На стыке времён

Блеснула вода. Поначалу Григорий даже не придал этому значения. Но когда он вдруг осознал, что впереди прекрасно просматривается ответный берег, оцепенение, охватившее его разум, прошло, и где-то далеко в подсознании появилась счастливая мысль.

- Спокойно, вполне вероятно, это всего лишь залив.

По пологому откосу ему легко удалось спуститься вниз. Невелин забрел по щиколотку в воду, встал на четвереньки и сделал аккуратный пробный глоток. Вода была пресной. Речной. Это было то, к чему он шел вторые сутки. И если бы не боль и ломота во всем теле, он должен был бы танцевать от радости. Но уставший, изморенный Григорий уже не мог так воспринимать свое достижение.

- Ура, - вот и все торжество по поводу маленькой, но такой важной победы.

Передохнув под казавшимся безопасным кустом, Григорий, петляя вслед за руслом, побрел прямо по воде. Так проще. Не мешал заросший травой илистый берег, и можно было не бояться, что собьешься с дороги. Тем более что было неглубоко, а дно устилала мелкая твердая галька.

Если бы не озноб и ломота во всем теле, все было бы просто прекрасно. Через некоторое время Григорий с удивлением отметил, что река расширяется, превращаясь в огромное озеро. Под ногами начали попадаться мелкие стайки рыбешек. Они суетились вокруг ботинок, но разлетались в разные стороны как только человек пробовал поймать одну из них.

- К вечеру что-нибудь придумаю, - пообещал себе Невелин. - Можно сделать черпак из листьев или воспользоваться прямо скафандром, - и он с вожделением осмотрел плавающий вокруг него вечерний ужин.

Впереди показалась песчаная отмель, а на ней… Григорий сначала даже не поверил своим глазам… Лодки!

Забыв про озноб и ломоту, Невелин стремительно побежал.

Простейшие, сделанные из целых стволов деревьев, долбленки. Большинство с привязанными по бокам балансирами. Но некоторые наиболее крупные связаны между собой тонкими жердями наподобие катамаранов.

Григорий подошел ближе и впал в отчаянье. В середине борта одного из двух составляющих корпусов ближайшего катамарана зияла огромная брешь. Дотронувшись до борта, Невелин расстроился еще больше. Труха. Буквально от малейшего прикосновения долбленка распадалась на мелкие кусочки. Этими лодками не пользовались уже несколько лет.

- Спокойно, спокойно. Эта дура не одна здесь.

Григорий медленно побрел по пляжу, внимательно осматривая все, что попадалось на пути. Сначала это были все такие же ветхие и давно заброшенные лодки. Зачастую с проломленными днищами и бортами. Но среди них попадались и довольно приличные экземпляры, которые еще вполне можно было бы спустить на воду. Если быть достаточно безрассудным человеком.

Посередине пляжа, в песке, Невелин нашел старую, сгнившую рыболовную сеть. Снасть, видимо, была сплетена из тонких лиан, которые теперь истлели и выделялись на светлом песке только черными линиями. Судя по размерам ячеи этой когда-то сети, в озере водилась довольно крупная рыба.

Но вот сердце Григория затрепетало от радости. Челн. Абсолютно новый. Дерево внутри корпуса даже не успело как следует почернеть, а местами, под банками имело и вовсе свежие надрезы.

- Значит, люди здесь не просто бывают, а бывают достаточно часто.

Присев на борт лодки, Григорий взглянул по сторонам. В одном месте, между поломанных ветвей деревьев, он, как ему показалось, заметил место волока долбленки к озеру. С трудом удалось побороть настойчивое желание пойти туда, по обнаруженной тропе. Опасно. Обидно потеряться в лесу, найдя надежный путь к спасению.

Темнело. Солнце катилось к горизонту. Тело лихорадило, Григория вновь пробил озноб. Горела рука. Кожа на ладони, которой он так опрометчиво схватился за незнакомое растение, вздулась и покрылась мягкой белесой пленкой.

- А-а. Теперь все равно только ждать, да и воды навалом, - проговорил он и сунул руку в бурдюк.

Хотелось есть. Наплевав на все данные себе ранее обеты, Григорий доел шоколад, запил его изрядным количеством воды из озера, и лег рядом с долбленкой. Усталость, недомогание и все сгущавшаяся темнота брали свое. Человек начал понемногу проваливаться в дремоту.

