Не остаться одному

А мне вдруг подумалось: вот не будь у меня якорей, которыми я вцепился в жизнь – Танька, друзья, мечта, случись так, что все это погибло бы у меня на глазах? Держался бы я, как держусь сейчас? Или плюнул бы на все, махнул бы рукой? Да. Ведь и я мог быть, ничем я не лучше его. Просто мне чуть больше повезло, вот и все…

– Да ладно, Кристо, – попросил я его смущенно. – Ты лучше скажи: в доме где-нибудь есть пара палок… вот такой длины? – Я отмерил расстояние от кончиков пальцев вытянутой руки до противоположного плеча.

– Ты хочешь напасть на… – Кристо помотал головой. – Это бесполезно.

– Да знаю я, что бесполезно, – буркнул я. – Не собираюсь я на него нападать… пока. Так есть палки?

– Сейчас принесу, – кивнул он, поднимаясь на ноги и забирая пустую миску…

Это даже удивительно, но Кристо оказался очень неплохим бойцом. Конечно, мне здорово мешала цепь, но все равно. Он раскраснелся, глаза воинственно блестели, когда Кристо ударами своей палки ловко отбивал мои выпады – и даже сам наносил ответные удары. Я подумал, что урса он наверняка не за просто так дался…

– Слушай, – я с размаху оперся на палку, – а в доме еще кто-нибудь есть, кроме тебя и этой ящерицы?

– Пятеро урса, – пожал плечами, блестящими от пота, Кристо. – Ты их не видишь, потому что они со двора входят и живут там же, сзади. Это вроде охраны. А больше никого…

– Это хорошо, – сказал я.

Обнаженный меч Арагорна лежал на балюстраде, огораживающей балкон. Я подошел и, встав рядом, взглядом попросил разрешения. Король кивнул, и я коснулся ладонью холодной Возрожденной Молнии.

– Я здесь уже третий месяц, Ваше Величество.

– Там, – поправил Арагорн. – Здесь – это не там.

– Там, – послушно повторил я. – Мне кажется, что я больше не выдержу. Часто кажется. Может быть, мне покончить с собой?

– Это не слишком хорошее желание, – тихо сказал Король и посмотрел мне в лицо печальными глазами. – Тебя ждут, князь. Ты мог и потерять веру, надежду… А как быть им? Получается, что ты уйдешь – и тебя будут ждать напрасно? Тебе не будет больно. А им? А… ей?

– Я не знаю, как мне выбраться оттуда, – признался я. – Мне страшно. Я не знаю, что мне делать.

– То же, что и всегда, – сказал Король, и его меч блеснул на солнце. – Бороться.

– Бороться, – повторил я…

Я проснулся от стука внутренней двери раньше, чем услышал голос Абди аль Карная – он громко и нетвердо распевал что-то веселое, шаркал ногами и гнусно икал. Похоже, хозяин здорово повеселился и решил проветриться пешочком.

Я встал и подошел к дверям – открыть засовы. Но аль Карнай вместо того, чтобы выйти, ткнул меня палкой между ягодиц, а потом, огрев по плечу, заржал, рыгнул и попер по-русски, сбиваясь и продолжая постукивать меня палкой то по левому, то по правому плечу:

– Что подпрыгнул, белый жеребеночек?.. Не ожидал п… п… хрыг… позднего визита? Ну прости, про-пр… сти, что так позддддддд… Я был занят, проводддил вр… ульк… мя. А счас вышел сюсюсюда, чтобббблюэк… ык… – от него дико разило какой-то бардой. – Пыр… пыр… азвлечься… – Он нагнулся и метнул харч мне под ноги, продолжая хихикать. А у меня сжались кулаки, и я почти ощутил, как опускаю их, сцепив «молотом», на жирный загривок… Но я хорошо знал, что в ответ на замах будет оглушающе-мягкий удар, который впечатает меня в стену. А потом – долгая боль в позвоночнике. Аль Карнай распрямился и упер палку мне в горло. – Я… я… счас ахну ттттттт… бя парализатором, – он гордо улыбнулся, выговорив такое сложное слово без запинок, а я обомлел, – и оттттт… – он мотнул головой досадливо, после чего выпалил: – Оттрахаю! Оттрахаю тебя, а если мене пы… пынравится, то я бубубду этта и дыак… дык… дальше делать! Или даже… пыминяю т… тебя с Кккррристо ме… блюк… стами. И ты пи-рис-та-нешь смотреть на меня, как будто это я, – он ударил меня по почке (на этот раз очень больно, я с трудом заставил себя стоять прямо, но на глаза навернулись слезы), – как будто это я сижу на цепи, а ты – х… х… хозяин! Нач…нем!

Он сделал шаг назад, опустил руку к поясу…

И теперь я заметил, что пояса на нем – нет.

Я в это не поверил. Кажется, и аль Карнай не поверил тоже – во всяком случае, он пошарил там, на животе, обеими руками, а потом опустил туда глаза…

…и как же он изменился, когда поднял их!

Он понял, что стоит один на пустом ночном дворике в двух шагах от своего раба.

От мальчишки, да. И он весит больше этого мальчишки, и он старше. Но этот вес – жир, а возраст – тяжесть в ногах и руках. Аль Карнай внезапно понял, какой у него толстый и беззащитный живот. Какие у него короткие и слабые ноги. Как он задыхается от страха и как трясутся у него руки.

А еще этот мальчишка был сильнее. Аль Карнай вспомнил, как смешно ему было, когда глупый белый пацан по нескольку часов в день бил в стену кулаками… да, вот туда, там образовались выемки…

А если он сейчас ударит… его? Абди аль Карная? Своего хозяина?

Не может быть!!!

– Ну что, – я улыбнулся и выделил следующее слово, – хозяин? Ты что-то забыл?

– Я-а… н-не-е… – аль Карнай оглянулся, стремительно трезвея.

– Это точно, – кивнул я. – Ни парализатора, ни чернозадых наемников, ни даже палки. Ты. И я. Вот и поговорим, – и я с наслаждением добавил, – и расскажи мне еще раз, что ты там собирался со мной сделать?

– Ничего! Ничего! – В горле у аль Карная сорванно пискнуло, он замахал волосатыми ручками, словно хотел взлететь, на губах расцвела добрая улыбка. – Именем бога отцов клянусь тебе, мальчик, я пошутил! И в доказательство этого я тебя отпущу – прямо сейчас отпущу и выведу из города, вот только схожу за ключами, хорошо?.. Я сейчас, я быс… ай!

Ухватив его кадык большим и указательным пальцами правой руки, я подвел аль Карная к стене и, впечатав в нее спиной, перекрыл все пути к бегству намертво. Потом поинтересовался:

– За какими ключами? Ошейник заклепан.

– А это ничего, ничего! – заторопился он, не сводя с меня радостно-умоляющего взгляда (вот видишь, я же очень хороший, я добрый и благородный, скулили его глаза…). – Я сейчас пилку…

– Хватит, – брезгливо сказал я, падая вперед, как учил Сергей. Хук левой в висок, прямой правой в солнечное. Я отскочил, опустив кулаки, и Абди аль Карнай тяжело свалился на дворовую брусчатку. Кровь, черная в лунном свете, вытекала у него из ушей, рта и носа.

Я присел, коснулся жирного запястья, потом шеи. Пульса не было. Я тронул голову – она послушно повернулась под странным углом.

Я сломал аль Карнаю шею.

Убил.

Я выпрямился. Ощутил чей-то взгляд в спину, резко повернулся и увидел Кристо. Казавшийся серебристым в этом свете, мальчик стоял в дверном проеме, держась за притолоку высоко поднятой рукой.

– Я принесу пилку, – тихо сказал грек. – Ты меня возьмешь с собой?