Страница 28 из 67
Я виновато потрусила на кухню разогревать ужин.
Мы сидели за столом, внимая умиротворенному Генриху, который живописал свою одиссею по кабинетам столоначальников, когда наши посиделки прервал приход Прошки. Он явился мрачный, злой и со свертком под мышкой. Генрих бросил единственный взгляд на его угрюмую физиономию и позвал:
— Садись перекуси со мной.
— Не хочется, — буркнул Прошка из прихожей.
Я чуть не свалилась с табурета. Прошка, отвергающий предложение перекусить, — феномен столь же дикий, как церемониймейстер, ковыряющий в носу на приеме у английской королевы.
— Немедленно вызываю «скорую»! — объявила я.
— Себе вызывай! — огрызнулся Прошка.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — вкрадчиво поинтересовался Генрих.
— Превосходно.
— А чего же тогда такой мрачный?
— Штаны не налезают! — Прошка с досадой швырнул сверток на галошницу. — Левисы! Только в мае купил. Сидели как влитые, а теперь…
— Ничего, сейчас налезут, — пообещала я, закатывая несуществующие рукава. — Я тебе такой массаж устрою, мигом пять кило скинешь! Какого черта ты нас пугаешь? По-твоему, нам без тебя переживаний мало?
— А по чьей милости их много? — тут же воспрял Прошка. — Кто виноват, что твой путь устлан трупами, а вокруг рыщут легавые? Еще бы им не рыскать! Пусть у них мозжечок вместо мозга, но даже мозжечком нельзя не дотумкать, что твоя изоляция обеспечит небывалый спад преступности. Не понимаю, зачем мы суетимся, пытаясь тебя выгородить?
— Что-то я не замечала, чтобы ты пытался меня выгородить. Вчера, к примеру, ты вовсю убеждал опера в моей кровожадности. А сегодня, похоже, моя судьба вообще перестала тебя волновать. Ясное дело, штаны, не налезающие на растолстевшую задницу, — куда более достойная причина для тревоги!
Увидев, как Прошка наливается дурной кровью, Леша с Генрихом мастерски перевели стрелку на безопасную колею под самым носом разогнавшегося локомотива.
— А с какой стати ты вспомнил о джинсах сейчас, если купил их в мае? — спросил Леша. — Ты что, заезжал домой?
— Браво, Лешенька! — восхитился Генрих, подключаясь к операции. — Блестящий пример гениальной дедукции! Куда там Шерлоку Холмсу с его жалким лепетом: «Вы встали рано и ехали до станции на двуколке…» Про двуколку любой дурак догадался бы. А вот где Прошка взял штаны, купленные два месяца назад, это вопрос вопросов.
— Вопрос не в этом, — счел нужным объяснить Леша. — Вопрос в том, зачем его понесло домой, если ему нужно было в противоположную сторону?
— И вовсе не в противоположную, — проворчал Прошка. — То есть, может, и в противоположную, но крюк совсем небольшой — это же одна линия метро. А домой я поехал специально за штанами. Ваша Инна заткнет за пояс десять царевн-несмеян. Уж я бисер метал, метал — хоть бы улыбнулась! И молчит, как в рот воды набрала. Ну, не совсем молчит, но твердит одно и то же на разные лады: «Простите, мне нужно побыть одной».
Я не могла упустить такой случай: зазнайку следовало поставить на место.
— А хвастал! «Завидуете моей ловкости! Посмотрим, как вы запоете, когда я вернусь с победой!» Ну и где она, твоя победа?
— Я сражался, как лев! — Прошка ударил себя в грудь. — На моем месте сник бы сам Дэвид Копперфильд. А я все-таки вырвал у девушки разрешение прийти завтра. Ну, не совсем разрешение, но под конец она почти не возражала. Посмотрел бы я на того, кто сумеет достичь большего!
Мы переглянулись и помолчали.
— Я все-таки не понимаю, при чем тут штаны? — гнул свою линию Леша.
— Вероятно, он решил завтра предстать перед Несмеяной во всем их блеске, — предположил Генрих.
— Но зачем тащить их сюда, если еще дома выяснилось, что они малы? — спросила я.
— Может, утром сойдутся? — Прошка посмотрел на нас с робкой надеждой, словно его воссоединение с любимыми штанами зависело от нашей доброй воли.
— Может, и сойдутся, — с сомнением сказал Леша. — Только зачем это тебе, если ни сесть, ни вздохнуть ты уже не сможешь?