Сверху по веткам пролетал ветер. Стало прохладнее. На пляже появилось что-то темное…

Григорий резко открыл глаза и направил луч фонаря в бесформенную массу, приближавшуюся к нему со стороны леса. Из наступившей тьмы свет выхватил оскаленную пасть, злобные зеленые глаза и нечто огромно-черное, что связывало все это воедино.

“Волк”, - пронеслось в голове. Хищник, видимо ослепленный внезапно возникшим на его пути ярким лучом света, замер. Это продолжалось очень долго, секунды. Опомнившийся Григорий вытащил пистолет и ошалело нажал на гашетку.

Визг. Запах паленого мяса. Приготовившийся к прыжку зверь завертелся на месте, несколько раз подпрыгнул и, наконец, упал.

Невелин снял палец с курка. Не выключая фонарика, осторожно приблизился к зверю, не подающему признаков жизни. Огромный. Размером с лошадь-переросток. Покрытый прочной пластинчатой броней и с головой, напоминающей голову тираннозавра.

- Так и есть. Я попал в юрский период, - невесело уточнил Григорий и вернулся к своей лодке.

В висках стучало, туловище насквозь пробила судорога, и ощущалось какое-то странное онемение в правой ладони. Из нее выпал пистолет. В секунды опасности Григорий даже не заметил, как схватил его больной рукой.

Рядом с долбленкой валялся почти пустой бурдюк.

- Не страшно.

Григорий зачерпнул воды из озера и вновь сунул в емкость руку. Теперь боль уходила не так быстро, как прежде, но все же она уменьшалась. Впрочем, может быть, это просто казалось.

Спал он беспокойно, не снимая скафандра, поминутно просыпаясь, чтобы с помощью фонарика осмотреть местность окружавшую его. Донимала лихорадка. Несмотря на опустившуюся прохладу, по телу непрерывно текли ручьи горячего пота. Приближался рассвет, болезненная усталость брала свое.

Глава 6

Бессонная ночь так и не принесла необходимого отдыха. Тело ломало, лихорадило, пробирал озноб. Хотелось спать. Песчаный пляж, лодки, череда деревьев и кустарников вокруг - все застилала пелена. Григорий поймал себя на мысли, что смотрит на все окружающее как бы не своими глазами. Будто бы это всего лишь чужой сон и, прислонившись спиной к борту долбленки, вовсе не он, а кто-то другой сидит на этом берегу. А настоящий он изнутри этого кого-то наблюдает за происходящим.

Вот на пляже появился человек. За ним еще один и еще. Все одинаковые, сухощаво-высокие, одетые в серые, до колен, тоги. С палками в руках. Толпятся возле убитого волка. Тычут его палками, потом замечают лежащего у лодки человека. Подбегают.

Григорий достает руку из бурдюка и приветственно машет в ответ. Облокотившись о борт, пытается встать. Где-то в глубине сознания возникает, нет, даже не боль, а воспоминание о ней. Конечно, оперся именно на эту руку. Падает на песок. В голове слабый шелест. Наверное, ему что-то говорят.

Пытается сосредоточиться. Неясный гул голосов принимает смутные очертания. Какой странный, удивительный язык.

- Кто ты?

- Человек.

- Как ты здесь оказался?

- Прилетел.

Нет, окружающие его люди одеты не в тоги. Скорее, это некое подобие мексиканского пончо. Хотя, какая разница? Бородатые, загорелые до черноты, с копной волос, видимо, от рождения не знающих, что такое ножницы, суровые. Но вместе с тем явно озабоченные его состоянием.

Расталкивая толпу, приближается паренек. Этот не бородат. Всего лишь пушок на щеках да пара-тройка завитых, черных как смоль волос на подбородке. “Лет семнадцать, наверное”, - оценивает его возраст Григорий. Парень садится перед Невелиным на корточки, легко поднимает его за плечи и усаживает спиной к лодке.

- Меня зовут Ценна. Как тебя зовут? - медленно, по слогам произносит он.

- Григорий.

- Что с тобой произошло?

- Мой корабль потерпел крушение, - и тут только до Григория доходит, что отвечает он на обычном русском, а спрашивают его на местном диалекте. Пытаясь вспомнить хоть что-то на языке, понятном аборигенам, он закрывает глаза.