Страница 3 из 11
Теперь Марине оставалось подписать обходной лист, получить расчет в бухгалтерии и забрать трудовую книжку. И сделать «сливку» Хибарову, если только он хоть раз в жизни попадется на ее пути.
Конечно, размышляла Марина, спускаясь в свой кабинет на третьем этаже, чтобы собрать вещи, дело не в Хибарове. Он, безусловно, повел себя в этой истории по-свински: бросил ее на произвол судьбы, отдал на съедение, не сделал даже попытки помочь. А ведь как, мерзавец, ухлестывал за ней на том корпоративном вечере, посвященном десятилетию инвестиционного холдинга! Потом были букеты, приглашения на модные показы… И вот, пожалуйста! Карьера превыше всего! Вел себя так, будто не он еще неделю назад обещал встать на колени перед ее подъездом и стоять, пока она не ответит ему взаимностью.
Ладно, здесь все понятно. Хибаров – лишь передаточное звено, динамик, через который озвучили решение, принятое на самом верху. Руководство компании брезгливо отвернулось от молодой, перспективной и амбициозной сотрудницы, боясь оказаться втянутым в скандальную историю и судебные разбирательства. Марина видела, как перед ее приходом из кабинета Хибарова выскочил Вадим Геннадьеич Емельяненко, худощавый элегантный брюнет, начальник службы режима холдинга. Обычно, встречая Марину в коридоре или в лифте, он улыбался, шутил и проявлял всяческое благорасположение. На сей раз Вадим, как просил он себя называть, когда они впервые познакомились, даже глаз не поднял на опальную сотрудницу. Молча прошествовал мимо и скрылся за дверью приемной. Впрочем, когда вчера Марина, к своему величайшему удивлению, буквально столкнулась с ним, выходя от следователя, он повел себя точно так же – сделал вид, что не заметил ее.
Емельяненко, о чем прекрасно было известно всем, кто работал в «Венко», осуществлял связь с силовыми структурами. От него руководство холдинга и узнало, что над головой Марины Колывановой сгущаются серьезные тучи. Он же наверняка и принес Хибарову решение о ее увольнении.
Увольнение прошло стремительно. Видимо, соответствующим службам была дана четкая команда с самого верха – изгнать немедленно. Вероятно, уже завтра утром на имя следователя уйдет соответствующая бумага за подписью Хибарова, что в их компании она уже не работает.
В шестнадцать часов ноль три минуты красивые стеклянные двери с золотым логотипом инвестиционного холдинга «Венко» в последний раз закрылись за Мариной Колывановой, двадцати пяти лет от роду, бывшим ведущим специалистом по оптимизации и мотивированию кадрового резерва, а ныне безработной и, что самое страшное, подозреваемой в совершении тяжкого преступления.
– А я тебе говорю – поехали!
– А я тебе говорю – не поеду! И вообще – пошел к черту! Или еще раз по хребту захотел получить?
– Нет уж, спасибо.
Васин, опасливо глянув на Марину, непроизвольно почесался спиной о дверной косяк. Место от удара ноутбуком даже спустя столько времени продолжало немного саднить.
– Вот и проваливай, откуда пришел. Иначе получишь уже утюгом! Спаситель, тоже мне, выискался. Без тебя обходилась, и в этот раз как-нибудь обойдусь
– Я тут ни при чем, – взмолился Васин, пытаясь осторожно приблизиться к негодующей девушке. – Просто есть один человек, который действительно может разобраться в этом деле. Послушай меня, пожалуйста. Я прекрасно знаю нашу систему. Ты единственный подозреваемый, и тебя так просто не выпустят.
– Ни от тебя, ни от твоих знакомых мне ничего не надо. Все вы герои, когда добиваетесь взаимности, а чуть что – в кусты.
– Какой взаимности я сейчас добиваюсь? – буквально взвыл Васин. – Я все понял, ты больше меня не хочешь видеть, считаешь, что я изменяю тебе. Но речь теперь не об этом. Давай собирайся, поедем к нему, поговорим, а потом можешь гнать меня на все четыре стороны. Сейчас главное – чтобы вы познакомились и он взялся за это дело.
