Страница 3 из 7
Дежурный понял, что пора тормозить.
- Рота! Кроме курсанта Тарасова. Отбой! А ты пошли со мной.
Все запрыгнули в койки и затаились. За дверями раздался грохот и снова наступила тишина. Со звериной стороны снова донеслось хрюканье и сдавленный шёпот.
- Попробовал.
Скрипнула дверь и в призрачном ночном свете показался дневальный. Почему-то, он подошёл к Кротову и зашептал.
- Товарищ сержант. Товарищ сержант.
- М-м-м.
- А там товарищ дежурный лежит.
- Дышит?
- Так точно!
- Налей ему воды на голову. А где Тарасов?
- Стоит, ждёт.
- Скажи ему: пусть идёт ложиться спать.
Шефская помощь.
Приближалась осень. Со всё более успешными овладениями воинскими специальностями курсанты всё больше работали в подшефных организациях, зарабатывая средства на обустройство всяких там ленинских комнат и прочих малярно-красочных наглядных агитаций. Дошло дело до того, что на работу отправлялся только пожелавший взвод, потому что нежно дремать в классе под пересвист морзянки было несравненно приятнее, чем разгружать вагоны на станции с лесо-материалом, например.
В тот день нам досталась разгрузка яблок. Погрызли немытых витаминчиков и в конце работы старшая смены на складе предложила нам набрать яблок с собой. Пожалуй, она на всю жизнь запомнила,, сколько яблок умещается за пазухой в неушитое флотское х/б. Рота обожралась.
На следующий день другой взвод отправился на разгрузку вагонов. Мы целый день гадали, что же принесут они к вечеру. Хорошо бы каких других фруктов. Груш, например.
Вместо фруктов в расположение роты принесли взвод. Оказывается, можно в усмерть упиться шампанским. Злобно-завидующий постоянный состав роты отменил все подъёмы и отбои в казарме блоагоухающей благородным винным запахом.
- Товарищ прапорщик! – донеслось из строя на разводе на следующий день, - Ну почему одни курсанты ходят помогать шефам? А постоянный состав только тянет службу.
Справившись с удивлением, старшина роты сформировал команду из одних старослужащих и свободных сержантов.
Вечером мы «летали» до половины второго ночи после того, как наши старослужащие весь день разгружали вагоны с бутилированой минеральной водой «Ласточка».
Не антисемит.
Когда постоянному составу учебной роты хотелось зрелищ, они все вместе импровизировали, изобретая всё новые и новые способы «поучить» курсантов. В эту ночь мы шагали и пели, пели и шагали. Уже давно прошло время официального отбоя, а мы всё никак не вписывались в понятие образцовой строевой подготовки в воображении наших сержантов.
Наконец, они придумали ещё одно новое упражнение: рота из колонны по восемь должна была пробежать через одностворчатую дверь и, заскочив на второй этаж, построиться на вечернюю поверку. Если сержанты догоняли последнего, то всё начиналось сначала. Зам старшины роты сержант Зейферлинг решил поучаствовать в нововведении. Встал на пути бежавшей роты. Первые, узрев препятствие, шарахнулись в стороны, обтекая гордо возвышающегося над строем сержанта. Я, находясь в задних шеренгах и стараясь не сильно забегать вперёд, но и не оставаясь среди последних, естественно, старался обозревать тылы, будучи уверенным, что впереди всё уже разведано.
Воткнувшись во что-то мягкое и пробежавшись по нему, по-прежнему, глядя назад, я с удивлением обратил внимание на то, что сержанты перестали нас преследовать и бросились поднимать двухметроворостого Зейферлинга, который изумлённо таращил глаза мне вслед.
Мои товарищи построились вместе со всеми и шипели от злости на меня, ожидая новых репрессий. Прихрамывая, по лестнице поднялся заместитель старшины роты и подошёл ко мне, взирая с высоты своего роста. Хмыкнул и пошёл к себе в кондейку.
- Он не антисемит, Зейферлинг, - заржал ему вслед Зайцев, - Он, просто, тебя не заметил.
Спорим на компот!
