюшка Соколов подался к Наташке, взял ее за руку…

– Да ну, ерунда, не может этого быть, – задиристо и почти зло сказал Игорь Мордвинцев. – Чушь, бредятина…

– Чушь, потому что тебе страшно про это думать? – спросил Вадим. Он не поднимал глаз от огня.

– Заткнись! – Игорь вскочил, но его рывком усадили на место.

– Еще и негры какие-то, – уныло подвел итог Колька Самодуров. – Месяц мы тут сидим, и никаких негров не видели…

– Они не негры, – буркнул я. – Похожи телом – длинные, тощие… А лица… нет, морды… – Я махнул рукой.

– Это еще ерунда… – подала голос Танюшка, сидевшая рядом со мной. – Вы, ребята, может, на нас сейчас наезжать будете… Но знаете – эти твари за нами шли по следам. Мы только за рекой от них оторвались.

– За Ергенью? – спросил Вадим.

Я осведомился:

– Догадались, что это Ергень?

– Догадались… Еще чище… Сань! – Вадим поднял наконец голову. – Похоже, надо менять место.