— Значит, придется сесть на диету, — обреченно выдавил из себя Прошка.
Мы переглянулись с беспокойством.
— Ты уверен, что и правда хорошо себя чувствуешь? — спросил Генрих деланно небрежным тоном.
— Прошка, неужели эта чокнутая произвела на тебя такое неизгладимое впечатление? — воскликнула я. — Не припомню ни одну девицу, ради которой ты шел на такую жертву!
— Неужели ты думаешь, что я буду голодать ради какой-то фифы?
— Так ты ради Варьки, да? — осенило Генриха. — Чтобы ей помочь?
— Спятил?! — изумился Прошка. — Из-за Варьки! Скажешь тоже.
— Но тогда почему?
— Потому что эти джинсы обошлись мне в сто долларов!
Марк вернулся в первом часу ночи, усталый и раздраженный. После того как всем нам влетело по первое число (не спрашивайте за что; Марк всегда найдет причину для праведного негодования), он соблаговолил сообщить нам, что поездка его оказалась напрасной. Он попал на дачу в разгар пьянки. Гуляки уже набрались до бровей, никому и в голову не пришло поинтересоваться причиной его появления. Хозяин тут же вручил незваному гостю стакан, налитый до краев водкой, и потребовал, чтобы Марк выпил «штрафную». К счастью, он был не в состоянии проследить за исполнением своего требования. Марк разыскал Гелену, которая бродила по участку в простыне на голое тело, с бутылкой пива в руках, и попытался завязать с ней разговор. Напрасный труд. Она таращилась на него стеклянными глазами и мерзко хихикала. Может быть, в конце концов ему удалось бы пробиться к ее сознанию (хотя он сомневался), но его лишили попытки. Откуда-то материализовался ее жених с полотенцем на чреслах и с ходу полез драться. Марк отступил в сторону, и жених тут же растянулся во весь рост на земле. Гелена истошно завизжала. Марк не стал дожидаться продолжения и ретировался.
— Выходит, ты провел там всего несколько минут. Почему же тогда так поздно вернулся? — удивился Леша.
— Беседовал с соседями.
— Что-нибудь выяснил?
— Немногое. Хозяева дачи, Гелена с женихом и еще одна парочка приехали первого вечером. Ночь прошла тихо — видно, народ притомился с дороги. Зато второго компания развернулась вовсю: шашлыки, выпивка, музыка, пляски, визг… В общем, полная программа отпускных развлечений. Гудели до трех часов ночи. Соседи думали, что назавтра они и до вечера не прочухаются, ан нет — Гелена с женишком спозоранку отправились за грибами. И даже чего-то набрали. С грибной охоты они вернулись хорошо за полдень, к этому времени пробудились остальные участники пирушки. Компания дружно опохмелилась, ожила и устроила буйные игрища, закончившиеся очередной попойкой. Но, похоже, гуляли без прежнего размаха. Во всяком случае, четвертого утром приятное общество в полном составе собралось с силами и двинуло в монастырь на раннюю службу, после которой шатались по городу, а к обеду вернулись к привычному образу жизни.
— Короче говоря, ты намекаешь, что ни третьего, ни четвертого Гелена мне не звонила?
— Позвонить-то она могла — хотя бы со своего сотового. Правда, четвертого церковная служба закончилась около десяти, а тебя подняли звонком в восемь, но соседка, видевшая компанию в монастыре, не наблюдала за ней неотрывно. Народу на службе было много, Гелена вполне могла выскользнуть на минутку из церкви, позвонить и незаметно вернуться на место. Непонятно только, откуда она узнала о смерти Доризо, если никуда не отлучалась? Доризо скончался в ночь с третьего на четвертое. Значит, отравили его, скорее всего, третьего вечером. Гелена в это время перемещалась по местности преимущественно зигзагами. Даже если убийца позвонил ей и дал инструкции, что само по себе сомнительно, она вряд ли была в состоянии их понять. Нет, я склоняюсь к мысли, что Гелену можно исключить. Пора прощупать других твоих одноклассниц. Вы разузнали адреса?
Я отчиталась за нас с Лешей, потом доложился Прошка. Схлопотав очередной нагоняй, все получили наряды на завтра. Нам с Лешей предстояло навестить тех моих соучениц, чьи адреса уже удалось раздобыть, и собрать сведения об остальных. Прошке дали вторую попытку окрутить Инну, а Генриха было решено отпустить домой — после очередного сеанса общения с бюрократами, разумеется.