В детстве я увидел в каком-то фильме трюк по забиванию гвоздя голой рукой в доску. Потренировался и научился этому трюку. Как-то мои товарищи по службе увидели что я вколотил таким образом найденный гвоздь в пожарный щит, чтобы повесить на него одежду. Быстро сообразив полезность этого умения, они спорили с курсантами сначала других взводов, потом других рот на то, что покажут кадра, который голой рукой насквозь пробьёт гвоздём пятисантиметровую доску на скамейке в курилке. Спорили, естественно, на компот из чипка. И всегда выигрывали.
От-ить!
Скорее всего, у старлея были какие-то нелады по службе. А может быть и дома. Потому что он всегда, когда дежурил, искал возможности поймать нас на самоволке или на том, что мы не спим ночью. Причём, делал он это своеобразно: заходил в кубрик, включал фонарик и ходил, освещая сначала табличку с фамилией на койке, а потом светил прямо в лицо спящему пока тот не просыпался.
Нам надоело. Вечером мы налили воды в оцинкованый таз и придвинули его к двери. Настало время. Старлей приоткрыл дверь и смело шагнул вперёд, запнулся о таз, упал, выставив руки вперёд, попав ими прямо в подвинутую пинком шайку.
- От-ить! – прозвучало с пола. Но никто «не проснулся». И старлей ушёл.
Близнецы.
Был в недрах нашего министерства обороны какой-то гуманный приказ о том, что братья-близнецы должны служить вместе, дабы не приобрести необратимых психологических проблем из-за отсутствия родного существа, к наличию которого рядом один из них (любой) близнец привык ещё до рождения. На то, что близнецы зачастую сдавали экзамены и зачёты друг за друга уже давно не обращали внимания, потому что обороноспособность страны от этого только выигрывала. Хуже было с другими действиями, не связанными с защитой родины. В нашей роте было три пары близнецов.
Старшина роты, наплевав на вышеупомянутый приказ, отправил одну пару братьев на работы за пределы части в разные места. И надо же было такому случиться, что возвращались они примерно в одно время.
Дежурный по части сидел и от нечего делать читал книгу на КПП (контрольно-пропускной пункт). В окошке показалось лицо советсковоеннослужащего.
- Товарищ капитан! Матрос такой-то был там-то, разрешите пройти!
Капитан лениво махнул рукой, что было правильно принято воином. Через минут десять перед окошком возникло тоже самое лицо.
- Товарищ капитан! Матрос такой-то был там-то, разрешите пройти!
Капитан задумался. Потом принял какое-то решение и снова махнул рукой. Близнец, уходя от КПП через плац вдруг оглянулся и увидел капитана, который, высунувшись в окно, смотрел вслед. Быстро поняв ситуацию, воин сделал крюк, перескочил через забор в другом месте и снова появился перед окошком.
- Товарищ капитан! Матрос такой-то был там-то, разрешите пройти!
- А-а! Зараза! Издеваться! – капитан пинком откинул дверцу в барьере и выскочил из дежурки, - Сейчас я с тобой разберусь. Какая рота? Кто командир?
За руку притащил близнеца в роту и заявил заместителю старшины, что этот гад над ним издевается, проходя раз за разом через КПП. Замстаршины успокоил офицера, объяснив, что это – один из близнецов.
-А! – согласился капитан и пошёл на выход. Взялся, было, за дверь и отдёрнул руку, - Близнецы?! Там же их трое было!!!
- Вполне возможно, товарищ капитан, - успокоили его, - У нас их шесть штук.
- Вот дурдом! – прокомментировал капитан и оставил попытки выяснить истину.
Субординация.
Когда тебя прессуют со всех сторон правила игры (а жизнь – это игра) можно не соблюдать за их ненадобностью. Ряд высокопоставленных офицеров нашей бригады взял курс на мою полную дискредитацию. И плевать всем было на то, что я выступаю за сборную части и округа по парашютному спорту, что непьющий-негулящий. Типа, сказано, что бурундук – птичка...
Я, по совету старших и более опытных в склочных вопросах товарищей, накатал жалобу в финансовый отдел округа. Когда начфин в штабе округа огласил мою заяву, весь отдел разведки встал в защитную футбольную стенку: типа, да, были небольшие недочёты и упущения в работе, но уже разобрались и наказали кого надо. Начфин выслушал, не поверил и прислал в бригаду майора-инспектора для разбирательства на месте.