– Я тебе, Савелий, не доверяю. Вот какой из тебя следователь? Ты самый непутевый тип, которого я знаю. Поэтому плевать я хотела…
– Пожалуйста, не надо плевать. Я-то ладно, но человек ради тебя отложил поездку на крупный международный шахматный турнир, он ждет нас к восьми часам.
– Шахматный турнир? А, понятно. Гроссмейстер О. Бендер, шахматный клуб «Четырех коней». Видимо, аферист, как и все твои знакомые.
– Он известный шахматный теоретик, – всерьез обиделся Васин. – Автор книг о шахматах, международный судья. В прошлом – лучший прокурорский следователь. Мой наставник.
– Тогда точно не поеду.
– Допустим, я оказался не самым талантливым его учеником, – покорно согласился Васин. – Но его талант от этого меньше не стал. Марина, что бы ты обо мне ни думала, я очень переживаю за тебя и хочу, чтобы Юрий Иванович помог разобраться. Дело и впрямь весьма странное и, на мой взгляд, довольно опасное.
– Хватит пугать, сама понимаю, что это не шутки. Но вот сейчас я приму от тебя помощь, а потом ты мне на шею сядешь.
– Да я…
– Хорошо, поехали к твоему гроссмейстеру. Но только не думай, что я тебя сразу простила и все забыла, ясно?
– Ладно, ладно, договорились. Давай сначала тебя реабилитируем, а затем уже будем отношения выяснять. Если ты к тому времени не раздумаешь.
– Не раздумаю. Твой наставник – он как Ниро Вульф?
– Лучше. Он худой и соображает гораздо быстрее.
– А в плане гонораров? Денег у меня не так уж много, и может быть, еще на адвокатов придется потратиться, если твой знакомый гений не поможет.
– Он сделает это исключительно из любви к искусству. Ну, может быть, еще из чувства сострадания ко мне.
Подъезд старого московского дома, куда они вошли, вызывал в памяти давно вышедшее из употребление слово – парадное. Потолок, уходящий куда-то ввысь, широкая лестница с удобными пологими ступеньками, красивые деревянные перила.
Пешком поднявшись на второй этаж, они остановились перед огромной двустворчатой дверью. Причем не металлической, как это повсеместно принято, а деревянной, красиво обитой черной кожей.
– Мне кажется, – почему-то шепотом сказала Марина, – на такой двери обязательно должна быть золоченая табличка с надписью – действительный статский советник Шувалов, или – ректор Санкт-Петербургского университета Разумовский.
– Почему – Санкт-Петербургского? – удивленно спросил ее Васин. – Мы же в Москве.
– Перестань умничать, это я так, для примера, первое, что пришло в голову. Декорация прямо из девятнадцатого века. Здесь надо кино снимать из прошлой жизни. Давай звони, а то я нервничаю.
– Так Бойко – он же как раз из этих. Дворянин. Между прочим, тебе в голову пришли две известнейшие фамилии. Только Шувалов был не действительный статский советник, а Разумовский не ректор университета. Они…
– Для человека в погонах и с пистолетом под мышкой, ты подозрительно хорошо образован, – повела бровью Марина. – Прости, я была несправедлива к тебе. Ты не по бабам в свободное время бегаешь, а тайно посещаешь литературно-историческое объединение «Беглый пегас» при вашей прокуратуре. До сего момента ты интеллект камуфлировал и эрудицией не блистал, больше упирал на физподготовку.
– Думай, что хочешь, – обиженно пробубнил Васин, осторожно нажимая кнопку звонка. – Это меня Бойко приучил читать книги по истории. Он говорил, что хороший следователь должен… Юрий Иванович, это мы. Можно?
– Здравствуйте. Проходите.
– Добрый вечер, – вежливо произнесла Марина, входя и осторожно осматриваясь. Квартира была под стать дому. Добротная старинная мебель, картины и гравюры на стенах, книжные шкафы до потолка, заполненные изданиями в кожаных, с золотым тиснением, переплетах.
– У меня, простите, беспорядок, в поездку собираюсь, – извинился Бойко. – Поэтому прошу на кухню. Чаю попьем, заодно все и обсудим.
Марине хозяин понравился. Небольшого роста, худощавый, несмотря на вечернее время – чисто выбритый. Лицо интеллигентное, улыбка приятная. Умные внимательные глаза за стеклами очков.